Где он бывал? Что он там делал? Некоторые полагают, что Джим встречался с товарищем, с которым познакомился в одной из книжных лавок, завсегдатаем которых он был. Другие утверждают, что тайком ходил в бары с сомнительной репутацией на старом шоссе рядом с Форт-Белвором, чтобы послушать чернокожих исполнителей блюза. Последняя версия звучит более правдоподобно. Музыкой, которую он любил слушать и которую он чаще всего заводил в подвале своего дома, были блюзы и спиричуэлз, записанные Библиотекой Конгресса. (В то время он утверждал, что ненавидит рок-н-ролл.) Джим также любил прогуливаться по заваленному гниющими водорослями берегу в Александрии, разговаривая с чернокожими рыбаками на пирсах. Иногда Джим брал Тэнди с собой по ночам, чтобы встретиться с этими «друзьями».

Еще более странными были тайные ночные визиты Джима во двор дома Тэнди, где он стоял, молча глядя в окно ее спальни на втором этаже. Тэнди утверждает, что она всегда просыпалась, но, пока она спускалась вниз, Джим уже исчезал. Когда она обвинила Джима в том, что он будит ее, он заявил, что не вставал с постели.

Когда Джим учился в выпускном классе, его родители постоянно давили на него, чтобы он рассылал по колледжам письма с просьбой о зачислении, и точно так же, измором, они заставили его сфотографироваться для школьного ежегодника. Когда стало понятно, что Джим не проявляет рвения в отношении дальнейшей учебы, Моррисоны записали его в колледж низшей ступени в городе Сент-Питерсберг, штат Флорида, и решили, что он будет жить у дедушки с бабушкой в соседнем Клируотере. Джим, услышав эту новость, пожал плечами, затем заявил, что не намерен идти на выпускной вечер в школу. Стив был вне себя от ярости, но Джим оставался непреклонен. Так что документы ему выслали по почте, потому что, когда назвали имя Джима, никто не вышел получать аттестат.

Прощальная встреча Джима и Тэнди состоялась в пятницу вечером на берегу реки Потомак, куда они ездили с подружкой Тэнди Мэри Уилсон и ее приятелем. Джим притащил с собой упаковку из шести банок пива, и, когда они позднее зашли к Мэри домой, он достал тетрадь со своими стихами. Пока Тэнди читала стихи, Джим начал кривляться, хвастаясь, что сегодня вечером уже выпил полбутылки виски из папашиных запасов.

Тэнди была раздражена и не скрывала этого:

— Джим, почему ты вечно что-то изображаешь? Неужели тебе нужно постоянно носить маску?

Джим неожиданно расплакался и упал перед Тэнди на колени, истерично рыдая.

— Знаешь, — ответил он наконец, — ведь я все это делаю для тебя.

Тэнди подумала, что рядом спят родители Мэри, и предложила Джиму отправиться домой.

— Ну да, конечно, — ответил Джим, — боишься, что я разбужу Уилсонов. Я тебя нервирую, да? Не знаешь, что делать, если они увидят, как я плачу, правда?

— Нет, — сдавленным голосом ответила Тэнди.

Джим подошел к двери, попрощался и вышел на улицу, закрыв за собой дверь. Тэнди вздохнула с облегчением. Тут дверь снова распахнулась, и Джим громко заявил:

— Я передумал. — Затем выпалил: — Я люблю тебя!

— Еще бы, — надменно фыркнула Тэнди.

— Какая же ты все-таки задавака, — сказал Джим.

Это словечко всегда раздражало Тэнди, поэтому она надулась. Джим схватил девушку за руку и силой выкрутил ее за спину. Тэнди ахнула от боли и ужаса: Джим заявил, что он собирается полоснуть ей по лицу острым ножом, оставив безобразный шрам, «чтобы никто кроме меня больше на тебя не смотрел».

Тэнди никогда не рассказывала об этом случае своей матери, но миссис Мартин не была слепой, чтобы не заметить, как меняется поведение Джима. Тэнди и сама это видела. Она считала Джима безобидным и счастливым, когда встретила его два года назад. Теперь же он стал резким, циничным, одержимым, извращенным, и Тэнди не могла понять причину таких перемен. Его речи тоже стали зловещими, и угроза ударить ножом была, по-видимому, лишь одной из многих, сделанных за короткое время. Однажды миссис Мартин сказала дочери, что Джим кажется ей «нечистым, словно прокаженным», и попросила ее поменьше общаться с ним. Возможно, она беспокоилась излишне, но обе помнили случай двухлетней давности, когда Джим только приехал в Александрию.

Тогда Джим признался, что у него возникла проблема, которую он не может обсудить со своими родителями, и Тэнди (которой, конечно, хотелось, чтобы Джим поделился этой проблемой с ней) предложила ему поговорить с молодым помощником проповедника в вестминстерской пресвитерианской церкви, возглавлявшим ее молодежное общество и известным своими «клевыми» взаимоотношениями с подростками. Джим согласился, и встреча была назначена.

