— Здесь сколько угодно пресной воды.

— Джинн пообещал исполнить три моих желания. Настоящих желания!

— Не могу никак тебя понять, Теодор. Здесь на острове нет никого по имени Джинни, как бы тебе этого ни хотелось. О чем ты все время толкуешь?

— Но я нашел джинна в бутылке, настоящего! Смотрите! — Теодор вытащил пробку, и облако пурпурного дыма вырвалось из горлышка и спиралью закружилось по поляне.

Все сразу замолчали. Вдалеке слышен был плеск волн и крики чаек. Но все равно можно сказать, что воцарилась мертвая тишина. Волшебный фиолетовый дымок постепенно возникал в воздухе, так, как, вероятно, материализовывалось бы привидение. Сначала он клубился, потом стал выходить прямо, затем закружился, как ястреб над добычей.

Маргарет и Хэнк озабоченно переглянулись, Лидия затаила дыхание, Теодор подпрыгивал на месте и кричал:

— Ну, теперь-то вы видите? Видите?

Дым неожиданно стал похож на раскрытый веер, переместился к земле, потом постепенно растаял.

— Какого черта? — Хэнк нахмурился и подошел ближе.

Маргарет прижала Аннабель к себе еще крепче. Она пристально смотрела на дым, потом на странную фигуру перед ней.

— Боже мой! Боже мой! — только и смогла она сказать.

Мадди очутился снаружи бутылки, но увидеть ничего не смог, так как кальян все еще был у него на голове. Ну что ж, это, вероятно, будет любопытно.

Женщина вдруг вскрикнула:

— Нет, Хэнк, обойдемся бей ножей.

Мадди тоже моментально вскрикнул:

— Нож? Где? У кого? — Он инстинктивно повернул голову в ту сторону, забыв, что ему все равно не видно самого интересного. Трубки кальяна соответственно тоже дернулись влево, затем обратно вправо, причем их медные концы громко хлопнули по самому кальяну, то есть Мадди прямо по лбу, и у него в голове опять все зазвенело.

— Не надо, не надо! — прокричал Мадди и поднял руки вверх быстрее, чем когда-либо удавалось Бови Брэдшоу выхватить из-за пазухи пистолет. Душа его ушла в пятки, должно быть, поэтому жутко затряслись колени.

— Мадди!

— Я здесь, хозяин, — откликнулся джинн и затем шепотом поинтересовался: — Что там с оружием?

— Не знаю, что задумал этот болван, — сказал кто-то мужским голосом, — но если хоть волос упадет с головы мальчика, то ему не поздоровится, я такое тут устрою!

Мадди затаил дыхание.

— Нет, Хэнк! — закричал Теодор что было силы.

— Хэнк, ну пожалуйста, — вступилась и женщина, — не думаю, что Теодору угрожает какая-то опасность..

— Да смотрите. — Мадди поднял руки еще выше. — Вы видите? Я совсем не сопротивляюсь.

Тут Мадди услышал, как кто-то сделал шаг вперед. Он совсем дышать перестал, даже глаза закрыл, хотя это и было бесполезно.

Ничего не было слышно.

После продолжительного молчания мужчина наконец поинтересовался:

— Что, черт возьми, происходит? Кто ты такой?

— Я — джинн! — Мадди завопил так горделиво, что в кальяне даже тесно стало от раскатов его голоса.

— В таком случае я — Аладдин.

— Хэнк, — просительно сказала женщина.

— Он — джинн, — упрямо повторил Теодор. — Он знаком с Санта-Клаусом, вот!

Мадди чуть не застонал вслух. Это был сильный аргумент. Ничего не скажешь. Теперь-то они сразу поверят. Если бы не кальян, он схватился бы руками за голову! Но, кроме всего прочего, он еше боялся опустить руки.

— Он — джинн. — Казалось, Теодор готов заплакать. — Я знаю, что джинн. Он позволил мне загадать три желания за то, что я выпустил его из бутылки. — Мальчик все-таки не выдержал и заплакал.

— Теодор, ну что ты, — спокойно попыталась утешить его женщина.

— Да! Да! Скажи им, Мадди, — закричал Теодор что было сил, — скажи им, кто ты!

— Я — Мухдула Али, фиолетовый джинн славной Персии... — Мадди склонился в низком поклоне и тут же об этом горько пожалел.

Он упал ничком, и кальян приземлился с ужасным стуком.

