Я кивнула, все еще теряясь в догадках, было ли шампанское извинением или обещанием.

— Конечно. Могу я посмотреть?

Я протянула руки, но Эш как будто колебался.

— Там пока совсем немного, но вы получите некое представление… я очень надеюсь. — Он так и цеплялся за тетрадь, явно не горя желанием ее отдавать.

— Эш, — мягко произнесла я, наклонилась вперед и взялась за тетрадь. Несколько мгновений мы держали ее вместе, и клянусь, даже тетрадь была горячей, словно из пальцев Эша по ней струился электрический ток. Но вдруг он смущенно улыбнулся и разжал руку.

Я пролистала тетрадь, предвкушая, сколько там всего написано, но только первые две страницы были заполнены аккуратным почерком. Я снова все пролистала на случай, если что-то пропустила, — но нет, всего две страницы…

Прошлой ночью мне приснилось, что я снова в Малибу…

— Малибу? — уточнила я, прочитав первую строку и подняв голову.

— У деда было поместье у озера Малибу. Он и бабушка Эмилия жили там несколько лет. Пока оно не сгорело.

Сгорело. Точно. Прямо как поместье Мандерли в открывающей главе «Ребекки».

Я вернулась к чтению. По такому короткому отрывку ничего нельзя было понять, кроме того, что начало очень напоминало «Ребекку». Эмилия описывала сон, возвращение в поместье, воспоминания — и на этом все обрывалось.

Две страницы. И что прикажете с этим делать?

Я прокашлялась и закрыла тетрадь.

— Определенно, мне нужно увидеть весь текст. Весь перевод.

— Конечно, несомненно.

Странное ощущение расползалось по внутренностям, когда я пыталась понять, что же именно должна написать для Эша. Мы не могли просто взять и обвинить Дафну дю Морье в плагиате. По крайней мере, нам нужно было нечто большее, чем две страницы рукописного перевода.

— И нам надо обсудить, какого характера книгу мне предстоит написать. Стоит быть осторожными, — продолжала я, надеясь, что не перегнула с откровенностью. — Многие обожали и обожают Дафну дю Морье, «Ребекка» — классика и культовая книга. Поверьте, я знаю из собственного опыта. Критики освистали «Бекки», поскольку, по их мнению, мой пересказ не дотянул до уровня оригинала.

— Я категорически не согласен, — мгновенно возразил Эш.

Я издала смешок.

— Что ж, благодарю. Но что я хочу сказать — в случае с вашим проектом требуется тонкий подход.

Эш пожал плечами, и мне подумалось, что, возможно, ему никогда в жизни не приходилось искать к кому-то или чему-то подход. Каково это вообще — родиться и вырасти в окружении денег, славы и бесконечных возможностей? Я-то выросла в Коннектикуте, в пригороде, в довольно зажиточной семье. Мой отец был адвокатом и зарабатывал достаточно, так что после моего рождения мама оставила собственную адвокатскую карьеру, чтобы заниматься мной и Сьюзи.

Мы ни в чем не нуждались, по крайней мере мы так думали, пока отец не скончался. Но, понятное дело, наш образ жизни ни в какое сравнение не шел с тем, как жил Эш.

— Пожалуй, я понимаю, о чем вы, — наконец произнес он. — Но, честно говоря, осторожность не в моем характере. — Он снова замолчал, потом добавил: — Кажется, я вчера об этом не упомянул, но я отослал дневники Эмилии на экспертизу.

И этого он не упомянул, и того, что перевел только крошечный отрывок.

— Хорошо, — ответила я. Экспертиза — хоть какое-то начало. — Но все-таки, вы в курсе, между вашей бабушкой и Дафной дю Морье существовала какая-то связь? Если она, по вашему мнению, первой написала «Ребекку», каким образом Дафна могла узнать о романе и украсть его?

Эш нахмурился, и у меня возникло ощущение, что вопросами я мешаю нам приступить к самому проекту.

— Я имею в виду, — поспешно добавила я, — какого формата текст вы от меня ждете? Это должна быть история жизни вашей бабушки, неким образом касающаяся Дафны дю Морье, или скорее именно роман, основанный на ее жизни, так сказать, еще один пересказ «Ребекки»?

Он медленно кивнул.

— Вот видите, я же сказал, что вы — идеальный автор для моего проекта.

— Но вы так и не ответили.

— Вы сами разберетесь, — заявил он с небрежной уверенностью человека, который ни разу в жизни не сталкивался с неудачами. Я такой уверенности не ощущала, хотя за пятьдесят тысяч долларов была готова приложить максимум усилий, чтобы разобраться. — Так, результаты экспертизы должны прислать завтра, поэтому, если вы сегодня ничем не заняты, может, выберемся куда-нибудь? Я мог бы показать вам окрестности Малибу. Как насчет небольшого пешего тура?

