– Нет, – ответила Тесс, радуясь, что наконец-то говорит правду. – Иначе я бы запомнила.

Гейб улыбнулся:

– Бланка могла запустить дом, но не сад, свое детище.

Шаг за шагом они продвигались по дорожке, останавливаясь, когда Гейб обращал внимание Тесс на банановое дерево, стручки окры или японскую анемону. Здесь, среди спрятанных за листвой фонтанчиков и искусственных водопадов, в изобилии росли орхидеи. Белые цветки жасмина наполняли воздух сладким ароматом. Причудливые тропические кустарники с яркими цветами, названий которых Тесс даже не знала, стояли по обе стороны тропинки, откуда открывался великолепный вид на океан.

Тесс опустилась на каменную скамейку, залюбовавшись линией горизонта, где синева моря незаметно сливалась с синевой неба.

– Рай! – вздохнула она и пригладила волосы, растрепавшиеся от ветра.

Гейб присел на корточки рядом с ней.

– И это все могло бы стать вашим собственным Эдемом. Если бы вы захотели. Ну, что скажете, Тесс?

Она рассмеялась:

– То, что нужно делать отсюда ноги, поскорее и подальше.

Он сел на траву и долго рассматривал ее.

– Зачем торопиться? Останьтесь на недельку-другую. Земля не перестанет вращаться вокруг своей оси, если вы позволите себе несколько дней отдыха.

– Конечно, но на меня ведь рассчитывают люди. Я должна возвращаться домой. Слишком много узелков надо связать, слишком много дел переделать…

– Ах да, работа! – перебил Гейб. – Это слово приводит меня в ужас. Наша страна – одна из богатейших в мире, а на что люди гробят жизнь? Мы, американцы, убиваем себя работой. И для чего?

– Чтобы выжить. Едва ли вы, называющий себя главным редактором, днями просиживаете без дела.

Гейб не слушал, продолжая развивать свою мысль:

– Вы так загружены, Тесс! Сами говорили, что сожгли не один десяток свечей за работой. И я вполне в это верю, видя темные круги у вас под глазами. Никогда раньше я не встречал женщину, которая бы так нуждалась.

Она чуть не упала.

– Нуждалась? В чем, интересно?

– В том самом, Тесс. – Гейб широким жестом обвел панораму неба и моря. – Беззаботные, спокойные дни. Горячие, безумные ночи. Дни, приносящие нам воспоминания детства. Ночи, дающие счастье чувствовать себя женщиной рядом с мужчиной.

– О! Да вы, оказывается, мастер слова! Наверное, пишете в свободное время слащавые стишки?

Она не ожидала, что ее слова так подействуют на него.

– Обидно. – Поникший, Гейб вскочил на ноги. – Жизнь слишком коротка, чтобы позволять себе цинизм и грубость. Вы всегда подчиняете сердце разуму?

– Увы, вам придется смириться с этим. Моя голова надежна, как шлем хоккейного вратаря. Например, сейчас она подсказывает моему сердцу, что вы используете все свое мужское обаяние, желая убедить меня войти во владение домом.

Гейб невесело усмехнулся:

– Если ваше мнение таково, то больше нет необходимости тратить драгоценное время. Ни мое, ни ваше. – Он в мгновение скрылся за зеленью растений, и его мягкие быстрые шаги напомнили Тесс движения бегущей пантеры.

Тесс встала. У нее покалывало в животе и нижняя губа подрагивала. Они с Гейбом знакомы всего-навсего три часа, а она уже вызывает у него жалость!

Разгневанная, Тесс устремилась за ним.

– С вашего позволения, теперь буду говорить я, мистер Безумные Ночи. Я бы с удовольствием стала на время ребенком, но, боюсь, не знаю, как это делается, поскольку никогда им не была! Помедленнее! Куда вы мчитесь?

– Позвонить участникам конкурса. Дом должен достаться кому-нибудь другому. – Его голос звенел от злости. – И что за выдумки про жизнь без детства! Из вашего письма я понял, что вас очень баловали. Вы выросли в заботе и ласке.

Внутри у Тесс что-то оборвалось. Схватив за руку, она заставила Гейба повернуться к себе лицом.

