Джессика Марчент

Любовь в Люксембурге

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Месье… — Тэффи еще раз украдкой взглянула на табличку около дверного звонка. — Месье Сейлер?

— Поль Сейлер. — Придерживая открытую дверь, высокий темноволосый мужчина склонил голову в церемонном приветствии. — А вы — мисс Дэвайна Гриффин, живущая ниже этажом. — Низкий глубокий голос легко заглушал шум вечеринки в комнате за его спиной.

Тэффи опешила.

— Откуда вы знаете?

…Почему-то в теплый августовский вечер ей стало холодно. Не было ничего особенного в том, что он знал ее имя: три дня назад, въехав сюда, она сама напечатала его на бумажке и прикрепила около звонка. Но вот на тебе: она вся дрожит от легкого ветерка, веющего из открытого окна.

— Вы — та самая соседка, которую моему племяннику так и не удалось увидеть, — продолжал он ошарашивать ее. — Хотя, по его словам, он пытался это сделать весь день. — Сосед говорил с чуть заметным акцентом. — Да я и сам пару раз звонил вам.

— Я ездила на экскурсию в Казематы. — Что это? Она оправдывается? — А потом решила посмотреть еще и дворец Великого герцога…

Тэффи оборвала себя на полуслове, раздраженная собственным виноватым тоном. Она ведь пришла не отчитываться в своих действиях или просить прощения, что ее не оказалось дома, когда он звонил.

— Не слишком ли много экскурсий для одного выходного? — произнес Поль с легкой улыбкой. — Полагаю, вы недавно в нашем городе, мисс Гриффин?

— Почему же, я в городе уже целую неделю… А вы, значит, люксембуржец? — спросила Тэффи, начисто позабыв, зачем пришла.

— Вообще-то нас здесь, в Люксембурге, живет довольно много… — И опять легкий поклон, теперь, правда, с оттенком иронии.

— Ну, не так уж и много, — отпарировала она. — Здесь работают люди многих национальностей, поэтому я практически не встречала коренных люксембуржцев, особенно в официальной обстановке…

Она внезапно остановилась и бросила взгляд на свой темно-зеленый пеньюар, накинутый на ночную рубашку и плясавший вокруг ее колен под порывами сквозняка. Вряд ли это можно назвать официальной встречей.

Пожалуй, лучше ей вернуться к делу и не позволять ему отвлекать себя.

— Я пришла из-за шума, который вы производите…

Вообще-то она вовсе не хотела мешать людям жить. Но ее сводила с ума эта музыка, которая вот уже два часа просачивалась сверху и стократно усиливала ее одиночество.

Приветливое выражение на его лице исчезло так же быстро, как туман в горах при первых лучах солнца. Голос, тщательно выговаривающий каждое слово, стал еще ниже:

— Вот почему я просил своего племянника встретиться с вами и предупредить…

— Предупредить!.. — Она вдруг возмутилась. — Значит, можно шуметь на весь дом, если только заранее об этом предупредишь?!

— …и сказать, что вечеринка закончится в десять, — продолжил Поль Сейлер мягко, но решительно, не давая заткнуть себе рот.

— О, ну что ж… — Тэффи уставилась на носки своих домашних туфелек, чувствуя себя полной идиоткой. — По звукам не скажешь, что это скоро закончится.

Он нахмурился.

— А вы обычно по шуму определяете, как долго будет длиться вечеринка?

— Вы отлично понимаете, что я имею в виду, — отрезала она, злясь на свои нелепые слова. — Такая музыка обычно играет всю ночь.

— Кстати, о звуках, — он кивнул на звонок, около которого застыла ее рука, сжимавшая ключ от входной двери. — Вам обязательно нужно было звонить так долго?

— Я хотела быть уверенной, что меня услышат. — Тэффи опустила руку с зажатым в ней ключом. — У вас так шумно…

— Право же, мадемуазель, — прервал он ее нетерпеливо, — музыка звучит не так уж громко даже здесь, наверху, а кроме того, я знаю, что в этом доме хорошая звукоизоляция.

— Но я как раз пытаюсь заснуть… Тэффи опустила голову, кусая губы. Вот она и выдала себя; субботний вечер, все развлекаются, а она одна, и ей так тоскливо, что хочется домой, в Шептон…

Ну уж нет! Она обязательно заведет себе друзей, пусть даже все ее коллеги в Европейском Центре кажутся сейчас такими старыми и консервативными. Она не будет тосковать по дому и родным, не будет скучать. Не будет, и все.