«Хоть бы Аллах проклял этот предмет». Мадди лежал, распластавшись на земле, его лицо было разбито о медную неровную внутреннюю поверхность кальяна. «Да это хуже, чем скачки на пьяных верблюдах». Его голос звучал так, как будто ему прищемили нос.

— Теодор, отойди. — Тон голоса женщины стал просительным. — Хэнк, пожалуйста...

— Я совершенно безобидный, — быстро заговорил Мадди. — Не надо ножей! Только не ножи!

Гулкое эхо целую минуту предлагало ему обойтись без ножей, а он лежал и стонал. Затем последовало молчание, длившееся, казалось, целую вечность.

— Мадди? Ты в порядке? — робко спросил Теодор.

— Да, господин. У меня просто возникли некоторые трудности. — Потом он, поколебавшись немного, спросил: — А как там старина Хэнк? Он все еще здесь?

— Старина Хэнк и его верный друг кинжал здесь. Можешь не сомневаться.

Мадди вздохнул и попытался опять защитить себя.

— Я не собираюсь никому делать зла. Просто хочу попытаться подняться. Хорошо? Договорились?

Хэнк молчал, и Мадди показалось, что прошли чуть ли не часы, хотя на самом деле миновало несколько секунд.

— Ладно, только делай все потихоньку, помедленнее.

Мадди встал на колени, но тяжелый кальян не давал ему оторвать голову от земли. Он схватил его за ручки и со стоном выпрямился. Теодор спросил:

— Что это такое у тебя на голове?

— Это кальян, мой господин, и я никак не могу его снять.

Мадди потянул для наглядности кальян вверх так сильно, как только смог, но боль помешала ему, и он вынужден был остановиться.

— Тебе больно?

Мадди кивнул — какой глупец! И ударился лбом о кальян дважды. Не успев ничего понять, он опять растянулся на земле, на сей раз упав на спину. Мириады звезд вспыхивали и гасли у него перед глазами. Немного придя в себя, он ответил как можно сдержаннее:

— Жутко неприятно в нем падать, вот что можно сказать без обиняков.

Опять повисла напряженная тишина, и Мадди забеспокоился, где там Хэнк и его нож.

— Я хочу... — неожиданно закричал Теодор, — хочу, чтобы кальян исчез с головы Мадди!

Не успел никто и глазом моргнуть, как бронзовая (медная?) штуковина растаяла в фиолетовом дыму, как будто ее и не было.

Хэнк пристально разглядывал человека, лежащего у его ног. Это был какой-то умалишенный в дурацких штанах, да еще с сережками! Этот болван лежал и разглядывал всех по очереди, потом помахал руками, видимо, приветствуя, и сказал:

— Здрассьте, ребята!

— Не двигайся, — предупредил его Хэнк, придвинувшись поближе с неторопливостью человека, который познал тактику уличной борьбы лет тридцать назад.

Человек посмотрел на Хэнка, потом на лезвие кинжала в его руке, сверкавшее в лучах солнца, и задрожал так сильно, что золотые кольца в его ушах стали мелодично позвякивать, глаза округлились и наполнились страхом.

Он был очень смуглым, с основательным носом, густыми бровями, темными глазами. Острый подбородок оканчивался маленькой козлиной бородкой, такой же черной, как и волосы, торчавшие в разные стороны, как верхушки ананасов. Для мужчины у него безобразно выпирал живот, что было особенно заметно, когда он лежал. Одет он был в разноцветный балахон с блестками и немыслимые бочкообразные фиолетовые штаны. Хэнк даже не предполагал, что существа мужского рода могут просто подумать о такой одежде без тошноты, не то что напялить на себя. Хэнк опустил глаза и с отвращением отметил, что туфли на этом болване были яркого сине-зеленого цвета, как бабское вечернее платье. Он почти застонал, когда разглядел, что носки у этих, с позволения сказать, туфель загибаются вверх и украшены бубенчиками, похожими на этакие медные ягодки, качающиеся на ветру. Потом взгляд Хэнка упал на запястья незнакомца. Даже невооруженным, но натренированным глазом он сразу определил, что широкие браслеты сделаны из червонного золота. Если продать такую штучку кому надо в одной из европейских столиц, то можно жить безбедно несколько месяцев. На широкую ногу. Наконец Хэнк посмотрел в упор на джинна. Его темные глаза были широко распахнуты и с опаской следили за каждым движением противника. Лицо и щеки джинна покраснели от усердия. Он затаил дыхание и ждал.

