Джессика Брудер

Земля кочевников

Дейлу

Везде есть трещины. Сквозь них свет проникает внутрь.

Леонард Коэн

Капиталисты не желают, чтобы кто-либо наживался на их жадности.

Автор неизвестен, Azdailysun.com

Предисловие

Я пишу это, а они рассеяны по стране…

В Драйтоне бывший водитель такси из Сан-Франциско шестидесяти семи лет от роду трудится на ежегодном сборе сахарной свеклы. Он работает от рассвета до заката, на холоде, разгружая машины, которые приезжают с полей с многотонным грузом. По ночам он спит в автофургоне, который стал его домом с тех пор, как Uber выжила его из водительской сферы и платить за квартиру стало нечем.

В Кэмпбелсвилле бывшая генеральная подрядчица шестидесяти шести лет раскладывает товар во время ночной смены на складе Amazon. Ее тележка проезжает километры по бетонному полу. Работа отупляет. Женщина как можно тщательнее проверяет каждую единицу товара, боясь, что ее уволят. Утром она возвращается в свой крошечный трейлер, приютившийся в одном из парков для автофургонов, которые заключили контракт с Amazon, чтобы там селились кочующие работники вроде нее.

В Нью-Берне женщина, домом которой стал каплевидный трейлер — такой маленький, что его может тянуть за собой мотоцикл, — временно живет у друга и отчаянно ищет работу. Даже с дипломом магистра тридцатилетняя уроженка Небраски не может никуда устроиться, несмотря на сотни заполненных заявлений — и это только за последний месяц. Она знает, что нужны люди на сбор сахарной свеклы, но путешествие через полстраны потребует больше денег, чем у нее есть. Несколько лет назад она потеряла должность в некоммерческой организации. Это одна из главных причин, почему она переселилась в трейлер. Финансирование организации сократили, денег на ее гонорар не хватало, и теперь она не могла платить за квартиру, тем более что ей необходимо еще возвращать кредит за образование.

В Сан-Марко пара тридцати с небольшим, живущая в доме на колесах 1975 года выпуска, держит придорожный стенд с тыквами и контактный зоопарк для развлечения детей, который они должны были развернуть за пять дней на грязном бесхозном пустыре. Через несколько дней они переключатся на продажу рождественских елок.

В Колорадо-Спрингс семидесятидвухлетний обитатель автофургона, сломавший три ребра во время ремонтных работ на открытом воздухе, успевает немного передохнуть, когда гостит у своей родни.

Скитальцы, бродяги, беспокойные души существовали всегда. Но сейчас, в третьем тысячелетии, появляется новое странствующее племя. Это люди, которые никогда не думали, что станут кочевниками, но у которых все дни проходят в дороге. Они отказываются от привычных домов и квартир, чтобы жить в том, что называют «домами на колесах»: автофургонах, больших и маленьких, школьных автобусах, прицепах и обычных седанах. Они бегут от неумолимого выбора, который встает перед представителями некогда среднего класса. Им нужно принимать непростые решения.

«Что ты выберешь, еду или зубные пломбы? Заплатишь по кредиту или по счету за электричество? Выплатишь кредит за машину или купишь лекарства? Заплатишь за квартиру или по кредиту за обучение? Купишь теплую одежду или будешь платить за бензин?»

Многим ответ сначала кажется слишком жестким.

«Тебе неоткуда взять больше денег, но ты можешь урезать свой главный расход. Может, променять бетонную коробку на жизнь на колесах?»

Некоторые зовут их бездомными. Новые кочевники не признают это определение. У них есть и крыша над головой, и транспортное средство, и они решили называть себя иначе. Сами они говорят, что у них просто нет недвижимости.

При поверхностном знакомстве многих из них легко принять за беззаботных путешественников почтенного возраста. На праздники они балуют себя походом в кино или ресторан, смешиваются с толпой. Их внешность и образ мышления типичны для среднего класса. Они стирают одежду в дешевых прачечных и посещают фитнес-клубы, чтобы принять там душ. Многие отправились в дорогу, когда их сбережения съел финансовый кризис. Чтобы успевать кормить себя и своего четырехколесного друга, они трудятся сверхурочно на тяжелой физической работе. Во времена фиксированных окладов и растущих арендных плат они сбросили с себя оковы платежей и кредитов, просто чтобы жить дальше. Они выживают в Америке.

Но им — как и всем людям — недостаточно просто выживать. И то, что поначалу выглядело как последнее отчаянное усилие, превратилось в боевой клич в погоне за чем-то большим. Быть человеком — значит желать большего, чем простое существование. Надежда нам необходима не меньше, чем еда и убежище.

И дорога дарит надежду. Это побочный продукт импульса роста. Ощущение новых возможностей, широкое, как Америка. Глубокое убеждение, что грядет нечто лучшее. Оно впереди, в следующем городе, на следующей работе, в новой судьбоносной встрече с незнакомцем.

Порой некоторые из этих незнакомцев такие же кочевники. И когда они встречаются — в Cети, на работе или в неофициальных поселениях, — начинают складываться племена. Их объединяет общий взгляд на жизнь, это кланы. Когда чей-то фургон ломается, он просит помощи у своих. Это круговая порука. Есть ощущение, что происходит нечто важное. Страна стремительно меняется, старые системы рушатся, и эти люди в эпицентре чего-то нового. Посиделки вокруг общего костра в ночи порой ощущаются как жизнь на утопическом островке.