— Пытаетесь уснуть, в двадцать минут десятого? — Мужчина раздраженно взглянул на свои золотые часы. — Ну, знаете, мы не виноваты, что вы так рано ложитесь.

— Нет, не рано! — Неужели это ее голос, такой резкий и недоброжелательный? — Я хочу сказать, если человек хочет спать…

— Подождите. Вам нужно успокоиться. — Его бас перекрыл ее напряженное сопрано.

Да уж, что ей необходимо, так это успокоиться. Ничего себе — первое знакомство с новым соседом… А ведь он, должно быть, настоящий люксембуржец, один из тех людей, с которыми она больше всего и хотела познакомиться, — коренной житель среди всех этих иностранцев.

И он прав насчет музыки, неохотно признала Тэффи. Дело было не в громкости, а в том, что эти звуки приводили ее в уныние, напоминая, как она одинока вдали от всех, кто любил ее.

Я не скучаю по дому, тихо сказала она про себя, отчеканивая каждое слово, чтобы утвердиться в этой мысли.

И вообще, кто он такой, чтобы решать за нее, что мешает ей, а что нет? Тем временем изнутри доносились голоса гостей, пытающихся перекричать очередную пластинку. Тэффи почувствовала себя еще более заброшенной и покинутой.

— Вам-то хорошо говорить, — снова начала она. — Если бы вы лежали внизу в моей постели…

Она запнулась и в замешательстве уставилась на узор из серебристых листьев на его галстуке. Опустила голову, светло-каштановые локоны закрыли лицо. Тэффи не стала их поправлять, надеясь, что они скроют запылавшие от смущения щеки.

…Ну почему она не переоделась перед тем, как идти к соседям? Влезть в джинсы и футболку не заняло бы и минуты. Но нет, она всегда все делает очертя голову, вот и сейчас решила подняться с претензиями, пока храбрость не покинула ее. Тэффи снова пробрала дрожь — от звуков насмешливого голоса:

— Может, выразите свою мысль по-другому?

Хорошо хоть он не стал острить на эту тему. Тэффи осмелилась даже взглянуть на него, хотя знала, что краска стыда все еще заливает лицо.

— Ваша вечеринка никогда бы не побеспокоила меня дома. В Шептоне субботняя ночь была для меня ночью развлечений. — Тэффи поспешила исправить ложное впечатление, которое могли произвести ее слова. — Разумеется, не развлечений в постели, я хотела сказать…

Опять влипла!.. Легкая усмешка тронула его четко очерченные губы, взгляд темных глаз скользнул по полупрозрачному пеньюару, и Тэффи захотелось закрыться от него руками. Вместо этого она стала нервно теребить верхнюю пуговицу у глубокого выреза в форме буквы V.

Безусловно, все пуговицы были застегнуты. Тэффи купила этот пеньюар потому, что он придавал ее карим глазам зеленоватый оттенок. И вот оказалось, что здесь, в ярком свете лестничной лампы, она чувствует себя в нем чуть ли не обнаженной.

— Развлечения в постели, — медленно, с расстановкой повторил сосед. — Мне это нравится.

— Большинству мужчин это нравится, — выпалила она агрессивно.

— Я только говорю, что мне нравится, как вы выразили свою мысль, — спокойно произнес он. — Изящно, лаконично, и сказано все, что требуется сказать.

— Нет! Требуется сказать гораздо больше, прежде чем начать что-нибудь в таком роде. — Тэффи забыла о своем смущении, с увлечением повторяя то, о чем так часто говорила многим знакомым мужчинам: — «Развлекаться в постели» не означает ничего, кроме того, что мужчина и женщина…

— …подходят друг другу, как нога и ботинок?

— Я бы выразилась иначе, но можно сказать и так. — Она вскинула голову, встретила невозмутимый загадочный взгляд и быстро отвела глаза в сторону. — Да, необходимо, чтобы ботинки были впору, но этого мало. Существует множество других вещей, которые должны подходить друг к другу.

Она на мгновение остановилась и решилась снова взглянуть на него. Не выдала ли она свои надежды и мечты? Не проговорилась ли о причинах, всегда удерживающих ее от этого первого судьбоносного шага к женской зрелости?