— Вставай, — жестом показал ему Хэнк, недвусмысленно помогая словам кинжалом.

Болван вскочил на ноги так быстро, что даже колокольчики на туфлях не успели звякнуть. Он был гладкий, как орех, и вроде бы безобидный, а может, такое впечатление создавалось потому, что уж больно его трясло, украшения в ушах и мишура на жилете аж брякали. Трудно было представить, чтобы от этого субъекта, одетого в костюм исполнителя танца живота, могла исходить какая-нибудь угроза.

Хэнк бросил взгляд на Смитти. Она сидела на камнях, лицо ее было слегка бледным. Он повернулся и жестко спросил:

— Так, ну колись, в какие игры ты тут играешь?

— Шахматы? Бадминтон? Бейсбол?

Хэнк подошел поближе.

— Прекрати! Не прикидывайся дураком! Кто ты такой? Фокусник? Циркач? Кто?

— Я сказал правду. Я — джинн.

— А я ответил тебе, что в таком случае я — Синдбад-Мореход.

— Вообще-то если быть точным, то ты сказал, что ты — Аладдин.

Не долго думая Хэнк приставил ему к горлу лезвие кинжала.

— Синдбад, Синдбад, как я, презренный невежда мог перепутать, да-да, теперь я вспомнил, все вспомнил. Именно так вы говорили. Я ослышался, — в испуге затараторило чучело.

— Не делай ему больно! Пожалуйста, Хэнк! — Теодор снова заплакал, подбежал и схватил его за рукав.

— Отойди назад, парень.

— Мадди не сделает мне ничего плохого. Он — джинн, и он выполнит три моих желания.

— Не говори глупостей, парень, какие еще джинны? Их нет. Они не существуют.

— Хэнк! — Смитти окликнула его мягко, но решительно, видимо, хотела привлечь его внимание и, когда он обернулся, бросила выразительный взгляд на Теодора и нахмурилась.

— Черт возьми, Смитти, ты знаешь, и я прекрасно знаю, что ничего этого не может быть. Почему бы и ему не узнать, что это правда?

Тут Лидия подняла глаза и заговорила в первый раз:

— А как же тогда эта штука упала у него с головы?

— Трюки, обман зрения, ловкость рук, зеркала, — ответил Хэнк.

— Это не фокус! Я этого пожелал. Я использовал одно из моих желаний.

— Спасибо, мой господин. Это был очень великодушный поступок.

Хэнк внимательно слушал обмен любезностями, но по глазам было видно, что он пытается догадаться, где же кальян.

— Если ты уберешь нож с моего горла, я докажу, что я именно тот, за кого себя выдаю. Джинн.

Хэнк горько рассмеялся.

— Разбежался!

— Скептицизм стар как мир. — Противник Хэнка вздохнул с таким видом, как будто уже устал повторять одно и то же. — Я две тысячи лет доказываю скептикам, кто я такой.

— Хорошо, но помни: одно неверное движение с твоей стороны, угрожающий жест — и я буду тем последним скептиком, которого ты увидишь на своем веку. — Хэнк улыбнулся, но глаза его остались холодными, он помахал кинжалом для вящей убедительности. Хэнк отошел назад и потянул Теодора за руку туда, где на скале молча сидела Смитти. Она держала малышку на коленях и, казалось, о чем-то раздумывала. Рядом с ней расположилась Лидия. Хэнк отвлекся на них на секунду и почти тут же услышал вопль Теодора:

— Священная корова! Только посмотрите! Смотрите на Мадди! — Теодор от возбуждения подпрыгивал, выкрикивая каждое слово.

Хэнк метнулся с кинжалом в руке к тому месту, где только что красовался тюрбан этого мошенника, но теперь там никого не было. Он быстро осмотрел окрестные кусты, ожидая увидеть, как новоявленный джинн улепетывает, но услышал удивленные крики Смитти и Лидии.

— Я зде-е-сь!

Хэнк взглянул наверх и выругался.

— Демо! — как всегда выразительно вступила в беседу Аннабель.

Но Хэнк, естественно, и не пошевелился. Не мог сдвинуться с места, просто стоял и смотрел вверх, в небо. Этот болван летал!

Глава 15

— Этого не может быть! — сказал Хэнк.

Маргарет невозмутимо наблюдала за тем, как Хэнк продолжает упорствовать, хотя отрицать то, что они все видели, было невозможно.