Я пишу это осенью. Скоро придет зима. Сезонные работы, как обычно, приостановятся. Кочевники свернут лагеря, вернутся в свой настоящий дом — на дорогу — и потекут, как клетки крови, по жилам страны. Они отправятся на поиски друзей и семьи — или просто места, где тепло. Кто-то пустится в путешествие через весь континент. Все они будут проезжать километр за километром по дороге-киноленте об Америке. Заведения фастфуда и торговые центры. Поля, спящие под снегом. Автосалоны, церковные комплексы и круглосуточные кафе. Безликие равнины. Фермы, мертвые заводы, земельные участки и гипермаркеты. Снежные шапки гор. Обочина проносится мимо, целый день и до темноты, пока усталость не возьмет свое. Со слипающимися глазами они ищут, где бы им съехать с дороги и отдохнуть. Парковки у торговых центров. Тихие пригородные улочки. Стоянки, сон под колыбельную двигателей. А затем, ранним утром — пока никто не видит, — они возвращаются на шоссе. Когда они в дороге, они чувствуют себя спокойно, уверены в завтрашнем дне.

Последний оплот свободы в Америке — парковка.

Часть I

Глава 1. Гостиница «В тесноте»

На предгорной автостраде, почти в часе езды от Лос-Анджелеса, горная цепь нависает над потоком машин с севера. Это край цивилизации. Эта глушь — южный край гор Сан-Бернардино, «высоких крутых утесов», по выражению Геологической службы США [Исследование Геологической службы США: geomaps.wr.usgs.gov/archive/socal/geology/transverse_ranges/san_bernardino_mtns.]. Это часть массива, который начал расти одиннадцать миллионов лет назад вдоль разлома Сан-Андреас и растет до сих пор, прибавляя по нескольку миллиметров каждый год по мере того, как трутся Тихоокеанская и Североамериканская тектонические плиты [Bierman-Lytle P. W. Case Study: San Bernardino and Urban Communities Interface: Historical, Contemporary and Future // Climate Change Impacts on High-Altitude Ecosystems / ed. M. Öztürk et al. Cham, Switzerland: Springer, 2015. P. 292–293.]. Однако, когда едешь прямо к горам, пики вырастают значительно быстрее. От такого вида хочется сесть прямее, а грудная клетка словно расширяется, будто легкие накачали гелием и вы вот-вот взлетите.

Линда Мэй крепко держит руль и смотрит на приближающиеся горы сквозь двухфокусные очки в розовой оправе. Ее седые волосы, падающие на плечи, закреплены на висках пластиковыми заколками. Она сворачивает с Футхилл-Фривэй на автостраду 330, она же Сити-Крик-Роуд. Вскоре дорога становится плоской и широкой. Затем она поднимается вверх, становясь узкой, извилистой и всего лишь двухполосной, уходя в глубь леса Сан-Бернардино.

Шестидесятичетырехлетняя бабушка едет на джипе Grand Cherokee Laredo, который был в очень плачевном состоянии, когда она купила его с рук. Аварийная сигнализация пошаливает: у нее есть нехорошая привычка мигать, когда на самом деле всё в порядке, а если приглядеться, то можно заметить, что краска на когда-то смятом и замененном капоте слегка другого оттенка. Но после многомесячной реставрации машина снова на ходу. Механик поставил новый распределительный вал и поршни. Линда как могла облагородила машину: вытерла пыльные фары старой футболкой, пропитанной средством от насекомых (такая вот бытовая хитрость). Впервые джип тянет за собой дом Линды: крошечный бледно-желтый фургончик, который она сама зовет гостиницей «В тесноте». (Если посетители не сразу понимают смысл названия, Линда добавляет: «Номер маленький, но, как говорится, в тесноте да не в обиде!» — и улыбается, а ее лицо прорезают глубокие морщины.) Фургончик — стеклопластиковый реликт, Hunter Compact II выпуска 1974 года, поначалу продававшийся под лозунгом «лучшее приобретение для веселого путешествия», которое «послушно, как котенок, последует за вами по шоссе и, словно тигр, проложит себе путь по тернистой дороге» [Взято из архива брошюр: fiberglassrv.com/forums/downloads//ec_tmp/CompactIIBrochure.pdf. На данный момент материалы недоступны.]. Спустя сорок лет гостиница «В тесноте» являет собой очаровательный капсульный дом в стиле ретро: коробка со скругленными углами и покатыми боками, геометрической формой напоминающая картонные контейнеры для гамбургеров в ресторанах быстрого обслуживания. Внутри от стены до стены чуть больше трех метров — примерно таких же параметров была карета, в которой прапрапрабабушка Линды ездила по стране в позапрошлом веке. В капсуле чувствуется отпечаток стиля 1970-х: подбитая ватином искусственная кожа кремового цвета по стенам и на потолке, на полу линолеум с рисунком горчицы и авокадо. Высота фургончика как раз позволяет Линде стоять не сгибаясь. Купив этот трейлер на аукционе за 1400 долларов, Линда рассказала о нем в Facebook. «Он 5,3 фута в высоту, а я — 5,2 [Соответственно 161 и 158 см. Прим. ред.], — писала она. — Идеально».