Я несколько раз перевожу дух, теребя нитки на этой ужасной кушетке.

— У нее, наверное, рога.

Он жмет плечами.

— Вряд ли.

Саймон делает паузу.

— Хотя…

— Хотя — что? — в ужасе спрашиваю я.

Долгое молчание, от которого я начинаю волноваться. Наконец Саймон медленно произносит:

— А вдруг у нее один рог.

Я вскидываю голову и смотрю на него.

Саймон всплескивает руками, явно пытаясь меня развеселить.

— Как у единорога! Боже мой! Твоя соседка может оказаться единорогом!

— Или носорогом, — замечаю я. — Жутким кровожадным зверем.

— Ты права, — подтверждает Саймон.

Я вздыхаю.

— С другой стороны, если мне вдруг захочется почесать спинку, вся кушетка к моим услугам. — Я прижимаюсь к грубой ткани и вскидываю руки, прежде чем Саймон успевает возразить. — Да, знаю. Я просто воплощенный позитив.

— Для меня это не новости. — Синие глаза Саймона встречаются с моими.

Лицо у него загорелое и обветренное (он целое лето провел под парусом, в море, у побережья Массачусетса), каштановые волосы выгорели в тех местах, где еще не сменились сединой. Нужно ездить с ним чаще. В следующем году, наверно в следующем году…

— По-моему, чесалка для спины — это настоящая роскошь, которую предоставляет тебе Эндрюс-колледж, — говорит он. — Наслаждайся.

Обводя взглядом бетонные стены, я принимаю решение дать неизвестной соседке шанс. Я заставлю себя быть открытой и дружелюбной. Вдруг мы окажемся похожи. Конечно, нет нужды превращать наше случайное знакомство в настоящую, всеобъемлющую дружбу, потому что у меня уже есть лучшая подруга, Стеффи, и в моем сердце больше ни для кого не хватит места. Но хорошие отношения с соседкой по комнате — это и правда может быть очень приятно.

Ну, не будем торопить события. Меня устроит и вариант «терпимо».

В дверь громко стучат, и она распахивается. В комнату заглядывает рослый парень с растрепанной бородкой и рядами бус на шее.

— Привет, ты Элисон?

Я киваю:

Он сияет.

— Круто! Приятно познакомиться. Я Брайан, староста корпуса. Короче, добро пожаловать. Мы рады, что ты живешь в Кирк-Холле. Год будет клевый.

Он тычет кулаком в воздух, и я стараюсь не морщиться.

— Слушай, подружка, один нюанс. Твоя соседка. С ней небольшая неувязка.

— В каком смысле? — спрашиваю я.

— Ну, типа, она в этом году не вернется в колледж. Какая-то там экспедиция в Антарктиду к морским леопардам. — Он корчит рожу. — По-моему, это какие-то мерзкие твари. Но, типа, несколько месяцев она будет сидеть в лаборатории и изучать их теоретически, а потом поедет, чтобы познакомиться с ними лично.

Саймон морщит лоб.

— Морские леопарды?

— Ну да. — Парень в бусах щиплет себя за переносицу. — Наверно, воняют. Так что в этом году ты, птичка, видимо, будешь летать одна.

Вдруг он широко улыбается.

— Кстати! Сегодня отмечаем начало учебного года! В холле на третьем этаже! Ну, пока.

Он тычет в меня пальцем и исчезает, хлопнув дверью.

Саймон, кажется, потрясен исчезновением моей соседки, зато я приободряюсь.

Я маленькая птичка, которая в этом году будет летать одна!

— Ну что, пошли есть пахлаву, — говорю я с преувеличенным энтузиазмом.

— Элисон…

— Что? А. — Я заставляю себя принять унылый вид и не показывать, что вообще-то нынешний поворот событий меня устраивает. — В смысле, да, было бы очень приятно жить вместе с кем-то, но… всё нормально. Не сомневаюсь, у этой девушки будет необыкновенный год. Я рада за нее. А ты знал, что морских леопардов также называют леопардовыми тюленями? По-моему, это гораздо лучше звучит.

Саймон воздевает руки.

— Нет, не знал.

Он явно подбирает слова.

— Слушай, я в курсе, что ты не любишь людей, но это не значит, что надо радоваться, если…

— Если кто-то предпочел провести год в ледяной тундре, изучая опасных и злобных животных, вместо того чтобы жить в одной комнате со мной?

Саймон грустнеет.

— Да. Но дело же не в том, что она знала тебя… и отвергла. Она просто воплощает свою мечту, ну или что-нибудь такое.

Мы сидим молча, и наконец мне становится так неудобно на твердой кушетке, что я встаю и подхожу к двери комнаты, где могла бы жить моя соседка. Я прислоняюсь головой к косяку и принимаюсь рассматривать пол.

— Жаль, что я не люблю людей. И, наверно, не стоит искренне радоваться, что я буду жить одна.

— Всё нормально, я понимаю, — мягко отзывается Саймон.

— И мне жаль, что я такая пессимистка.

— Это я тоже понимаю.