– Прекратите, Моралес. Попробуйте быть ребенком, когда ваш отец мотается с вами с одного конца страны на другой, надеясь претворить в жизнь свои сумасшедшие замыслы. Попытайтесь прожить один в обшарпанном мотеле, когда вам двенадцать, а дорогой папаша заявляет, что не уверен, придет ли сегодня ночевать. Поищите обед в куче объедков, а потом скажете мне, счастливы ли были в детстве.

Тесс не предполагала, что эти слова сорвутся у нее с языка. Внутри все дрожало, и она с трудом успокаивала дыхание, делая вид, что разглядывает пыль на туфлях. Какой же дурой надо быть, чтобы рассказывать ему самое худшее! Особенно после того, как она старалась скрыть свое прошлое, даже себе редко позволяя копаться в нем! Такой Тесс была много лет подряд. Так давно сложилась модель ее поведения, и теперь, зачем-то выложив всю подноготную едва знакомому человеку, она едва ли заслужит его уважение. Да и кто этот Гейб Моралес? Впрочем, кем бы он ни был, Гейб начинал действовать ей на нервы.

– Тесс… – прошептал он, взяв ее за подбородок так, что их глаза встретились. В его голосе звучала нежность, которой Тесс не встречала у мужчин. – Извините. Но из вашего письма…

– Я солгала вашей тетушке. Мне не хотелось признаваться ей, что я была на целую неделю предоставлена самой себе. Она непременно позвонила бы в полицию или социальные органы.

Это была ложь и вместе с тем правда. Боже, что за безнравственную паутину она плела! Все становилось более и более запутанным. Внезапно Тесс решила, что должна выложить правду.

Она сказала пару фраз, но Гейб вдруг приложил палец к ее губам.

– Не надо оправданий. Я не дурак. Вы простите меня?

– Как вы догадались? Вы пожалели меня, и я оценила это. Но есть кое-какие моменты, в которые я действительно должна посвятить вас…

– Повторяю, не надо. Это я должен вам кое-что сказать. Я не шутил, говоря об отдыхе. Вам нужно расслабиться. Только одна ночь, вот о чем я прошу. Вам понравится гостиная. Я же переночую в одной из спален для гостей, чтобы не испугать вас.

Зачем он просит? Если бы только этот Моралес знал, как погрязла она в нищете и во лжи! И вот опять кто-то задевает ее самолюбие! Тесс вдруг охватило дикое желание броситься прочь от Гейба, если только это позволят ее купленные на распродаже не слишком удобные дешевые туфли.

Но он был так близко, что она могла бы провести кончиками пальцев по колючим волоскам на его подбородке.

– Я уважаю вас, Гейб Моралес. Вы честный, великодушный человек. Извините, что так вышло.

Тесс ушла, а он остался в зеленом саду. Но, приближаясь к ступенькам дома, она все время ощущала на себе его взгляд. Тесс пробежала через гостиную, чуть не забыв подхватить сумочку. Сердце ее бешено колотилось. В горле пересохло. С трудом дыша, она наконец схватилась за ручку двери, но в тот момент, когда нога уже переступала через порог проклятого дома, под подошвой что-то хрустнуло.

Тесс увидела, что наступила на батончик бананового хлеба, упакованного в целлофановый пакет, перевязанный красной ленточкой. Рядом кто-то оставил лимонный кекс, две кастрюльки с неизвестным содержимым, банку апельсинового мармелада и две бутылки вина. К одной из них был прислонен белый конверт. Едва у Тесс мелькнула мысль поднять и надорвать его, как раздались мягкие шаги по ковру.

– А они зря времени не тратят, – хмыкнул Гейб.

– Они? Кто они?

– Почитайте записку. – Он нагнулся, чтобы поднять конверт, и Тесс поспешила отвести взгляд от восхитительно играющих мышц на его руках.

– «Дорогая Тесс, – торжественно прочитал Гейб, – прежде чем вы покинете город, я хотела бы обсудить одно дело чрезвычайной важности. Мистер Моралес проводит вас к моему дому. Жду сегодня в восемь вечера. Искренне ваша, мэр Джамайка Картер. P.S. Кое-кто из гильдии наших художников подумал, что вы проголодались».

Прихожую заполнил его бархатистый смех.

– На вашем месте я бы не игнорировал приглашение Джамайки. Она умеет казаться ласковой и безобидной, но не оставит на вас живого места в случае отказа. Лучше примите предложение, Тесс.

