Джереми Бейтс
Лес Самоубийц
От автора
Действие всех романов серии «Зловещие зоны Земли» происходит в реально существующих географических точках. К примеру, вот что можно найти в «Википедии» по запросу «Лес Самоубийц»:
«Аокигахара, или Дзюкай (яп. Море деревьев), — это лесистая территория площадью около тридцати пяти квадратных километров, расположенная к северо-западу от подножия горы Фудзи в Японии, также известная как Лес Самоубийц. Здесь можно увидеть большое количество каменных и ледовых провалов, часть из которых является туристическими объектами. Из-за почти полного отсутствия фауны и наличия густых зарослей, не пропускающих ветер, лес отличается необыкновенной тишиной.
В японской мифологии он традиционно ассоциируется с демонами. Известен этот лес и как популярное место совершения самоубийств. Не случайно здесь так много предостерегающих от суицида надписей, сделанных на японском и английском языках».
2004
Пролог
Лес Самоубийц действительно существует. Японцы называют его Аокигахара, или Дзюкай. Ежегодно местная полиция находит в чаще больше сотни тел в разной степени разложения, свисающих с ветвей. Брошенные палатки, прелые спальные мешки, километры всевозможных лент и веревок захламляют лес. Молва гласит, что здесь бродят призраки самоубийц, а местные жители утверждают, что по ночам отсюда доносятся леденящие душу крики, которым нет объяснения. В лесу можно увидеть таблички, предостерегающие путников от прогулок вне тропы. Но любители пощекотать себе нервы обычно не обращают внимания на эти предупреждения. Большинство из них находит дорогу назад. Но некоторые так и не возвращаются…
1
Мы взяли два авто от Токио до префектуры Яманаси, где высится Фудзи-сан, более известная на Западе как гора Фудзи. Первый автомобиль, миниатюрный минивэн «Тойота», ехал прямо перед нами. Он принадлежал одному менеджеру по имени Хонда.
Я понимаю ваше желание пошутить по поводу Хонды за рулем «Тойоты», но его действительно так звали: Кацуиси Хонда. С ним были Нил Роджерс, пятидесятипятилетний учитель английского языка из Новой Зеландии, и парень по имени Джон Скотт.
О Джоне Скотте я не знал вообще ничего, кроме того, что он служил на американской базе в Окинаве и был знаком с моей девушкой Мелиндой Клемент — они учились в одном классе в старшей школе.
Наше авто вел Томо Исивара, студент двадцати двух лет, изучавший психиатрию — довольно редкая для Японии специализация. Вообще, люди здесь не любят говорить вслух о своих проблемах, они предпочитают их запивать. Одно из первых понятий, которое я выучил, едва сойдя с трапа самолета, когда четыре года назад впервые прилетел в Японию, было номэходаи — «алкогольный безлимит» на водку, саке и пиво. В Токио, мировой столице депрессии и стресса, многие совершали возлияния еженощно, и, кстати, действовало это средство эффективнее, чем любые походы к психотерапевту.
Я сидел спереди. Мел свернулась калачиком на заднем сиденье. Вчера мы заглянули в бар отметить день рождения нашего друга, и она упилась до чертиков. Это, мягко говоря, не совсем то, чем стоит заниматься накануне восхождения на гору, но я надеялся, что к вечеру она придет в норму.
Правда, опасения вызывало даже не столько ее похмелье, сколько погода. Мы выехали из Токио в десять утра. Небо уже было затянуто облаками — сплошной серой пеленой. Для Токио это обычное явление, поэтому мы не ожидали дождя. Но небо все больше темнело, облака собирались в черные грозовые тучи, которые, набухая влагой, все ниже нависали над лесом и рисовыми полями.
Последние два часа я тщетно надеялся, что облака раздует ветром и что в небе появится долгожданный, наполненный голубизной просвет, откуда яркими лучами блеснет солнце. Знаете ли, карабкаться на гору под дождем — не лучшая идея: склоны Фудзи покрыты вулканическим пеплом, а он сразу становится скользким и ненадежным. К тому же одежда быстро намокнет, и мы замерзнем, когда солнце сядет за горизонт и температура резко упадет. Это я еще не говорю о том, что в какой-то момент нам придется идти прямо сквозь облака. А что, если разразится гроза? Я не представлял, каково это быть внутри облака, когда вокруг бьют молнии, но полагал, что это не совсем безопасно.
Уставившись через лобовое стекло на легендарную гору Фудзи, возвышавшуюся в отдалении, я покачал головой, слегка, почти незаметно. Я распланировал все — все, кроме этой чертовой погоды.
