— Такие вещи у него всегда получаются превосходно, — сказала Амара.

— А у меня — нет, — ответил Майлс. — Он хочет использовать нас против безумцев Калара, чтобы мы стали слишком слабы для противоборства с его легионами, когда сражение будет закончено.

— Поэтому вы и спорите о стратегии? — предположила Амара.

Майлс крякнул и кивнул:

— Достаточно сложно вести войну с явным врагом, а уж если рядом находится скрытый враг, прикидывающийся союзником… — Он провел рукой по коротким волосам. — К тому же Военный комитет оказывает слишком сильное влияние на нашу стратегию. Комитеты не выигрывают войн, графиня.

— Я знаю, — тихо ответила Амара. — Но тебе известно положение Первого консула. Он нуждается в поддержке Сената.

— Он нуждается в деньгах, — кисло сказал Майлс. — А ведь Гай имеет право рассчитывать на лояльность Сената во время кризисной ситуации просто потому, что он — это он. — Майлс повернулся и смахнул пустую кружку с песчаного стола. — Два года. Два года блужданий по проклятым топям и сражений с безумцами Калара. Нам следовало сразу ударить всеми силами, как только они подняли мятеж. А теперь в самом лучшем случае мы можем рассчитывать на тяжелый марш через болота и осаду города, которая будет продолжаться годами. На каждого воина, погибшего в схватке с врагом, трое умерли от болезней. Я видывал немало неудачных кампаний, графиня, но от этой меня просто тошнит.

Амара сделала глоток чая и кивнула:

— Значит, мне следует дать понять Первому консулу, что ты хочешь, чтобы тебя освободили от командования?

Майлс бросил на нее удивленный взгляд. Он выглядел потрясенным.

— Конечно нет.

— Очень хорошо.

— А кому еще он мог бы доверить войска? — резко спросил Майлс.

— Я лишь подумала…

— Что? Что я не справлюсь? — Майлс фыркнул. — Нет. Я что-нибудь придумаю. — Он повернулся и посмотрел на песчаный стол. — Но нам необходимо решить одну важную проблему.

Амара молча подошла к столу и встала рядом с Майлсом.

— Сдержать силы Калара не так уж трудно. Если они отойдут слишком далеко от своей крепости, мы их раздавим или опередим и займем город. Нам хватит солдат. — Она кивнула в сторону «северного» конца стола. — Но канимы — совсем другая история. С тех пор как их отбросили от Элинарха, они не присоединились к Калару, но и не сражаются против него, и их присутствие прикрывает его северный фланг. В то время как присутствие Калара, в свою очередь, прикрывает южный фланг канимов.

— Совершенно верно, — сказал Майлс. — Но, если канимы изменят свою позицию и поддержат Калара, соотношение сил резко изменится.

— Именно поэтому я здесь, — сказала Амара. — Гай прислал меня, чтобы выяснить, что тебе нужно для окончательной победы над Каларом.

— Одна из двух вещей. Либо мы перебросим сюда еще больше надежных войск, либо нейтрализуем канимов на севере, чтобы иметь возможность нанести удар по Калару с двух сторон.

Амара нахмурилась и кивнула:

— Подозреваю, что этот вопрос будет обсуждаться в Элинархе.

Майлс мрачно кивнул и хмуро посмотрел на миниатюрные войска, расставленные на песчаном столе.

— Проклятые мятежники. Проклятые подлые канимы. Если новый командир Руфус Сципио так хорош, каким он представляется по слухам, он должен был сбросить этих собак в море. Наверное, раньше ему просто везло.

— Может быть, — сказала Амара, стараясь сохранять нейтральное выражение лица. Она уже давно предвидела реакцию Майлса на назначение нового командира и не хотела вступать с ним в спор. — Время покажет.

— Счастливчик, — буркнул Майлс.

— Ты счастливчик, алеранец, — сказала Китаи, и в ее голосе явственно послышался холод. — Другая женщина уже давно свернула бы тебе шею и покончила со всеми проблемами. Почему бы тебе не оставить все как есть?

Сидевший на земле Тави посмотрел на нее.

— Рано, — задыхаясь, ответил он. — Мне еще не удалось добраться туда, где я хотел бы оказаться. И я не принял никакого решения.

Китаи закатила глаза и легко спрыгнула с ветви дерева, на которой сидела, на пружинистую траву небольшой лощины. Девушка-марат была одета в кавалерийские кожаные бриджи и одну из запасных туник Тави — но никто, у кого есть глаза, не принял бы ее за мужчину. Она продолжала сбривать белые шелковистые волосы по обычаю своего народа — клана Лошади, — оставалась лишь полоса вдоль центра головы, позволявшая отрастить нечто, напоминавшее конскую гриву. Волосы и бледная кожа резко контрастировали с блестящими зелеными глазами — такими же, как у Тави, — и придавали ее удивительно красивому лицу выражение варварской свирепости. Тави никогда не уставал на нее смотреть.