Она внимательно перечитала записку. Кто ее знает, эту женщину-мэра? Может, она даст шанс взглянуть на вещи под иным углом зрения? А может, за приглашением последует новый фарс?

Тяжело вздохнув, Тесс наконец уступила.

– Мой отец всегда говорил, что основное правило хорошего карточного игрока – вовремя смыться. Хорошо, я согласна. Но только на одну ночь.

– Превосходно, – ответил Гейб, стоя в дверях. – А сейчас поспите немного. Постель приготовлена в башенке наверху. Лестница слева. Я должен быть в офисе и заеду за вами в семь тридцать.

Тесс кивнула, подобрала раздавленный батон, гостинцы и понесла все это в кухню. Возможно, еда и здоровый сон помогут одержать победу в битве с самой собой, вызванной невероятной привлекательностью сексапильного племянника Бланки Моралес?

Но не успела она разложить продукты на столе, как из прихожей раздались голоса. Вскоре Гейб закрыл за кем-то дверь. Тесс вернулась.

– А вы пользуетесь бешеной популярностью, – присвистнул он. – Вот, только что передали.

Тесс взяла из его рук сверток.

– Что это?

– Местная художница-модельер подумала, что вы воспользуетесь этим нарядом на завтрашней вечеринке. Она шила его для себя на фестиваль Хэллоуина, но внезапно уехала по делам в другой город.

– Гейб, я не собираюсь оставаться до завтрашнего вечера.

– Вы даже не заглянете внутрь?

Поморщившись, Тесс развернула бумагу и открыла коробку.

– О Боже! – прошептала она, увидев черное платье-стрейч, украшенное рисунком в виде желто-зеленой змеи, извивающейся по всему полотну. Ее хвост делал круг по бедрам, средняя часть располагалась на уровне талии, а голова украшала лиф. Змеиная морда светилась глуповатой улыбочкой.

– Что еще за фестиваль Хэллоуина? – спросила она, заметив восхищение Гейба.

– Что-то вроде карнавала в Рио. Девиз этого года – «Искушение».

– Вы уверены, что не «Публичный разврат»? По-моему, платье – верх бесстыдства.

Моралес продолжал с любопытством созерцать наряд.

– Хм-м… – Он посмотрел в ее глаза, и ленивый томный взгляд исподлобья сказал Тесс больше, чем слова.

– Вы всегда так краснеете? Мне казалось, что женщина вашего типа способна обмануть кого угодно. Вам придется надеть его на завтрашний праздник.

– Я не краснею. Как вы догадываетесь, я давно вышла из этого возраста. И послушайте, мне, конечно, льстит внимание публики, но завтра вечером я буду на пути домой, поэтому не примерю этот наряд. Ваш фестиваль пройдет без моего участия.

– Нет. Вы будете на празднике. Вот увидите. – Загадочно подмигнув, Гейб исчез за входной дверью.

Тесс хотела догнать его и спросить, откуда подобная уверенность. Но последний взгляд на узкие бедра и могучие плечи почему-то поверг ее в уныние. Интересно, а что Моралес собирается надеть на вечеринку под девизом «Искушение»? Послышался гул мотоциклетного мотора.

Тесс пришла к заключению, с которым не решила бы поспорить ни одна женщина: сам Гейб Моралес, как есть, без всяких прикрас, блестяще подходил на роль искусителя.

Глава 4

– Да садись же, Тесс, дорогая. И успокойся. Вечно ты в напряжении. Дурацкая неутомимая энергия янки!

Марго Конрой с удовольствием вытянулась в шезлонге, сделала очередную затяжку, глотнула вина и устремила восхищенный взгляд в сторону сада Бланки Моралес.

Тесс не переставая мерила шагами внутренний дворик, или патио, на испанский лад, как называли его местные жители. Сейчас ее занимала единственная мысль: когда лучше придушить подругу детства – теперь или после заката.

– И ни разу у тебя не возникло желания сообщить мне, что этот старый дом стоит одной ногой в могиле, а другой – на скользкой банановой кожуре?

Марго снова потянулась и зевнула.

– Скажи я, что этот дом – мечта идиота, мне никогда не увидеть бы тебя здесь. Тесс, будь человеком. В каком бы состоянии ни был дом, это неплохой кусок недвижимости.

