— Невежественная дурочка — вот ты кто! — фыркнула миссис Клопс. — Мы вовсе не бедные. А на чердаке ты спишь, чтобы вырасти кроткой, смиренной и послушной. Миссис Ланолин-Гриффите утверждает, что именно эти качества престижные женихи ценят в будущих женах — смирение, кротость и послушание.

А теперь иди пакуй вещи. Чемодана у нас для тебя нет, возьми какую-нибудь старую наволочку, что ли. Нет, погоди. Нас, чего доброго, ещё обвинят в бесчувственности. — Поджав губы, миссис Клопс вгляделась в недра открытого стенного шкафа. — Сдаётся мне, там где-то был старый ковровый саквояж. Мортимер, ну, помнишь, тот коричнево-жёлтый кошмар, который ты купил для меня много лет назад.

— Ты права, дорогая, — хмыкнул мистер Клопс. — Он же страшенный, как обритая кошка. Эта мерзость Табите отлично подойдёт.

— Да, он самый. — Миссис Клопс пригладила свои жидкие седовато-русые волосы. — Мортимер, нужно сейчас же справиться насчёт расписания поездов. Предлагаю заселиться в отель «Макавой» уже сегодня вечером. — Она указала на пачку банкнот в руках у мистера Клопса. — В конце концов, деньги у нас есть.

Табита, нахмурившись, несколько раз похлопала себя по шее.

— Перестань ёрзать, ну пожалуйста, — шепнула она Пемберли, а вслух напомнила: — Но ведь в приглашении говорится, что выезжаем мы завтра во второй половине дня. Если мы сядем на поезд завтра утром, мы ведь отлично успеем?

— А твоего мнения никто не спрашивает! — рявкнул мистер Клопс — Твоя мать права. Мы едем на север сегодня же, ночным поездом. А наше небольшое путешествие можно ненадолго и отложить — почему бы нет? — Он покивал, соглашаясь сам с собою. — Никто ничего не заподозрит до понедельника. — Похоже, — он взял жену за руку, — на нас наконец-то прольётся золотой дождь.

— Ох, Мортимер! Ты вправду так думаешь?

Мистер Клопс дважды стукнул кулаком по комоду: аж пустые ящики застучали.

— А почему нет?! Мы приглашены к особе чуть ли не королевской крови. Игра началась! А значит, нечего хлопать ушами. Эх, если бы только заранее узнать её склонности и предпочтения! — Запрокинув голову, мистер Клопс уставился в потолок, как будто пытаясь среди трещин прочесть о склонностях и предпочтениях графини. А затем решительным шагом вышел из спальни — но тут же снова просунул голову в дверь. — Агата, милочка, — окликнул он жену, — надо бы все бумаги с собой взять. — Он постучал себя по носу. — Не стоит оставлять никаких зацепок — вдруг мы в этот дом больше не вернёмся. Засунь их куда-нибудь в багаж, ладно? — И он затопал вниз по ступенькам.

Миссис Клопс поспешно сгребла рассыпанные повсюду бумаги, свернула их в рулон и затолкала поглубже в саквояж Табиты — он первым попался под руку.

— Ну, поторопись, а то мы уедем без тебя. Бери с собой все свои вещи, потому что сразу после выходных поедешь в приют.

Удобнее перехватив ручку саквояжа, Табита засунула брошенную газету под мышку и вышла из родительской спальни. Прелюбопытные обмолвки мистера Клопса насчёт «не оставлять зацепок» и «никто ничего не заподозрит» девочка взяла на заметку — чтобы обдумать на досуге.

Табитина «нора» представляла собою престранную комбинацию из скошенного потолка, неровного пола и одного крохотного квадратного окошка. Единственным предметом роскоши был коротенький, в полдюйма высотой, огарок восковой свечки в крышечке от банки из-под варенья рядом с девочкиным спальным матрасом, оставшимся от старого дивана. Комнату пламя свечи не согревало, зато создавало непреходящее ощущение уюта — тем самым спасая Табиту от невыносимого холода в душе.

Табита посадила Пемберли на подоконник рядом с кучкой бумажных обрывков и карандашных огрызков. Мышонок тут же шмыгнул в своё гнездышко — отмытую дочиста жестянку из-под «Пемберли: волшебное средство для укрепления усов», давным-давно выброшенную мистером Клопсом.

— Похоже, что нас все бросили, мой дорогой сэр, — сообщила девочка мыши. — Мы теперь сами по себе. Ну, то есть будем — после выходных.

Пемберли отвлёкся от поисков чего-нибудь съедобного и дважды пискнул.

— Скатертью дорога, говоришь? Ох, Пемберли, ты просто ужасен. — Девочка погрозила мыши пальцем и дала кусочек печеньица, который за полдником незаметно спрятала к себе в носок. — Но я тебя не виню — после того что сталось с твоей любимой мамой и братиками. Или сестричками. В общем, с твоей семьёй. Но теперь твоя семья — это я, так что ничего не бойся. — Табита легонько чмокнула мышь в пушистую спинку. — Вы, сэр, — Тимоти Тиббз при моём инспекторе Пазле. И мы никогда-никогда не расстанемся.