— Нет, нет и нет! — Он закрыл глаза и потряс головой.

— Я вижу! Это чудо. Это волшебство, — сказала Лидия. — Мадди — настоящий джинн.

Хэнк открыл глаза, посмотрел на Лидию, нахмурился и быстро перевел взгляд на Маргарет:

— А ты видишь?

Джинн в это время нарочно пролетел у Хэнка перед носом, обдав его облаком пурпурного дыма. Хэнк моргнул, упрямо покачал головой и заявил:

— Я его не видел.

— А я видела, — ответила ему Маргарет.

— Мне вообще непонятно: ты, образованная женщина, высокоученый адвокат, Мисс-На-Все-Имеет-Свое-Логическое-Объяснение, веришь тому, что этот старый горшок в фиолетовых штанах и золотых кольцах летает?

Она кивнула.

— Ты, как и я, прекрасно знаешь, что никаких джиннов и быть не может на свете! — взорвался Хэнк.

— Но я его вижу! Дети его видят, ты его видишь. Мы все его видим. Следовательно, он существует.

— Нет, этого не может быть, — повторил он, потом пробормотал себе под нос: — Явно где-то тут зеркала. Где зеркала?

Джинн летал вокруг него теперь уже просто как пчела, жужжал над головой, парил, затем взмыл прямо вверх.

Хэнк так нахмурился, что его черные брови почти сошлись на переносице.

— Мы можем принять на веру тот факт, что рассудок не может найти рациональное объяснение в мире, который настолько иррационален, — пустилась в объяснения Маргарет.

Ее собеседник уставился на нее с таким видом, как будто вместо слов получил удар по голове бейсбольной битой, правда, вскоре взгляд его прояснился, он махнул ножом в сторону джинна и поинтересовался:

— Ты что, в самом деле веришь в эту чушь?

— Я вынуждена. Нет разумного повода не верить в то, что видишь собственными глазами. — Маргарет задумчиво наблюдала за свободным передвижением по воздуху пурпурной фигурки. Хэнк сидел недалеко от нее, обхватив руками колени. — Я вижу, как он летает, следовательно, приходится признать этот факт.

Хэнк тоже поднял голову. Джинн пролетал над верхушками кокосовых пальм, внезапно прямо и стремительно он спикировал прямо на Хэнка, который, надо отдать ему должное, даже не отклонился. На следующем крутом вираже Мадди сорвал с его головы кепку.

— Отдай немедленно! Кому говорю! — Хэнк вскочил, но не настолько быстро, чтобы отобрать свой головной убор. Впрочем, через несколько секунд кепка мягко спланировала прямо к его ногам.

Некоторое время Хэнк дико таращился на нее, потом схватил и нахлобучил на голову.

— Дай-ка мне посмотреть на эту проклятую бутылку.

Теодор вручил сосуд Хэнку, с гордостью сказав:

— Я ее нашел и получил целых три желания.

Хэнк поднес бутылку к глазам и стал пристально рассматривать ее, как ювелир — драгоценный камень. Он сразу узнал ее, но вида не показал, разве что чуть плотнее сжал губы.

— Выглядит она точь-в-точь как та, которую ты выбросил, — произнесла Маргарет как можно небрежнее.

Глаза Хэнка сузились, он записал на ее счет лишнее очко и поклялся про себя ей это припомнить.

Маргарет, разумеется, обо всем догадалась и добавила с самым невинным видом:

— Причем ты выбросил ее два раза подряд.

Они спорили еще целый час. Мадди, которому надоело летать, сидел тут же на камне, подперев голову рукой, и следил за ними взглядом так, как это делает человек, наблюдающий за мячиком в большом теннисе.

— Послушай, Теодор, — говорила женщина по имени Маргарет, — пожалуйста, не волнуйся. Хэнк просто привык так кричать, он ничего плохого не имеет в виду.

— Тысяча чертей!

— Прекрати орать. Он всего лишь маленький мальчик и не совсем понимает, как это важно. — Маргарет встала перед Теодором на колени, чтобы сравняться с ним ростом и смотреть ему прямо в глаза. — Дорогой мой, ты должен понять, что только ты один можешь помочь нам выбраться с этого острова.

— Я понимаю, — ответил тот. Было видно, что мальчик замкнулся в себе.

— Одно слово, и мы все отправимся домой.

Он уставился на свои босые пальцы.

— У меня нет дома.