— Наверное, я все-таки не пойду, — сказал Джим, когда мама Тэнди забирала его из школы.

— Пойдешь, еще как, — ответила Тэнди, стоявшая рядом с одной своей подружкой. Вместе они затолкали его на заднее сиденье машины.

Какая у Джима была проблема и что он сказал молодому пастору, нам неизвестно. Вероятно, Джим не доверил эту тайну больше никому, а помощник священника ничего не может вспомнить о том визите. Теперь, с приближением выпускных экзаменов, Тэнди задумалась, не эта ли проблема привела к тем изменениям характера Джима, свидетелями которых стали они с матерью.

На следующий вечер Джим позвонил Тэнди, извинился перед ней за угрозу применить нож, и попросил разрешения снова встретиться с ней. Девушка хотела увидеть Джима, но еще пару месяцев назад она обещала другому парню, что пойдет с ним на школьный бал.

— Но я уезжаю во Флориду, — сказал Джим. — Завтра я уеду навсегда.

Тэнди была поражена. Она впервые услышала о переезде. Рассерженная и расстроенная, она ответила, что он должен был сказать ей об этом раньше, и повесила трубку за секунду до того, как расплакаться.

Джим подбежал к ее дому в гневе и, стоя под большим раскидистым деревом во дворе Мартинов, закричал:

— Наконец-то я избавлюсь от тебя! Я буду свободен! Я уеду и никогда не напишу тебе… Даже думать о тебе не буду!

Затем Джим потребовал от Тэнди вернуть журналы, которые она брала почитать. Немедленно. Тэнди снова вышла на крыльцо, поджав губы и прищурив глаза.

Поздно ночью в воскресенье Тэнди проснулась, почувствовав, что Джим стоит на заднем дворе ее дома. Она спустилась вниз и услышала, как знакомые шаги затихают вдали. Подойдя к окну, она увидела темную фигуру, садящуюся в машину Моррисонов.

Машина умчалась в сторону Флориды и растворилась в темноте.

Глава 2

Стоя на горячей флоридской мостовой, Джим сорвал с себя черный пиджак, резким движением расстегнул тугой воротник чистой белой рубашки и снял галстук в красную полоску — форму колледжа начальной ступени Сент-Питерсберга. Подошел автобус, распахнув перед Джимом свои двери.

Джим плюхнулся на сиденье в середине салона и начал насвистывать, затем пустил две-три долгие отрыжки: это была шумная прелюдия к очередной путаной скабрезной шутке или невероятной байке, которые он так любил травить.

— Был у меня один дружбан, который хотел купить собаку для охоты на уток, — начал Джим. — Так что пошел он к бывалому охотнику и спросил, как не ошибиться и выбрать хорошую. Бывалый сказал этому дружбану, что нужно заглянуть собаке в жопу и проверить, чтобы та была крепко сжатой, а то в нее наберется вода, когда собака прыгнет в воду. И вот дружбан пошел на местную псарню, где ему показали собак на продажу по семьдесят пять долларов. Дружбан заявил хозяину псарни, что хочет внимательно рассмотреть собак…

Когда Джим начал рассказывать эту байку, казалось, что он разговаривает сам с собой. Но все вокруг внимательно прислушивались к нему.

— …и вот идет он к огромному, такому добродушному псу и заглядывает ему под хвост. «Ага, — говорит он, — жопа большая…» — и переходит к следующей собаке. Хозяин псарни увидел это и спросил, показывая на первого пса: «Че те, блин, надо от моей собаки?» «Видишь ли, — отвечает мой дружбан, — я просто посмотрел, какая у этого пса жопа, и она оказалась очень большой, так что когда он прыгнет в воду за уткой, туда наберется воды и он утонет». Хозяин псарни пристально посмотрел на него и переспросил: «Угу, значит, жопа большая, да?» Он подходит, хватает пса за яйца и проворачивает их на пол-оборота, отчего очко у того сразу же сжимается. «Извини, — говорит собаковод моему дружбану, — этот пес был настроен на перепелок».

Джим долго хихикал, потом начал другую историю, игнорируя вздохи и мертвую тишину. Вскоре все студенты в автобусе сосредоточенно слушали новую байку.

Джим вышел из автобуса за три квартала от дома, в котором он сейчас жил. Это была небольшая прогулка, но достаточно длительная, чтобы избежать лишних упреков от бабули Кэролин и дедули Пола. Моррисоны-старшие были абсолютными трезвенниками, и, хотя у Пола была одна слабость — собачьи бега, — в этом уютном доме в старой части города царила атмосфера благочестия. Джим не воспринимал их всерьез.

Он игнорировал их просьбы стричься, бриться, менять одежду, ходить в церковь. Он грозился привести домой «негритяночку» и оставлял по всему дому пустые винные бутылки. Иногда он молчал днями напролет. Он пришел в этот дом, и весь установленный распорядок развеялся как дым.