— Алеранец, — сказала она, нахмурившись, — ты уже сделал больше, чем мог себе представить. Зачем это продолжать?

— Как только я заставлю фурий появиться, то сделаю первый шаг к самым продвинутым техникам, — ответил он. — Освоение магии дело хорошее, но по-настоящему впечатляющие вещи основаны на заклинании фурий. Вспышки огня. Исцеление. Изменение погоды. Полеты. Китаи, ты только представь себе!

— Зачем летать, когда можно скакать на лошади? — спросила она, словно такой вопрос ее мог заставить задать только идиот.

Потом она нахмурилась и присела на пятки, глядя Тави в глаза.

Тави почувствовал, как его брови полезли вверх. Китаи поступала так только в тех случаях, когда становилась совершенно серьезной. Он повернулся к ней и молча приготовился слушать.

— Ты слишком сильно себя мучаешь, чала, — сказала Китаи и коснулась его щеки изящной рукой. — Это война легиона. А ты служишь Гаю. Ты столько тренируешься, что почти ничего не ешь. И очень мало спишь.

Тави погрузился в тепло ее прикосновения и закрыл глаза. В последние дни тело у него постоянно болело, а глаза жгло. После тренировок нередко обрушивалась страшная головная боль, и некоторое время после этого он не мог ни спать, ни есть. Впрочем, ему ничего не оставалось, как сократить время на сон и еду. Командование Первым алеранским легионом само по себе требовало полной самоотдачи, кроме того, курсор должен собирать информацию из всех возможных источников и докладывать высшему командованию. Только невероятная жизнестойкость, которая, как Тави подозревал, явилась результатом его единения с Китаи, оставляла ему достаточно времени и энергии, чтобы понемногу осваивать искусство заклинания фурий. И все же он жил на пределе сил.

«Вероятно, Китаи права», — подумал он.

— Может быть, — признал Тави. — Но сейчас у меня нет выбора. Обычно на овладение магией уходят годы, я же опоздал на пятнадцать лет.

— Я продолжаю считать, что ты должен кому-то об этом рассказать. Если у тебя будет учитель, дело пойдет быстрее.

Тави покачал головой:

— Нет.

Китаи нетерпеливо фыркнула:

— Но почему?

— Сейчас мои возможности невелики, — ответил Тави. — Особенно если взглянуть на них с точки зрения перспективы. Я бы предпочел, чтобы мои способности оказались сюрпризом, если я буду вынужден прибегнуть к помощи фурий.

Китаи покачала головой:

— Риск слишком велик, и ты можешь причинить себе вред во время тренировок в одиночестве.

— Я посещал Академию и знаком с теорией, — сказал Тави. В его памяти навсегда остались унизительные часы занятий, полные бесконечных неудач и детских кошмаров. — Прошло два года, и со мной ничего не случилось.

— Да, до сих пор, — не сдавалась Китаи. — Мне мало известно о заклинании фурий, алеранец, но я знаю, что это очень опасно. Как и остальные. Разве твои будущие враги не станут тебя бояться, если узнают, что ты могущественный маг?

— Да, но… мы все равно никому не скажем, — упрямо сказал Тави.

— Почему? — резко спросила Китаи.

Он отвел взгляд в сторону и долго молчал.

— Я и сам толком не знаю, — наконец тихо заговорил он. — Просто время еще не пришло. Я чувствую. — Он тряхнул головой. — И у меня нет объяснения. Мне нужно, чтобы ты мне верила.

Китаи нахмурилась, потом наклонилась, нежно поцеловала его в лоб и прижалась лбом к его лбу.

— Ты безумен. И я безумна, если продолжаю тебя слушать. Ладно.

Тави нежно прижался щекой к ее щеке.

— Благодарю тебя.

— Однако я могу и передумать.

— Конечно, — ответил Тави и устало улыбнулся, потом сделал глубокий вдох и собрал силы. — Хорошо, я еще раз попытаюсь призвать фурию этого камня, а потом мы сможем отдохнуть.

— Нет, — жестко возразила Китаи. — На сегодня достаточно. Есть другие важные вещи, требующие твоего внимания.

Тави заморгал:

— О чем ты?

Одним гибким уверенным движением Китаи выскользнула из своей белой туники и обнаженным телом прижалась к груди Тави. Она обняла его за шею и прижалась губами к его губам в обжигающем поцелуе.

Тави слабо попытался возразить, но аромат Китаи, запахи диких цветов и клевера вынудили его забыть обо всем, а горящая страсть поцелуя и ее нетерпеливые руки заставили пылко ответить. Внезапно Тави перестал понимать, почему он спорил с девушкой-маратом. Его руки скользнули вдоль ее талии, он гладил мягкую бледную кожу ее спины, ощущая силу мышц под лихорадочно горячей кожей. Тави вернул ей поцелуй с растущей страстью.