Мадди видел, что Маргарет вздрогнула, как от удара. Она выпрямилась, глубоко и печально вздохнула и провела рукой по лбу; естественно, она была очень смущена.

— Послушай, парень. — Хэнк оттеснил Маргарет и встал впереди нее. — Я тебе скажу. Вот как ты должен поступить, понял? Ты должен помочь нам выбраться отсюда. Пожелай этого, слышишь?

Теодор посмотрел на Хэнка долгим взглядом исподлобья, его личико окаменело точно так же, как у Ханка, и он окончательно замкнулся.

Мадди с удивлением подумал, что верблюды казались ему упрямыми. Куда им! Он поцокал языком, и тут его взгляд упал на малышку. Ее кудряшки пламенели ярко-рыжим цветом, она одна была счастлива, весела и всем довольна. Увидев, что он смотрит на нее, она заулыбалась и положила два пальца в рот. Мадди помахалей рукой. Она ответила, спрыгнула со скалы и пошла к нему. Ей оставалось пройти около метра, когда веревка, привязанная к ее поясу, натянулась и не пустила ее дальше. Аннабель попробовала дернуть ее посильнее, ничего не вышло, она не поддавалась, тогда девочка, глубокомысленно посмотрев на веревку, произнесла:

— Демо!

Мадди с трудом удержался от улыбки и посмотрел на остальных. Таких он еще никогда не встречал. За две тысячи лет он еще ни разу не сталкивался с семьей, хотя эти не были семьей как таковой. Но они были очень интересной группой. Теодор стоял рядом со своей сестрой, тихой и, кажется, закомплексованной девочкой по имени Лидия.

Дети о чем-то тихо толковали между собой, Хэнк бегал перед ними взад и вперед. Маргарет — удивительная красавица! Парисова Елена могла бы ей позавидовать! — стояла, упрямо скрестив руки на груди.

Наконец Маргарет, склонив голову с роскошными светлыми волосами набок, посмотрела Теодору прямо в глаза:

— Ну?

— Я не хочу отсюда уезжать.

— Ради Бога! — завопил Хэнк что было мочи.

Мадди закрыл голову руками.

Маргарет пихнула Хэнка локтем под ребра.

— Прекрати на него кричать. Ты только все портишь.

— Тут уже нечего портить.

Теодор стоял между ними прямо, говорил решительно, не желая ни в чем уступать. Глядя на них прямо, не опуская головы, он сказал просто:

— Мне здесь нравится.

Хэнк застонал. Теодор бесстрашно подошел к нему и сказал:

— Ты говорил, что необитаемые острова — лучшее место на земле.

— О чем ты?

— Помнишь загадку?

Хэнку, видимо, хотелось, чтобы кто-нибудь стукнул хорошенько его по башке.

— Там нет тюрем и приютов. — Теодор явно повторял то, что сказал ему Хэнк.

Еще одна цитата, и Маргарет скорее всего пойдет навстречу желанию Хэнка.

— Я не хочу жить в приюте. Там не дают одеял, Хэнк говорит, там холодно и плохо, почти как в тюрьме. — Теодор странно торопился, чтобы успеть сказать все то, что запомнил. — У Хэнка на спине багровые шрамы. Это его били в тюрьме. Он говорит, им больше нечего было делать. Я не хочу, чтобы кто-нибудь бил меня или моих сестер.

Маргарет резко обернулась:

— Как тебе в голову пришло говорить ему такие вещи?

— Я не говорил.

— О, наверное, он это выдумал. — Глаза ее сузились от негодования. Она проговорила издевательским тоном: — Ох, прости, я забыла. Пятилетние дети и сами все об этом знают.

Хэнк забегал по песку, оправдываясь:

— Он все время задавал вопросы, черт побери! Я просто отвечал, вот и все!

— Хорошенькое время ты выбрал, чтобы неожиданно записаться в праведники и стать воплощением честности.

— Я сам с этим справлюсь. — Хэнк отодвинул ее в сторону.

— О да, я совсем забыла. Ты же мужчина, — сказала она насмешливо.

— По крайней мере ты знаешь свое место.

Мадди присвистнул. Надо было наподдать ему! «Вот дурак с длинным языком», — подумал он. Опыт подсказывал ему, что именно Хэнк должен был бы найти бутылку.

— Жаль, что папа научил меня делать логические выводы вместо того, чтобы посылать противника в нокдаун, — сказала Маргарет в спину Хэнку, затем посмотрела на Мадди. Хэнк возвышался над Теодором.