Туризм в моем представлении соседствовал с бегом трусцой. После того, как Джек съехал, я бегала целую неделю — думала, заведу новое хобби, — но в итоге пришлось признаться, что, как ни тошно сидеть одной в пустой квартире, от бега меня тошнит еще сильнее.

— В Малибу лучшие в мире туристические маршруты, — уточнил Эш.

Я окинула взглядом свои изящные красные балетки на плоской подошве, которые явно не годились для похода по горам. Снова вспомнила утренний инцидент в душе и засомневалась, стоит ли мне проводить с Эшем целый день, не занимаясь при этом его проектом.

— У меня нет подходящей обуви, — наконец сообщила я слегка дрогнувшим голосом.

— А какой у вас размер? — Эш уже листал что-то в телефоне. — Я закажу пару ботинок и носки на складе, через сорок пять минут они будут здесь.

— Я… я… правда… не стоит хлопот…

Коротким кивком он отмел мои возражения, дав понять, что не примет отказ.

— Пустяки. Так какой у вас размер?

— Седьмой с половиной, — сдалась я и растерянно рассмеялась. — Но должна предупредить, у меня мало опыта.

— А-а-а-а, — он рассмеялся в ответ — звучно, заразительно, и мне снова стало понятно, почему он удостоился титула «самый сексуальный мужчина современности». Дважды. — Ну это потому, что вы ни разу не ходили в пеший тур со мной.

Глава 11

Часом позже я, в ботинках из новейшей коллекции компании «Эшервуд», вопреки всем доводам разума, отправилась вслед за Эшем на туристическую тропу. Было около двадцати градусов, по небу плыли облака — идеальная погода для прогулки, и Эш обещал, что маршрут нам предстоит не самый сложный. Мы вышли через кухню, мимо бассейна и теннисного корта по специально проложенному подземному туннелю, который вел из поместья на тропу.

Через двадцать минут я уже выбивалась из сил, стараясь поспеть за Эшем. Я бы такой маршрут ни за что не назвала легким — подъем был крутой, каменистый, и я пришла к выводу, что туризм ненавижу так же сильно, как бег, а может, и сильнее. По крайней мере, во время бега я не подвергала себя риску скатиться по склону и разбиться насмерть.

Эш, заметив, что я отстала, остановился и обернулся.

— Оливия, вы в порядке?

Я кивнула, хотя чувствовала, что лицо пылает, и я вспотела так, что только слепой решил бы, будто я в порядке.

Эш непринужденно улыбнулся и сделал несколько шагов вниз, ко мне.

— Вид с вершины того стоит, обещаю, — заявил он. Завороженная его потрясающим лицом, я, не глядя под ноги, шагнула вперед. Оступилась, и Эш мгновенно схватил меня за плечи, помогая восстановить равновесие. — Вы в порядке, — добавил он, и это был не вопрос, а утверждение.

Но когда я стояла так близко к нему, когда он так крепко держал меня за руки, ни о каком порядке — в моих мыслях и чувствах точно — речи уже не шло. Я дышала так тяжело, что едва не касалась его грудью. Едва. Я подняла взгляд — и мы так и замерли на добрую минуту. Глаза Эша были настолько пронзительно-синими, что я задумалась — это настоящий цвет или, скорее всего, контактные линзы?

Он первый отвел глаза и медленно отпустил мои плечи, перехватив меня за правую руку.

— До вершины не так далеко, я пойду помедленнее, чтобы вы успевали. Я не хотел загнать вас.

Мне было неловко от того, насколько приятно прикосновение его руки, но и отпускать его не хотелось, поэтому мы так и пошли дальше, перешагивая с камня на камень, а тропа становилась все круче и извилистее, пока вдруг внезапно мы не оказались на плоской вершине утеса. Эш направился к краю обрыва, чтобы полюбоваться видом, продолжая держать меня за руку, хотя мне уже не требовалась его помощь.

Перед нами расстилались океан, изгиб берега и город, который с такого расстояния казался то ли игрушечным, то ли картинкой из сказки.

— Мне нравится бывать здесь, — признался Эш. — Вспоминаю, что на самом деле я — букашка в огромном мире. Выхожу за собственные рамки и смотрю на себя со стороны.

Возможно, я его понимала. Долгие месяцы в Бостоне я кисла в четырех стенах и чувствовала, что просто медленно умираю. Казалось, останься я там еще немного — и задохнулась бы в прямом смысле слова. Но я выбралась из этой трясины — и сейчас здесь.

— Потрясающе красиво, — согласилась я.

— Что, подъем того стоил? — осклабился он.

Я кивнула — и, положа руку на сердце, с той секунды, как он подхватил меня, позабыла о ненависти к туризму.

— Я приходил сюда каждый день после того, как она умерла. Просто садился и смотрел на океан.

— Стало легче? — мягко спросила я, но, впитывая глазами бесконечную гладь океана, ощутила поднимающуюся волну невероятного покоя и поняла, что Эшу стало легче. Должно было стать.