Мы продолжили наш путь на запад по шоссе Шуо и через десять минут попали в Кавагучико — туристический городок на берегу одноименного озера у подножия Фудзи. Городок выглядел вымершим, ни души вокруг, по всей видимости, из-за все той же отвратительной погоды. Вдруг мне показалось, что я слышу музыку. Опустив стекло, я понял, что не ошибся, — из динамиков на улице доносилась ностальгическая мелодия, будто из восьмибитных игр «Нинтендо». Она напомнила мне те убогие мотивчики, что звучат в «Покемонах» или «Последней фантазии», когда твой персонаж открывает новую локацию.
Сделано в Японии, подумал я. И правда, Япония была для меня другой планетой, абсолютно чужой, но дьявольски притягательной. Не было ни дня, когда бы я не восхищался местной культурой или технологиями.
Мы с Мел — и Нил, если уж на то пошло, — работали в частной образовательной компании под названием «Эйч-Ти» (она же — «Счастливый английский»). Это было самое крупное предприятие такого плана в Японии, с четырьмя тысячами школ по всей стране. То еще, если честно, болото. И тем не менее неплохой вариант для учителей, приехавших в Японию впервые. Работодатели предоставляли нам все, начиная с оплаты визового сбора и заканчивая полностью обставленными апартаментами. Даже могли выдать аванс, если новый сотрудник нуждался в деньгах. Большинство нуждалось, поскольку в массе своей рекруты — это вчерашние выпускники без гроша за душой, а жизнь в Японии была недешевой.
Мы с Мел работали на «Эйч-Ти» почти четыре года, так что этот год был, по всей видимости, последним. Мел уже настроилась на возвращение в Штаты через три месяца, когда истекут наши контракты. Именно поэтому я и организовал эту поездку на Фудзи. Пожить в Японии и не взойти на гору — это ведь все равно что ни разу не увидеть Эйфелеву башню, живя во Франции, или не посетить пирамиды, будучи в Египте.
Машина перед нами замигала поворотником и свернула с главной улицы.
— Куда поехал Хонда? — спросил я. Он предпочитал, чтобы окружающие звали его по фамилии — обычная практика среди японцев старшего поколения.
— Не знаю, — ответил Томо. — Поеду за ним.
Мы проследовали за минивэном Хонды по лабиринту улочек и остановились напротив железнодорожной станции. Здание — деревянный каркас, оштукатуренные стены, коричневая гонтовая кровля. Такое смотрелось бы гармоничнее где-нибудь в швейцарских Альпах, а не здесь, в сельских районах Японии. На станционной парковке было так же пустынно, как и в остальном городе. Хонда затормозил перед главным входом. Мы остановились сразу за ним.
— Ты не знаешь, зачем он сюда приехал? — спросил я у Томо.
Томо покачал головой.
— Хочет надувать меня. — Он бегло говорил по-английски, но постоянно путал склонения, числа и формы глаголов.
Я посмотрел назад. Мел все так же крепко спала.
— Посиди с ней, — сказал я Томо. — Пойду выясню, что происходит.
Я вышел из машины. Воздух освежал и пах осенью. Мое любимое время года. Оно всегда навевает воспоминания о детских забавах на Хэллоуин, о том, как мы мастерили пауков из кухонных ершиков и бумажные привидения, а вечером клянчили конфеты у соседей.
Я подошел к машине Хонды. Водитель и пассажиры уже покинули авто и стояли на улице, потягиваясь и разминая мышцы. Хонда носил красную куртку и штаны цвета хаки со складками на поясе и плотными манжетами на штанинах. У него была густая черная шевелюра с проседью на висках. Его плоскую переносицу венчали очки в тонкой металлической оправе. Хонда работал в японской строительной компании и утверждал, что встречался с Дональдом Трампом в его «Трамп Плаза» во время командировки в Нью-Йорк. Он рассказывал, что дочь Трампа лично проводила его с коллегами в кабинет отца. Не дожидаясь, пока посетителей представят официально, эпатажный здоровяк вскочил из-за стола и громогласно заявил: «Вы хотите со мной сфотографироваться, да? Подходите, парни!» Что это было — стереотипы о падких до фотовспышек азиатах? Или мания величия в чистом виде?
У Нила были короткие русые волосы, и он не любил бриться — его нижнюю челюсть почти всегда покрывала щетина. Как и Хонда, он носил очки, правда, предпочитал модную черную оправу. Нил жил в Японии вот уже двадцать лет и все это время преподавал английский как иностранный. Он был достаточно замкнутым человеком, и мне никак не удавалось поболтать с ним по душам.
Из рассказов коллег я узнал, что Нил когда-то приехал в Японию со своей первой женой, Киви, чтобы скопить на семейный дом в Веллингтоне. Это было в те времена, когда курс иены взлетел до небес, а новозеландский доллар падал день ото дня.