— И что… — Я не могу подобрать слова. — Короче, мне просто жаль. Я думаю, что ты совершил ошибку. Со мной.

Я впервые говорю вслух то, о чем думала несколько лет. Не знаю, почему это вырвалось именно сейчас, но, честно говоря, я много чего не знаю.

Краем глаза я вижу, что Саймон встает и поворачивается ко мне. Мягко, но очень уверенно он произносит:

— Нет. Я совершенно точно не ошибся.

Поскольку он хорошо меня знает, он не ожидает объятий или иных эмоциональных проявлений. Я доверяю Саймону, в том числе потому, что он уважает мои границы. Он в курсе, что пылкая сердечная привязанность — это не мое.

И люди.

И доверие.

— Но в чем лично я уверен, — продолжает Саймон, — так это в том, что ты обещала мне обед.

И мы идем в маленькое греческое кафе, расположенное в одном квартале от кампуса, и заказываем какое-то дикое количество еды. Я почти всё время ем и мало говорю, но Саймон умудряется сделать молчание не таким уж неловким.

— Интересно, какая она, — бормочу я в промежутках между глотками.

Я пытаюсь представить впечатления нормальной студентки — замечательную, шикарную соседку и себя, которой искренне нравится то, что происходит. Я два года прожила в общежитии и, что неудивительно, ни с кем не подружилась. Разумеется, это моя вина.

— Может, она клевая. Может, мы бы сошлись.

Саймон откашливается. Он-то знает, сколько у меня тараканов.

— Но, — спокойно продолжаю я, — самая большая любовь ее жизни — это, очевидно, леопардовые тюлени. А поскольку меня они приводят в ужас, мы бы, вероятно, всё равно не сумели подружиться. Так что это к лучшему.

Мне становится грустно, и я сосредоточенно принимаюсь доливать в бокал минералку.

— А что ты вообще знаешь про леопардовых тюленей? — прерывает Саймон мое навязчивое утоление жажды. — Я о них почти не в курсе.

Найти в Интернете картинку нетрудно. Я поворачиваю к Саймону экран телефона.

— Зубы. У них не зубы, а настоящие копья.

Саймон явно терпит поражение.

— Да. Ты права. Неприятный зверь. Возможно, эта девушка была бы не лучшей соседкой.

С чувством огромного удовлетворения я откидываюсь на спинку и чувствую, как голова перестает болеть.

Глава 2

Мы нашли

В девять часов вечера я уже лежу в постели, разгладив хрустящие простыни и убедившись, что идеальная складка у меня на груди сохраняет форму. Небольшой настольный вентилятор разгоняет воздух, ровно настолько, чтобы я не задохнулась от жары. Отчего-то при радостных воплях — где-то наверху студенты празднуют начало учебного года — в моем животе всё стягивается в узел, поэтому я не решаюсь открыть окно. Гудение вентилятора не заглушает звуки пьяного веселья целиком, но, по крайней мере, немного облегчает жизнь.

Внезапный стук в дверь пугает меня; потратив несколько секунд, чтобы справиться с паникой, я осторожно открываю.

— Элисон, привет! Как прошло лето? Пойдешь наверх?

Передо мной — миниатюрная девушка с пластмассовым стаканчиком в руке. Ее крашеные светлые волосы стоят на голове торчком. В прошлом году мы были в одной группе. Бекки? Белла? Брук? Что-то на Б.

Она замолкает, заметив, что я в пижаме.

— А. Видимо, нет.

Я широко улыбаюсь.

— О‐о! Как приятно тебя видеть! Ничего себе! Ты шикарно выглядишь. А какой загар!

Я стараюсь говорить с энтузиазмом и сама удивляюсь визгливым ноткам в собственном голосе.

— Честное слово, я страшно утомилась от летних вечеринок. — Я многозначительно смотрю на нее, как бы намекая, что последние несколько недель провела так безумно и скандально, что просто не в силах пережить еще одну тусовку. Я притворяюсь, что зеваю.

Девушка, которую зовут на Б, понимающе воздевает стакан и энергично кивает, так что прядь волос у нее окунается в пиво.

— Понятно. Ну ладно, отдыхай. В другой раз.

Мысль, что предстоит провести здесь еще два года, постоянно отбиваясь от социальных взаимодействий, пугает меня. Если бы я могла надеть шапку-невидимку и посещать занятия в таком виде, я бы это обязательно сделала.

— Конечно… — И я совершаю большую ошибку: делаю паузу, давая понять, что не помню ее имя.

— Кармен, — с легким раздражением отвечает девушка. — Кармен. В прошлом году мы жили в соседних комнатах и вместе занимались литературой и историей Британии.

— Конечно, я помню, как тебя зовут!

Я отчаянно пытаюсь придумать что-нибудь еще. Я не хочу ходить на вечеринки, но в то же время не желаю и обижать ее. В такие минуты мне отчаянно хочется быть менее странной и неуклюжей. В попытке казаться дружелюбной, я выпаливаю:

— Я… я просто заметила твои сережки и задумалась. Очень клевые. Такие оригинальные.