В квартире за спиной Поля кто-то поставил новую пластинку. «Люби меня всю жизнь, — мяукал женский голос, — иначе мне любви твоей не надо».

Да, я того же мнения, вздохнула про себя Тэффи, и он это понимает. Она не знала, почему так уверена, но его слегка нахмуренные брови, большие темные глаза, резко очерченные губы, готовые произнести очередную колкость, подтверждали это.

— Верно. Вас понял. — Его энергичный голос перекрыл мелодию. — Но между нами, соседями, Дэвайна Гриффин, — он прошелся взглядом снизу вверх, остановившись там, где зеленый шелк вздымался и опадал от ее дыхания, — если вы не хотите, чтобы вас… примерили, — глубокий голос задержался на этих словах, подчеркивая их значение, — вам не следует разгуливать в столь соблазнительном виде.

Она вздернула подбородок, злясь на этот удар ниже пояса.

— Я вообще не разгуливаю, — заявила она. — Просто вы не даете мне заснуть…

Его глаза под густыми ресницами угрожающе сверкнули. Тэффи услышала стук своего сердца. На этот раз ей так просто не отделаться…

— Думаете, мне стоит так поступать?

— Вы уже так поступили, — настаивала она, хотя у нее пересохло во рту и дыхание прерывалось. — А иначе почему я пришла?

— Не знаю. Но я уверен в одном, — его бас понизился до бархатного мурлыканья и губы слегка приоткрылись, показав кончик языка между белыми ровными зубами, — будь я тем, кто не дает вам уснуть, вы, черт возьми, не были бы такой норовистой.

— Норовистой! — Не обращая внимания на вновь заалевшие щеки, она недовольно тряхнула головой, чувствуя, как волосы щекочут шею. — Ну и выражение!

— Оно подходит.

— Как будто я лошадь!

— Не лошадь. — Поль смерил ее пристальным взглядом, сверху вниз, слева направо. — Определенно не лошадь.

— Я н-не д-думаю… — Она невольно расправила плечи, попытавшись скрыть свое замешательство. Слишком поздно она поняла, что при этом движении ее груди еще явственнее проступили сквозь пеньюар. Краешком глаза она видела их, видела и колышущийся подол ночной рубашки, лишь чуть-чуть прикрывающей тело. Ну что ж, пусть только попробует на них уставиться! Пусть только попробует! Желая отвлечься от этой мысли, она снова попыталась заговорить: — Не думаю…

— Ну, уж если мы заговорили о животных, — и опять его мягкое мурлыканье с легкостью заглушило ее неуверенный лепет, — то для вас самое подходящее слово — мышка.

Тэффи лишилась дара речи от возмущения. Чем дальше, тем хуже!

— И очень аппетитная мышка. — Он медленно провел языком по своим мягким полным губам.

Тэффи зачарованно смотрела на его губы. И как она сразу не заметила, что губы у него мягкие и полные? Но они и не были такими! Они были тогда твердыми, упрямо сжатыми…

— Аппетитная, — повторила она в замешательстве. — Так говорят про что-то съедобное. А кому же захочется съесть мышь?

— Римляне когда-то ели мышей. Мышей определенной породы, с пушистыми хвостами. — Он протянул руку и приподнял один из ее локонов. — Вот такими.

Она отпрянула, но Поль уже убрал руку, и только легкое ощущение его прикосновения, как искра, пробежало по волосам, шее, спине, распространилось по всему телу. Мысли в голове у Тэффи спутались.

О чем же они говорили? Она изо всех сил сжала ключ, его острый край врезался ей в ладонь. Ах, да, он сравнивал ее с мышами особой породы, съедобными мышами.

— И, кстати, им нравились упитанные мышки, — добавил он.

— Упитанные! — Это ее доконало. — Но я не…

— Нет. Вы — нет.

Его взгляд задержался именно там, где, как Тэффи поклялась самой себе, она не позволит ему задерживаться. Ей бы поставить его на место уничтожающей репликой, повернуться и с негодованием уйти, но все, на что она была способна, — это стоять и смотреть на него. Погрузиться в темные глаза под густыми бровями, позволить им делать с ней все, что им заблагорассудится…

— В чем дело, Поль? — Из глубины квартиры донесся мужской голос с типичным английским выговором.