– Еще ты предложила мне немного приврать в письме старой Бланке Моралес. И с чем я осталась в конце концов? С ее племянничком, главным редактором местной газетенки.

Марго обиженно надула губы. Чистый ангел во плоти! Только со слегка подмоченной репутацией.

– Тебе не угодишь! В чем дело, Тесс? Гейб так внимателен к тебе, он воспитан и вежлив, и… извини, что я откровенничаю, – необычайно сексуален.

«Да, к сожалению», – мысленно согласилась Тесс. К перечисленным достоинствам Гейба она добавила бы целый список. Мягкий и благодушный, для начала. Она остановилась, укрывшись в тени высокого кустарника.

– В одном я уверена. Этот человек не заслуживает того, чтобы его обманули и одурачили, тем более особа вроде меня.

– Не понимаю, о чем ты беспокоишься. Гейб только рад отдать дом в надежные руки.

– Марго, ты все понимаешь не хуже меня. Письмо насквозь лживое. Ты подстроила все так, что его предпочли сотням других. Неужели тебя не мучают угрызения совести?

– Я просто ускорила поиски ярко-желтого конверта со штампом Матери Терезы. Неужели ты действительно считаешь криминалом, что я помогла жюри выбрать самую лучшую кандидатуру?

Тесс облокотилась на перила лестницы и подняла на лоб солнечные очки. Слезы покатились из ее глаз.

– Помогла, говоришь? Дорогая, мы поступили легкомысленно и нечестно. Я не могу так. Теперь я занятая бизнесом женщина, плачу налоги и соблюдаю законы.

– Не может быть! Тесс, поведай мне правду. Мне, лучшей подруге детства. Так тебе удалось заткнуть за пояс конкурентов, или это чистой воды вымысел?

– Конечно, удалось.

Впрочем, рядом была Марго, своя, родная Марго, а не суд присяжных и не строгое жюри. Тесс перевела дух и решила выложить правду.

– Так уж получилось. Сразу после проведения национальной выставки канцелярских товаров я разработала новую серию открыток ко дню Святого Валентина. Работа отнимала столько времени, что мне при всем желании некогда было спуститься на первый этаж и заглянуть в свежие каталоги известных компаний.

– И твоему адвокату не удалось доказать, что твой проект – не плагиат?

Тесс злобно усмехнулась:

– Да он из кожи вон лез, делая вид, что честно отрабатывает гонорар. Только, по-моему, он и сам мне не верил. А суд присяжных уделяет большое значение таким вещам. Они набросились на меня, как бурундуки на лесные орехи.

Марго закивала:

– «Бурундуки на лесные орехи». Здорово сказано! Значит, получается, что несколько человек могут вершить добро и зло на земле. О чем, черт возьми, ты толкуешь?

– Постараюсь объяснить. Судьи придрались к тому, что для оформления открыток я использовала почти такой же мотив из сердечек, переплетенных вьющимся плющом, как и конкурирующая компания. Поэтому я ощущала себя маленьким орешком в острых зубах изголодавшихся зверьков. Компания, выступающая обвинителем, просто вытерла об меня ноги. Слава Богу, страховки хватило на покрытие судебных расходов и выплату штрафа, но я лишилась своих наработок. Понимаешь, я теперь банкрот.

– Твой голос напоминает мне поминальный звон, дорогая. Но жизнь продолжается! И ветер перемен дует в спину, предлагая новый шанс. Пусть этот старый дом станет началом новой жизни. Я отчетливо вижу, как неутомимая американская энергия моей подруги вливается в него. – Для убедительности Марго поводила руками над головой Тесс.

Похоже, она так заигралась с мистикой, что начала верить в собственные выдумки. Вдруг Тесс подумала, как отреагировал бы Гейб, увидев несравненную мадам Озму и ее спектакль. Гейб!.. Тесс взглянула на часы и чуть не упала в обморок. Меньше чем через час он обещал заехать. Надо срочно принять душ, переодеться и уложить непослушные волосы хотя бы в подобие прически.

Она подскочила к удивленной Марго и поцеловала ее в макушку.

– Извини, что обвиняю тебя. Я сама виновата в том, что позволила втянуть себя в эту историю. Но не беспокойся, я подберу достойного покупателя и продам дом, так что старая герцогиня там, на небесах, не будет разочарована.

