На него смотрел вражеский разведчик, одетый в свободную домотканую тунику, испачканную землей и соком растений, невысокий коренастый мужчина с удивительно широкими плечами и шеей в буквальном смысле толще, чем основание черепа. Несмотря на рваную одежду, он был в настоящих сапогах легионера, и, хотя кожаный ремень залоснился от старости, на бедре висел настоящий гладий, а короткий мощный охотничий лук, который он держал в руках, показался Тави совсем новым. Разведчик появился из зарослей в десяти футах от них.

Тави вскочил на ноги, одним движением выхватил из ножен тяжелый охотничий нож и метнул его во врага, но не успел взять нож правильным хватом или сделать прицельный бросок. Нож закувыркался в воздухе, и Тави понял, что едва ли он причинит серьезный вред вражескому разведчику.

Однако он швырнул нож вовсе не для этого. Разведчик инстинктивно выпустил стрелу, стараясь одновременно уклониться от ножа, — и стрела ушла в сторону.

Опустив голову, Тави метнулся вперед и врезался плечом, закованным в доспехи, в живот разведчика. Удар больно отозвался в шее и плече, но разведчик лишь крякнул, падая на землю. Тави упал на него, схватился двумя руками за старую тунику и ударил лбом в шлеме в его лицо. Он услышал, как с влажным треском ломается нос врага.

Однако разведчик поднял мощную руку и вцепился в горло Тави, и тот почувствовал, что хватка врага усиливается его фурией. Тави понял, что, если он чего-нибудь немедленно не предпримет, заклинатель земли сломает ему шею.

Тави коленом изо всех сил врезал разведчику между ног, и на мгновение хватка ослабла. Тави вновь ударил шлемом в лицо врага, потом еще несколько раз. Через мгновение тот уже не шевелился.

Схватка заняла три или четыре секунды.

Тави откатился в сторону, его горло горело, он с трудом втягивал в себя воздух, и на миг ему показалось, что вражеский разведчик раздавил ему трахею, но через несколько секунд ему удалось сделать нормальный вдох.

Макс выхватил меч и приподнялся, но реакция Тави оказалась намного быстрее, и лицо антилланца заметно побледнело.

— Проклятие, — прошипел он. — Командир?

— Я в порядке, — прохрипел Тави. — Они нас видели? Они что-нибудь слышали?

Макс огляделся по сторонам, слегка приподняв голову, потом снова лег на землю.

— Оттуда доносится шум. — Он посмотрел в глаза Тави. — Командир, пора давать сигнал об атаке. Сейчас.

Тави посмотрел на потерявшего сознание разведчика, неподвижно лежавшего на траве, поднял руку и коснулся переднего края своего шлема, ставшего влажным от крови.

— Я знаю, — сказал Макс, и его голос прозвучал жестко. — Знаю, ты не любишь убивать. Знаю, там наши люди. Знаю, что все это ужасно. Но мы на войне. Ты должен отдать приказ об атаке.

— Передай Крассу, — тихо сказал Тави. Макс облегченно вздохнул, кивнул и стал подниматься на ноги. — В сражение не вступать. Отступайте к пункту сбора и ждите нас там.

Макс смотрел на Тави широко раскрытыми глазами.

Тави продолжал, вытирая окровавленные руки о траву:

— Передай Боевым вóронам, чтобы они оставили позиции и отступили.

— Командир, — тихо сказал Макс после долгой паузы. — У нас больше не будет такой возможности.

Тави прищурился и посмотрел на друга:

— Мы уходим, трибун. Ты получил приказ.

— Есть, командир, — совсем тихо ответил Макс.

Затем он скрылся в траве. Тави знал, что он тут же начал знаками передавать его приказ.

Вскоре Макс вернулся и молча смотрел, как вражеская армия уходит из долины за пределы их досягаемости.

— Проклятие, почему? — наконец спросил трибун.

— Почему мы не сожгли четыре тысячи наших людей? — спросил Тави и показал на лежащего разведчика. — Погляди на него, Макс. Что ты видишь?

Несколько мгновений Макс не сводил глаз с потерявшего сознание парня, затем нахмурился, наклонился к нему и приподнял его тунику.