Тэффи, вздрогнув от неожиданности, вздохнула с облегчением. Хотя она не могла видеть говорящего, что-то в его тоне придало ей уверенности.

— Ничего особенного, — бросил Поль через плечо, не трогаясь с места.

— Чего же ты тогда застрял? — Говорящий приближался, вот он уже в прихожей, но Поль все так же стоял в дверях, загораживая дорогу, только обернулся для того, чтобы сказать:

— Мы уже почти закончили.

— Вовсе нет! — с негодованием возразила Тэффи. — Вы должны прекратить этот шум. — Она повысила голос, чтобы человеку в прихожей были слышны ее слова. — Я пытаюсь объяснить вашему гостю…

— Моему гостю? — прервал ее невидимый собеседник. — Вы ошиблись, девушка… Черт возьми, Поль, дай же мне пройти!

Легкая потасовка в дверях, и второй мужчина, протиснувшись мимо высокой фигуры Поля, оказался прямо перед Тэффи.

— Это я здесь гость… — Он изумленно приоткрыл рот. — Чтоб мне провалиться!

Он глазел на Тэффи так восхищенно, что к ней сразу же вернулось хорошее настроение. Вообще-то она знала цену знакам внимания такого рода, особенно со стороны пьяных юнцов, однако же его голос ободрил ее. Этот юноша напоминал ее младшего брата, он и выглядел так же, долговязый и неуклюжий.

— Поль, старый хитрюга, неудивительно, что ты меня сюда не пускал. — Он не отрывал от Тэффи глаз. — Меня зовут Ник Элиот, лапочка.

— А я ваша соседка снизу, — сказала она, привычно принимая покровительственный тон старшей сестры.

— Соседка снизу… Ну и повезло же мне! — Ник осторожно выдохнул эти слова, как будто Тэффи была мыльным пузырем, который может лопнуть в любую секунду. — Я сначала даже не был уверен, настоящая ты или нет.

— Настоящая, настоящая. — Она совершенно точно знала, как надо с ним разговаривать. — Из плоти и крови, живая, и мне осточертел этот шум…

— Ты имеешь в виду музыку? — Он попытался ее обнять, покачиваясь в такт новой пластинке. — Пойдем потанцуем.

— Нет, спасибо. — Она отступила назад.

— Ну же, лапочка…

— Я сказала — нет! — Теперь Тэффи говорила повелительно. Ник был из тех ребят, которые живут по принципу «Сила есть — ума не надо», в точности как три ее брата и их друзья. На таких она насмотрелась. Тэффи приняла самый официальный вид, какой возможен в ночной рубашке и пеньюаре, и призвала на помощь то, чему научилась на курсах секретарей. — Итак, если это ваша вечеринка, мистер Элиот…

— Называй меня Ник, лапочка…

— Думаю, не стоит, мистер Элиот. Мое же имя — Дэвайна Гриффин, а не… — она сделала на этом слове ударение, — «лапочка»!

Ника Элиота будто окатили холодной водой с головы до ног.

— Ладно, ладно, Дэвайна, — пробормотал он ошеломленно. — Расслабься…

— Один — ноль в пользу леди, — прошептал Поль Сейлер, и в глазах его мелькнула тень улыбки.

Тэффи с негодованием повернулась к нему.

— Мы не на футбольном матче, мистер Сейлер!

— Но я не сказал ничего дурного, мадемуазель.

Она чувствовала, что он смеется над ней, но почему-то не обижалась. В глубине души она была рада показать ему, какой спокойной и уверенной может быть, когда не сбита с толку… не важно, чем. Она снова обратилась к долговязому парню, которого вопреки собственным словам уже называла про себя Ником.

— Так вот, насчет вечеринки, мистер Элиот. Не могли бы вы слегка приглушить звук?

— Или мы могли бы потанцевать… — С пьяной ухмылкой Ник потянулся обнять ее за талию.

Тэффи бросила на него взгляд, каким Медуза Горгона превращала в камень свои жертвы. Когда стало понятно, что это не помогает, она положила ключ на подоконник, чтобы на всякий случай освободить обе руки, и заговорила очень медленно и внятно:

— Сейчас же уберите руки.