Отставив недопитый бокал с вином, Марго округлила глаза:

– Продашь? Ты сказала «продашь»? Ты плохо усвоила условия конкурса, Тесс? Старуха ясно указала, что ни дом, ни прилегающая территория не могут быть проданы в течение двадцати пяти лет!

Охваченная бессильной яростью, Тесс нервно взъерошила волосы.

– Поверь, подруга, я все это прекрасно знаю. Но пойми: я банкрот и просто не в состоянии содержать дом, одна платить налоги. Я должна продать его, чтобы поставить компанию «Пламя свечи» на ноги.

При этих словах чаша терпения Марго переполнилась. Как фурия она вскочила с удобного кресла, пролив вино.

– Знаешь, из письма следовало, что ты переедешь сюда сама, прихватив с собой весь свой бизнес. Начнешь дело на новом месте. Прямо здесь. Или ты этого не писала?

– Марго, ты всегда была мне хорошим другом. Пойми, я с удовольствием осталась бы. Но слишком много пота и крови вложено в компанию, чтобы потерять ее. «Пламя свечи» не должно потухнуть. Ведь оно все, что у меня есть.

– Интересно, и как же ты убедишь Гейба пренебречь последней волей тетушки, земля ей пухом?

– Найду заинтересованного покупателя, цену назначу вполне приемлемую. Моралес встанет на мою сторону, когда узнает всю правду. – Не слишком уверенная в победе, Тесс обдумывала и другой вариант: использовать всю силу женского обаяния, чтобы в конце концов заставить Гейба принять ее условия.

Марго покачала головой и затянулась, медленно выпуская дым.

– О Господи, наивная моя подруга. Ты не знаешь Гейба. Кажется, ты приняла его за беспечного придурка с темпераментом хорошо натренированного золотодобытчика?

Тесс поняла зловещий смысл слов подруги детства. В висках у нее застучало – верный признак надвигающейся беды. Ну что ж, прекрасно. Времени остается в обрез. Может, Моралес совсем не тот, за какого она его принимает, но пусть знает, что в жизни еще не встречал таких женщин, как Тереза Дрисколл. Она добьется своего! Ведь жизнь «Пламени свечи» поставлена на карту. Иначе она не Дрисколл, а бесноватая чихуахуа с новой резиновой игрушкой в зубах.

Тесс в очередной раз помолилась Богу за спасение невинной души. Шикарный «харлей» Гейба мчался сквозь тьму позднего октябрьского вечера. Она не знала, сколько времени провела на заднем сиденье мотоцикла, и жалела только об одном: что даже на несколько минут не может отвлечься, не думать о судьбе своей компании и доме Бланки, а только наслаждаться великолепием города, озаренного лунным светом.

Стараясь не столкнуться с толпами туристов, прибывших на остров в канун фестиваля Хэллоуина и праздно шатающихся по разукрашенным улицам, Гейб предусмотрительно свернул к особняку Уайтхед, миновал Музей света и дом Хемингуэя. Поравнявшись с шумными рядами гуляющих, он сбавил газ и пополз по мостовой всего в нескольких ярдах от парочек, маневрируя так, чтобы не нарушать чьего-либо спокойствия. Тесс перевела дух, надеясь, что вынужденная черепашья скорость не заставит женщину-мэра ждать гостей дольше положенного.

Резкое торможение подбросило ее на сиденье. Грудь Тесс коснулась плеч Гейба. Руки инстинктивно сильнее обвили его талию. Тесс поймала себя на мысли, что, несмотря на всю нелепость ситуации, теплый тропический вечер околдовал ее и особую прелесть придает ему близость этого человека.

– Вот и еще одна ночь в раю. – Гейб старался перекричать рев мотора. – Теперь видите, как прекрасны ночи на острове?

– Очаровательны, – согласилась она, – но может, поддадим газу? Не люблю, когда меня ждут.

Гейб стукнул свой «харлей» в бока, и тот припустил, как хороший рысак. Сила инерции уменьшила дистанцию между ними до соблазнительно близкого расстояния.

– Почему все-таки мэр настаивает на нашей встрече? – Тесс повысила голос. – Думаете, она знает о доме то, что заставило бы меня остаться? Кстати, вы рассказывали о спорах тетушки с компанией по недвижимости, и, хотя я ненавижу…