— Все мышцы перекошены, деформированы. Он был прикован к колесу или плугу. — Правая щека Макса дернулась, но едва ли он это заметил. — Следы кнута на плечах и животе. И шрамы от ошейника на шее. Он раб.

— Он был рабом, — уточнил Тави. — Теперь на нем нет ошейника. — Он кивнул на армию, идущую по долине. — Мы хотели узнать, что может заставить алеранцев воевать бок о бок с канимами, Макс.

— Канимы освобождают рабов, — с гримасой отвращения ответил Макс.

Тави кивнул.

— Сколько их? — спросил Макс. — Как ты думаешь?

— Едва ли очень много, — сказал Тави. — У них мало снаряжения, если мы можем судить об армии по тому, что видим у разведчика. И если бы их собрали очень много, то шпионы Эрена об этом узнали бы. А так все сходится.

— О чем ты? — спросил Макс.

Тави кивнул в сторону рабского легиона:

— Эти люди знают, что в случае поражения они умрут, Макс. Жизнь многих рабов тяжела, но далеко не всех. Полагаю, тех, кто пожелал сражаться, было совсем не много, остальные предпочитают подождать, пока война закончится.

— Но эти будут сражаться так, словно все вóроны гонятся за ними, — угрюмо заметил Макс.

— Да, — ответил Тави.

— Тогда нам следовало атаковать, — заявил Макс после минутного молчания. — Я понимаю, почему ты поступил иначе. И великие фурии знают, я согласен с твоими принципами. Но теперь многим придется умереть, чтобы их остановить. А ты мог покончить с ними без потерь. Твое решение обойдется нам очень дорого.

— Но цена будет не такой высокой, как если бы мы создали целый легион мучеников, — тихо заговорил Тави. — Если я прав, то сейчас четыре тысячи рабов взялись за оружие. Если бы мы их прикончили, Макс, то доказали бы, что Алера не даст и вороньего пера за их жизнь, и у Насауга будет уже не четыре тысячи бойцов, готовых идти в бой. У него появятся сорок тысяч разъяренных добровольцев. Читай историю, Макс. Канимы ее хорошо изучили. — Тави покачал головой. — Сильнее всего человек сражается за свою жизнь — и свободу.

Макс тяжело вздохнул и нахмурился.

— Это была ловушка, — прошептал он. — Нам предложили этих воинов в качестве наживки.

— Да, возможно, это была ловушка, — кивнул Тави. — Однако Насауг планирует операции иначе. Он не ставит перед собой одну цель. Полагаю, у них есть и другие задачи.

— Какие? — спросил Макс.

— Послание. — Тави встал и кивком показал на распростертого разведчика. — Пойдем. Нам нужно убраться отсюда подальше, пока друзья не начнут его искать. — Тави наклонился и перевернул бывшего раба на бок.

— Что ты делаешь?

— Не хочу, чтобы он захлебнулся в собственной крови, — ответил Тави. — Уходим.

Они осторожно прокрались к лошадям, оставленным в густой еловой роще.

— Тави? — спросил Макс.

— Да?

— Ты и в самом деле не отдал приказ об атаке из-за того, что опасался ловушки?

Тави пристально посмотрел на друга:

— Ты думаешь, я их пожалел?

— Нет, — покачал головой Макс. — Я в этом уверен, Кальдерон. Я тебя знаю. Но мы на войне. И я сомневаюсь, что ты можешь позволить себе такие чувства. Никто не может.

Тави помедлил, положив одну руку на седло Актеона, а другой взявшись за поводья.

— Я считаю, — сказал он, глядя куда-то в сторону, — что у меня есть миссия в Алере, Макс. Долг перед всеми алеранцами. — Он вздохнул и вскочил в седло. Его голос стал спокойным и отстраненным. — И да. Именно по этой причине я их всех не убил.

Макс вскочил в седло и поехал вслед за Тави к месту встречи.

— Меня это вполне устраивает, — сообщил Макс, бросил взгляд в сторону долины и сдавленно рассмеялся.

— О чем ты? — спросил Тави.

— Твой телохранитель был твоей тенью в течение двух лет. И в первый же день, когда он тебя покинул, ты отправился в разведку, и тебя едва не задушили. Он будет в ярости. Как и Китаи.

Тави тихонько засмеялся. Смех болью отозвался в горле.

— Не беспокойся, Макс, я и с ними разберусь.