Год назад Табита нашла крохотного мышонка в гнезде вместе с несколькими братцами (а может, и сестрицами — Табита не знала доподлинно) между протёршимися деревянными половицами. Голодные мышата жалобно пищали, но мама-мышь так и не пришла им на помощь. Девочка заподозрила, что жертва кухонной мышеловки мистера Клопса и была родительницей малышей.

Невзирая на все усилия девочки, в течение ближайших двух дней мышата поумирали. Все, кроме одного. Пемберли упрямо цеплялся за жизнь. Он был такой крохотный, что Табита кормила его молоком с кисточки, которую позаимствовала из шкафчика с принадлежностями для рисования в Сент-Джоне. Мышонок оказался смышлёным, и с помощью засохшего сыра и кусочков печенья Табита обучила его простейшим трюкам: очень скоро Пемберли уже умел кружиться волчком на месте, прятаться, вставать на задние лапки и даже обнимать по команде её большой палец — хотя это-то он частенько проделывал без всякой команды, по собственному желанию. В книге, одолженной в публичной библиотеке, говорилось, что здоровая мышь живёт около трёх лет. Одному экземпляру посчастливилось дотянуть аж до семи.

Табита от души надеялась, что Пемберли пробудет с ней хотя бы до тех пор, пока она подрастет и наконец покинет родительский кров. Что ж, так оно и вышло — её отсылают в «Дом Августа», и пушистый друг по-прежнему с нею.

— Пемберли, сейчас я по-быстрому соберу вещи, — сообщила девочка мыши, — и мы на год покинем наш уютный уголок.

Ничего уютного в чулане не было, но Табита в жизни не призналась бы в этом Пемберли. Ведь он ужасно ранимый — он пережил в детстве такую травму! Девочке не хотелось обременять мышь ещё и собственными горестями, включая подозрение, что в «Доме Августа» они, не дай бог, пробудут куда дольше года.

Табита аккуратно сложила поношенный свитер, купленный по дешёвке у старьевщика и связанный явно на мальчика, и перебрала остальные вещи, откладывая всё то, что собиралась взять с собой. Кучка получилась совсем маленькая.

— Так, что ещё нам понадобится в дорогу? Ах да, конечно! — Табита добавила спицы, моток пряжи, недовязанный шарф и единственный принадлежащий ей роман из серии про инспектора Пазла.

Серию про инспектора Табита открыла для себя не далее как прошлым летом, по чистой случайности, когда проводила в библиотеке день за днём — что за блаженное было время! Мистер и миссис Клопс школьные каникулы не отслеживали, и Табита просто-напросто, как всегда, уходила из дома в восемь и возвращалась в четыре, невзирая на то, что в занятиях наступил долгий перерыв. Девочке даже позволили оставить себе довольно потрёпанный экземпляр «Дела о двери двуличного деверя» — после того как она несколько недель подряд протирала от пыли библиотечные полки.

Табита потёрла о рукав новую брошку с выпью и, чмокнув птицу в клюв, положила её в саквояж.

— Ну-с, что же тебя ждёт, мисс Клопс? — спросила она сама себя.

В чердачную дверь настойчиво постучали четыре раза подряд:

— Немедленно спускайся и вынеси мусор. Ещё не хватало, чтобы дом пропах гнилью!

— Помойка меня ждёт, — вздохнула девочка. — Во всяком случае, на ближайшие несколько минут. Иду, мама! — крикнула она сверху вниз.

Осторожно подсадив Пемберли обратно под воротник, Табита спустилась с чердака по приставной лестнице и подхватила мусорное ведро. Даже у мусора есть свой дом, подумала она. Для любой рухляди и любого хлама отведено своё законное место.

А вот для Табиты такого места не придумали.

— Ну довольно, Пемберли! — прошептала она. — Нам повезло: перед тем как нас швырнут на растерзание волкам, нас ждёт настоящее приключение, так что нечего себя жалеть. Ещё не хватало! Я серьёзно! — Действительно, если что и поддерживало Табиту Клопс в течение дня и утешало ночью — так это искорка надежды, которой она не давала угаснуть, невзирая на все невзгоды.

Совсем крохотная искорка на самом-то деле. Надежда на то, что однажды её жизнь наладится — ведь она этого заслуживает! — и в один прекрасный день перед нею возникнет некое новое будущее, уж каким бы оно ни было, и она, Табита, тут же крепко-накрепко за него ухватится и уже не выпустит из рук и отнять никому не позволит.

— Ну, Пемберли, пошли, — добавила девочка, опустошив ведро и стряхивая с ноги картофельную очистку. — Ты настолько поглощён мыслями об этом злополучном приюте, что напрочь позабыл о тайне, что маячит впереди! Как сказал папа, игра началась. И мне страшно любопытно, какими окажутся другие дети — и какой окажется сама графиня!

В очередной раз Табита задумалась, а что у неё общего с Барнаби Трандлом. И с какой стати оба они одновременно удостоились приглашения в Холлингзворт-холл. А если Барнаби прав? А если это ошибка?