— Короли не любят показухи. — Бетти улыбнулась Чарли. Тот в замешательстве поглядывал за кулисы, ожидая указаний. — Прогони ее! — прошептала Бетти, должно быть, слишком громко, потому что зрители в первом ряду засмеялись.

— Гм, — сказал Чарли.

Раскрасневшаяся Шерил уперла руки в боки и заявила:

— Я — его жена, и он меня любит!

Повернувшись к Чарли, она добавила:

— Я станцевала, так что она тебе не нужна!

— Гм, — повторил Чарли.

— Я — самая красивая девушка во всем царстве! — напомнила ему Бетти. Хвастовство в чистом виде, конечно, хотя настоящая Эсфирь действительно выиграла конкурс красоты, и Бетти не могла придумать, как еще убрать задаваку Шерил со сцены.

Наконец Чарли решил действовать. Подняв свой посох, он звучно объявил:

— Царица Астинь, я изгоняю тебя из Шуш!

— Как же так? — спросила Шерил. Чарли промолчал, и она продолжила: — Ты велел мне танцевать для двора, и я станцевала.

«Похоже, все зависит от меня», — подумала Бетти.

— Король тебя изгнал! — воскликнула она, толкнув Шерил. — Не важно почему! Ты должна делать, как он велел!

Теперь уже хохотали все зрители, и Бетти подумала: хорошо, что они смеются не надо мной.

— Не смей жениться на Эсфири! — завопила Шерил, хватая Чарли за рукав халата. — Она тебе лжет! — Царица Астинь набрала побольше воздуха, и Бетти поняла, что та сейчас скажет. — Эсфирь — еврейка! — выпалила она.

— Подумаешь! Ты тоже, — парировала Бетти.

Сидевший в первом ряду чей-то отец громко хохотал, держась за живот. Несколько матерей утирали слезы платками, старшая сестра Бетти раскраснелась от веселья.

В углу сцены миссис Джейкобс подавала Шерил отчаянные знаки.

— Ладно! — вскричала Шерил, тряхнув волосами. — Но ты еще пожалеешь!

Задрав подбородок, царица Астинь протопала за кулисы. Зрители начали аплодировать, и, хотя этого в сценарии не было, Бетти подхватила подол и изящно поклонилась.

Когда спектакль закончился, Бетти с родителями и сестрой шли по парковке, и Джо хихикала, вспоминая лучшие моменты.

— Интересно, царица Астинь и в самом деле сказала: «Ты еще пожалеешь»?

Бетти держала в руках букет гвоздик. Она словно парила, а не шла. Никогда в жизни она не была так счастлива. И вдруг, почти возле самой машины, Бетти увидела отца Шерил, мистера Голдфарба, стоявшего, скрестив руки на груди.

— Кен! — Сара коснулась плеча мужа, потому что мистер Голдфарб шагнул им навстречу. Роста он был невысокого, зато костюм на нем чуть ли не лопался, и лысина буквально пылала от ярости.

— Думаешь, ты крутая? — спросил он громким сердитым голосом, тыча в Бетти пальцем. — Взяла и унизила мою Шерил перед всеми…

Бетти отпрянула. Кен шагнул вперед и загородил ее собой.

— Думаю, ваша дочь унизила себя сама, — заметил он очень спокойным голосом.

— Шерил пять лет берет уроки чечетки и классического танца, — заявил мистер Голдфарб. — Она должна была играть большую роль!

— Думаю, зрители оценили ее танец, — мягко проговорил отец Бетти.

— Дело вовсе не в этом! — завопил мистер Голдфарб, брызжа слюной.

— Возможно, ей следовало сыграть царицу Эсфирь. На прослушивании я не был, поэтому сказать наверняка не могу. Зато я скажу вам вот что… — Бетти затаила дыхание. Отец заботливо обнял ее за плечи. — Моя дочурка в этой роли была великолепна!

Мистер Голдфарб пробормотал еще что-то о пристрастности и уроках танцев, напоследок бросил на Бетти ядовитый взгляд и зашагал прочь.

— Не обращай внимания, — велел отец. — Ты сыграла очень хорошо и очень забавно. Ну кто хочет заглянуть в Saunders и покушать мороженого?

Оказалось, что хотят все.

1960. Джо

— Поверить не могу, что ты это сделала! — воскликнула Джо, труся по беговой дорожке.

— Еще как сделала, — самодовольно проговорила Линетт Боббек. — Вышло идеально. Он счастлив, а я сохранила девственность.

Это было в понедельник после обеда на уроке физкультуры, последнем в тот день. Одетые в мешковатые синие шорты и белые футболки школьницы занимались на свежем воздухе. Как правило, Джо узнавала о субботних приключениях подруги на следующий же день, но в то воскресенье мать разбудила их с Бетти рано утром. Сара завязала волосы платком и с еще более суровым лицом, чем обычно, объявила: «Весенняя уборка!», вручив дочерям по стопке тряпок и по бутылке чистящего средства. Джо достался стеклоочиститель Windex, Бетти — полироль Endust. Они пропылесосили все ковры и отмыли духовку, подмели гостиную и протерли полиэтиленовый чехол, который все еще прикрывал диван. Вечером отец повел их в китайский ресторанчик Shangri-La и накормил жареным рисом со свиными ребрышками.

