— В «Доме Августа»?! Но это же сиротский приют! — Девочка отлично его знала: «Дом Августа» стоял ровно через дорогу напротив Сент-Джона, её школы. Обшарпанное покосившееся серо-бурое здание с окнами странной формы мрачно нависало над улицей. — А вы надолго уезжаете?

— На год. В банке возникло некое недопонимание. Нам стоит на какое-то время уехать, желательно подальше.

— На целый год!

Мистер Клопс шагнул к ней так резко, что даже парик съехал на сторону. Видать, отклеился.

— Да, на целый год. Может, даже дольше. Я уже объяснил твоей матери, что ты достаточно взрослая, чтобы пожить какое-то время одной. Тебе уже, наверное, девять, а то и все десять.

— Мне скоро двенадцать, пап. А как же Мистер Щекотун? — На мгновение Табита понадеялась, что кот отправится в приют вместе с нею.

Мистер Клопс выглянул из окна:

— Разумеется, Мистер Щекотун едет с нами. Послушай меня. Твоя мать настояла, чтобы оставить тебя под чьим-нибудь присмотром, но единственное место, куда тебя согласились взять, — это «Дом Августа». Им нужна прислуга на кухне — в дневное и вечернее время. Мы сказали, ты отлично подойдёшь.

— То есть работать днями и вечерами? Но как же школа? — воззвала Табита, вовремя убравшись с дороги матери.

Недовольно хрюкнув, миссис Клопс вытащила последний шарфик из нижнего ящика комода:

— Из школы мы тебя забрали. Вообще-то начиная с сегодняшнего дня. И нечего на меня так смотреть. Так будет лучше для всех нас. В сиротском приюте ты закалишь характер, а я, между прочим, договорилась, чтобы каждый третий четверг месяца тебе давали выходной. Отдыхай на здоровье, никто возражать не станет. Кроме того, Табита, избалованные дети никому не нравятся. Леди Уортингтон-Сильва именно так и сказала на днях — это её собственные слова По-видимому, какой-то отвратительный беспризорник попытался попросить у неё милостыню.

Невзирая на все усилия Табиты, в груди её всколыхнулась жгучая боль и растеклась по животу вниз, до самых пальцев ног, а затем снова вверх. Девочка яростно заморгала и шагнула к матери:

— Я ничего не понимаю.

На мгновение она крепко зажмурилась, стараясь сдержать слёзы протеста Эмоции раздражали её родителей, и дома девочка привыкла не столько открывать душу, сколько запирать ее на все замки — но как не воспротивиться такому? Ведь все поймут, что её бросили за ненадобностью, — а это в сотни раз хуже, нежели просто быть дочерью равнодушных и нелюбящих родителей.

Постоянное безразличие и пренебрежение со стороны, казалось бы, самых близких людей, несомненно, входило в список самых неприятных вещей на свете, хотя, возможно, Табита не призналась бы в этом даже себе самой.

— Что я такого сделала?

— Да хватит уже. В сиротском приюте тебе самое место. И нам это не будет стоить ни пенса, — похвалился мистер Клопс. — Твоя мама написала им целых три письма — да только разве от тебя дождёшься благодарности?

Миссис Клопс согласно закивала, приглаживая волосы:

— Кстати о письмах. Надо бы отменить мой курс по этикету. Так досадно: на следующей неделе по плану как раз предполагалось рассмотреть тему «Званый обед в герцогском семействе». Табита, а что это у тебя за конверт в руках?

Табита напрочь забыла про письмо. Она убито положила конверт на край кровати:

— Это из школы. Такие конверты дали двоим из нас и велели вручить родителям лично в руки, не вскрывая.

— Стало быть, тебя выгнали? Учителям надерзила, да? — фыркнул мистер Клопс. — Как удачно получилось. Ну так и вскрывать его не стоит — ты же уже в школе не числишься. Опередили мы их, а?

— Папа, никто меня не выгонял, — возразила Табита и провела пальцем по выпуклому изображению лебедей на клапане. — Смотри, какая красивая печать. — Конверт по-прежнему сиротливо лежал на кровати. — А вот Барнаби Трандл, похоже, думает, что это что-то стоящее, — добавила девочка. — Он тоже такой получил.

Миссис Клопс побагровела.

— Ах, вот как! Ты же отлично знаешь: я терпеть не могу миссис Трандл! Отвратительная особа! На том кошмарном школьном собрании в прошлом году имела наглость заметить во всеуслышание, как я-де удачно перешила старое платье! И ведь никто из богатых и влиятельных семей туда не пришёл, я только зря потратила время! — Она схватила конверт и пощупала бумагу. При виде восковой печати глаза её округлились. — Где-то я недавно уже видела этот герб. Озеро с лебедями. — Она сощурилась. — Табита, ради всего святого, зажги ещё одну масляную лампу! Мы ж не в тёмном Средневековье живём. Удивляюсь, что ты вообще не забываешь подливать в них масла! Право, не знаю, куда уходят все наши деньги: казалось бы, уже можно и электричество провести! 1907 год на дворе!