— Ну давай, лапочка, один танец…

— Она не будет танцевать! — В мгновение ока объятия Ника разжались, и он отпрянул. Подняв юнца за воротник рубашки, как котенка за шкирку, Поль хорошенько встряхнул его и осведомился: — Будешь ты, в конце концов, вести себя нормально или нет? — Он не сердился, но в его голосе чувствовалась угрожающая неумолимая решимость. — Или мне придется преподать тебе урок хорошего тона?

— Кончай, Поль! — Ник попытался вырваться, но ему это не удалось. — Я только…

— Ну да, ты только приставал к девушке.

— Да ей понравилось!..

— А тебе нравится вот это? — Поль еще раз встряхнул племянника.

— Эй, осторожнее с рубашкой, она стоила кучу денег!..

— Так тебе, значит, нравится, когда с тобой грубо обращаются? — Поль тряхнул его еще раз, и драгоценная рубашка затрещала по швам. — Скажи, нравится?

— Конечно, нет, ты, паршивый…

— А-а-а, ты понял. Тогда извинись перед дамой.

Все еще придерживаемый за воротник, Ник посмотрел на Тэффи взглядом провинившегося школьника.

— Прошу прощения, лапочка… — Покосившись на Поля, он поправился: — Я хотел сказать, мисс Гриффин.

Тэффи кивнула и не смогла удержаться от улыбки. В душе она наслаждалась их потасовкой. Они ссорились без настоящей злобы, в шутку, совсем как ее братья.

— Ник, дорогой, — позвал изнутри мелодичный женский голос, — я тебя жду…

— Уже иду, Клодия! — Ник старался освободиться, стремясь вернуться обратно в квартиру. — Пусти, Поль. Я же извинился, разве нет?

Поль снисходительно отпустил его и посторонился, давая пройти. А эта Клодия, должно быть, ничего себе, подумала Тэффи, если ей повинуются по первому зову. Ну, впрочем, не совсем по первому: Ник задержался в дверях, чтобы бросить последний взгляд на темно-зеленый шелк:

— Почему бы тебе не прийти на вечеринку, ла… — (Поль Сейлер угрожающе повернулся к нему.) — Мисс Гриффин… — быстро поправился Ник и добавил с несмелой улыбкой: — По крайней мере вы позволите называть вас Дэвайна?

— Вы можете звать меня Тэффи, — расщедрилась она на радостях — ведь она вновь обрела уверенность!

— Ник! — Судя по тону, Клодия начала раздражаться. — Ты идешь или мне послать кого-нибудь за тобой?..

— Иду, иду!.. Не уходите, Тэффи. Поль, приводи ее. — И Ник исчез внутри.

— Наконец-то, — укоризненно произнесла невидимая Клодия. — А что случилось с Полем?

— Какая-то старая мегера жалуется на шум. — Ник, не стесняясь, говорил громко, так, что его было слышно на лестнице. — Ты же знаешь, как он носится со старухами…

Дальнейшие откровения были прерваны Полем, закрывшим дверь. Тэффи молча посмотрела на него, не зная, смеяться или плакать: мышкой ее, пожалуй, и можно было назвать, но старой мегерой — определенно нет.

— Это его жена?

— Жена у малыша Ника? Да, это было бы сенсацией. — Внезапно Поль заговорил более жестко: — Теперь вы видите, что происходит, когда вы разгуливаете здесь в таком виде?

— Надо полагать, это вся моя вина? — холодно спросила она.

Он пожал плечами:

— На лестницах всегда народу как на улице, так что…

— Это ровным счетом ничего не значит. Даже если бы я ходила нагишом… — она заметила блеск в его глазах и поторопилась закончить, — все равно это не оправдывает того, кто ведет себя подобным образом.

— Именно поэтому я и привел его в чувство.

— Спасибо, хотя и не за что. Началось-то с шума, который вы устроили… — Она смущенно замолчала. — То есть я знаю теперь, что это не ваша вечеринка, но музыка-то все еще играет, и громко…

— Только до десяти. Если вы потерпите ровно… — он взглянул на часы, — тридцать пять минут, я обещаю, все закончится.

…Тэффи вдруг озарило: Ник назвал ее старой мегерой, имея в виду не возраст, а то, как она себя вела. Она повернулась к окну, надеясь, что холодный воздух освежит ее, и напоминая себе, что имеет полное право осуждать Ника и его поведение.