— И как на вкус? Очень мерзко? — спросила Джо.

— Дурочка, ее же не глотают! — заметила Линетт, заходя на вираж.

Последние полчаса они нарезали круги вокруг поля под равнодушным взглядом мистера Кранца, учителя физкультуры, который тренировал футбольную, баскетбольную и бейсбольную команды мальчиков и терпеть не мог заниматься с девочками. Майское солнце приятно согревало голые ноги, редкие порыва ветра осыпали их лепестками кизила.

— Во-первых, в ней миллион калорий. — У невысокой и пышногрудой Линетт были карие глаза и молочно-белая кожа, которая мигом розовела, стоило ей разволноваться. Линетт очень следила за фигурой и каждый раз, когда подруги отправлялись куда-нибудь вдвоем или шли с ребятами на двойное свидание, заказывала салат, диетический творог или гамбургер без булки и минеральную воду. Джо считала своим долгом взять картофель фри и молочный коктейль с сиропом. Подруга украдкой таскала с тарелки Джо картошку и совала свою соломинку в ее стакан.

— И много ее было? — Джо невольно представила садовой шланг, который вырвался из рук и разбрызгивает воду на всю улицу.

Линетт пожала плечами:

— Не знаю. Я ее просто выплюнула.

— Куда? — поинтересовалась Джо. — Прямо на него? — Она так и видела Линетт с Бобби на заднем сиденье Lincoln Continental ее отца — лифчик Линетт задран до шеи, брюки Бобби спущены до лодыжек, пенис покачивается как яблоко в карамели на палочке. Джо понизила голос до шепота: — А он сделал тебе то же самое?

— Фу! — возмутилась Линетт. — Боже упаси! Я бы не позволила такое ни одному мальчишке!

— Ну сама-то ты это сделала, — заметила Джо.

— Это не одно и то же, — ответила Линетт. — К тому же я сомневаюсь, что так вообще можно.

Джо подумала, что это несправедливо, но промолчала.

— И как тебе?

Линетт сжала губы. Она красила их помадой оттенка «зимняя вишня», а свои короткие волосы тщательно завивала. Джо иногда казалось, что все остальные девочки в школе Беллвуд похожи на белок — упитанные, лоснящиеся зверушки, снуют туда-сюда, машут пушистыми хвостами, беззаботно скачут по деревьям. На их фоне она чувствовала себя вороной — большой, неуклюжей неудачницей, которая хлопает крыльями, сидя на линии электропередач, и распугивает белок. При росте пять футов восемь дюймов Джо была выше почти всех одноклассниц и даже одноклассников. Тело тощее и угловатое, ноги длинные и крепкие благодаря годам беготни по баскетбольной и теннисной площадке, грудь едва дотягивает до второго размера. На поле с мячом или на корте с ракеткой Джо смотрелась вполне грациозно, именно там она чувствовала себя наиболее комфортно.

Джо подружилась с тремя темнокожими старшеклассницами, которые пришли в команду недавно. Озорные близняшки Ладонна и Ладреа Мур — быстрые и гибкие, со смуглой кожей в веснушках, с белозубыми улыбками, с заплетенными во французские косы волосами, были ниже Джо и напоминали ей старую подругу Фриду. Вернита Клинкскейл, чья семья переехала в Детройт из Северной Каролины годом ранее, имела отчетливый южный акцент и рост около шести футов, прямые черные волосы до плеч и носила золотой крестик на цепочке, который целовала всякий раз перед штрафным броском.

Чернокожие составляли менее четверти учеников школы и, по негласному правилу, за ланчем садились отдельно от всех, однако для товарищей по команде действовало послабление, и Джо к ним присоединялась, если их с Линни перерывы на ланч не совпадали. Она слушала болтовню Верниты о своем парне, оставшемся в Северной Каролине, и рассказы Ладреа с Ладонной, которые ходили в церковь, где был проповедником отец известной певицы Ареты Франклин, и встречали саму Арету и Розу Паркс. Знаменитая активистка перебралась в Детройт после того, как ее арестовали за отказ пересесть в заднюю часть автобуса в городе Монтгомери, штат Алабама.

— Роза Паркс сказала так: «Люди решили, что я не уступила место белому потому, что устала, но это неправда», — сообщила Ладреа, — на самом деле…

И тут вмешалась ее сестра:

— Она устала уступать!

— Ух ты! — Джо попыталась представить себя на месте отважной Розы Паркс, которая не побоялась ни ареста, ни тюрьмы. — Могу поспорить, здесь ей живется гораздо лучше, чем на юге.

Чернокожие девочки переглянулись.

— В чем дело? — не поняла Джо.

— Ты правда так думаешь? — спросила Ладреа, подняв брови. — Сколько, по-твоему, белых проживает в нашей многоэтажке?