Мистер Клопс извлёк из кармана часы — словно чтобы сверить год:

— Ну так что же там, в этом треклятом конверте?! Время уже поджимает.

Предвкушающе замычав, миссис Клопс сломала печать у самого сгиба и очень осторожно извлекла на свет и развернула желтоватый лист почтовой бумаги.

— О! — воскликнула она, читая и одновременно обмахиваясь им как веером. — О!

— Нечего охать как идиотка, просто скажи, что там. Если мы кому-то должны денег, то девчонка отработает. — Мистер Клопс погрозил кулаком в сторону Табиты.

— Да заткнись, Мортимер. Просто заткнись и слушай. Я знала! Я твёрдо знала, что однажды со мной случится что-то подобное. — Миссис Клопс продолжала томно обмахиваться письмом. — Это приглашение! Я сегодня эту самую печать видела в «Тайме»! — Кинувшись к креслу, продавленному её внушительным седалищем, миссис Клопс перегнулась к журнальному столику и вновь вскочила, размахивая газетой в свободной руке. — Вот, милый, смотри. По всему Лондону разослали шесть писем. Всё якобы хранится в строгой тайне, но, разумеется, информация просочилась в газеты. Это от графини Уиндермирской, Камиллы де Мосс, самой богатой благотворительницы во всей Англии! Титул ей даровал сам король Эдуард, представляешь! — Взмокшая от волнения миссис Клопс швырнула газету мужу, мимоходом задев по носу Табиту.

И без того бледное одутловатое лицо мистера Клопса побелело как полотно.

— Камилла де Мосс?! Графиня чего-то там?! — Не обращая внимания ни на газету, ни на потирающую нос Табиту, он нетерпеливо выхватил приглашение у жены и, исходя потом, зачитал его вслух:


Родителям мисс Клопс

Мисс Табита Клопс настоящим приглашается провести выходные в усадьбе Камиллы Леноры де Мосс, графини Уиндермирской, начиная с пятницы 30 ноября. Экипаж до Холлингзворт-холла, Уиндермир, Озёрный край, будет подан в отель «Макавой», Кирби, в 3 часа пополудни. Парадная форта одежды рекомендуется, но не обязательна. В конверте вы найдёте деньги на оплату проезда на поезде и на покрытие любых других сопряжённых расходов.

Родители приглашаются на ужин и экскурсию по Холлингзворт-холлу в пятницу; после того им будет предоставлено жильё неподалёку, в Клавендор-коттедже. Присутствие родителей также ожидается на обеде в воскресенье. Письмо ответа не требует, поскольку вероятность того, что кто-то из детей или родителей не воспользуется приглашением, даже не рассматривается. Я с нетерпением жду вашего npueздa и надеюсь, что эти выходные окажутся небезвыгодны для всех заинтересованных лиц. Надеюсь и уповаю на ваше благоразумие и заранее вам признательна.

Камилла Ленора де Мосс,

графиня Уиндермирская


— Небезвыгодны?! Небезвыгодны?! — трясущимися губами повторил мистер Клопс. И забарабанил пальцами по подбородку, словно уже пересчитывал в уме воображаемые банкноты. — Да она раздаёт деньги направо и налево точно конфеты. Но что всё это значит? — Он стремительно развернулся к дочери. — Откуда ты её знаешь?! — закричал он, надвигаясь на девочку и размахивая письмом так яростно, что бедняжка отпрянула и всем своим хрупким тельцем врезалась в комод.

— Ради всего святого, отойди от неё! — одёрнула мужа миссис Клопс. — Она же того гляди комод опрокинет. И не болтай чепухи. У неё же вообще нет никаких друзей, не говоря уж о связях в кругах титулованной аристократии. — При мысли о великосветском обществе глаза миссис Клопс предвкушающе затуманились. — Ох, Мортимер, Холлингзворт-холл! Ты только вообрази себе: я — и графиня! Может статься… может статься, мне удастся у неё выведать, как получить титул! — Закусив верхнюю губу, миссис Клопс уставилась в стену, уже прозревая внутренним взором роскошные приёмы, общество влиятельных персон и вожделенную власть. — Агата Клопс, графиня Лондонская. Агата Клопс, графиня Римская. Агата Клопс, графиня Парижская, графиня всех прочих крупных городов и испанского побережья в придачу!

Табита подобрала конверт и вытащила толстую пачку банкнот.

— Наверное, если я туда поеду, мне понадобится новое платье, — тихонько предположила она.

— Чушь! — фыркнул мистер Клопс, выхватывая деньги и лихорадочно их пересчитывая. — Тут говорится: «парадная форма одежды не обязательна». Вот, смотри, чёрным по белому. Так что поедешь в чём есть. Деньги пойдут нам за труды. Кроме того, — глаза его сверкнули, — тебе же будет лучше, если она решит, что мы бедны.

— Мне казалось, мы и впрямь бедны, — прошептала Табита. — Поэтому мне и приходится спать на чердаке.