Тави добрался до борта и стал смотреть на море.

Флот был беспорядочно разбросан вдалеке. Даже на самом ближнем корабле не рассмотреть было подробностей, но общие очертания показались Тави неправильными. Он не сразу понял, что грот-мачта, переломленная штормом, просто исчезла. Еще два корабля, в том числе великанский корабль канимов, находились достаточно близко, чтобы он разглядел на них такие же повреждения. Ни на одной палубе, включая палубу «Слайва», Тави не видел движения — оттого и возникло у него странное неуютное чувство, будто он один остался в живых.

Одиноко прокричала чайка. Хрустнул лед, со снастей сорвалась сосулька, разбилась о палубу.

— Так всегда бывает после долгой заверти, — услышал он за спиной тихий голос Демоса.

Обернувшись, Тави увидел капитана, который, вынырнув снизу, уверенно прошел по обледенелой палубе и остановился рядом. Выглядел он как всегда: подтянутый, невозмутимый, весь в черном. Только под глазами от усталости легли тени да щетина за несколько дней отросла. Больше никаких примет того, что он много дней боролся со стихиями.

— Бывает, люди целыми днями выбиваются из сил, ни поесть толком некогда, ни вздремнуть, — продолжал Демос. — Как минует опасность, просто валятся с ног и засыпают. В этот раз мне пинками приходилось загонять их в кубрик. Кое-кто готов был спать прямо на льду.

— А вам спать не хочется? — спросил Тави.

— Я меньше устал. Больше смотрел за работой, чем работал, — протянул Демос. Тави не очень-то ему поверил. — Кто-то должен здесь присмотреть. Лягу, когда проснется боцман.

— Все целы?

— Я потерял троих, — недрогнувшим голосом ответил Демос. Тави не счел его тон за бесчувствие. Просто у капитана ни на что не осталось сил — ни на радость, ни на боль. — Морю достались.

— Жаль, — сказал Тави.

Демос кивнул:

— Море — жестокий господин. Но мы всегда к нему возвращаемся. Они знали, что могут так кончить.

— А корабль?

— С моим все отлично. — Тави заметил нотки тихой гордости в голосе Демоса. — С остальными не знаю.

— Те два, кажется, пострадали. — Тави кивком указал на море.

— Да уж. Бури ломают мачты, как водяной буйвол — тростник. — Демос покачал головой. — Большому кораблю сильно досталось. Морские колдуны не дали нам потерять друг друга. Теперь, когда море успокоилось, можно послать летунов, пусть соберут всех вместе, когда народ начнет просыпаться. Дадим им пару часов.

Тави скрипнул зубами:

— Должен же и я что-то сделать. Отдохните, если хотите, а я пригляжу…

Демос покачал головой:

— Хоть убейтесь, сударь, не выйдет. Может, в военном деле вы с ума сойти какой гений, но плаваете, как корова летает. Своего корабля я вам не доверю. Даже в этой луже.

Тави обиженно поморщился, но спорить с Демосом не стал. У капитана были свои представления о мировом порядке; если в двух словах: на палубе своего корабля он первый и решает все. Вспомнив, что «Слайв» благополучно пережил шторм, покалечивший много других кораблей, Тави счел его мнение не таким уж безосновательным.

— Я столько дней валялся, как ленивый пес, — сказал он.

— Как больной пес, — поправил Демос. — Вид у вас, сударь мой, не из лучших. Маратка за вас волновалась. Вкалывала больше любого из наших, лишь бы не думать.

— Просто ее уже тошнило от моего вида, — сказал Тави.

Демос усмехнулся:

— Спорим, скоро и вам придется потрудиться, сударь мой. Да так, что никто из нас не захочет с вами поменяться.

— Нет, мне нужно дело прямо сейчас, — сказал Тави. И прищурился, оглядывая корабль. — Люди наверняка проснутся голодными.

— Еще бы, как маленькие левиафанчики!

Тави кивнул:

— Тогда я на камбуз.

Демос выгнул брови дугой:

— Если подожжете тут что-нибудь, я прежде, чем тонуть, зажарю вас, сударь.

Тави, уже двинувшийся в сторону камбуза, фыркнул:

— Я вырос в усадьбе домена, капитан. Случалось работать на кухне.

Демос локтями оперся о перила:

— Не в обиду будь сказано, Октавиан, вы что, вовсе не понимаете, что значит быть принцепсом?

* * *

Люди зашевелились раньше, чем ожидал Тави. Отчасти потому, что быстро холодало и спящим неуютно делалось в сырой одежде. Отчасти потому, что разболелись оставленные тяжелым и опасным трудом ссадины и растянутые связки. Но прежде всего от жестокого голода, жаждавшего наполнить урчащие желудки.

В корабельном камбузе имелся шкаф-ледник, такой большой, что требовал двух «холодильных камней», и Тави с удивлением обнаружил, как много в нем помещалось мяса. К тому времени, как команда стала просыпаться, он успел сварить большой котел гороха и поджарил четыре окорока, прибавив к ним корабельный запас галет и горячий горький чай. Горох хрустел на зубах не больше, чем бывало, когда его готовил корабельный кок, а окорока — они были не из лучших — делались тем вкуснее, чем дольше их держали на сковороде. Моряки, как и предсказывал капитан, самозабвенно набросились на еду, а Тави, как настоящий повар, шмякал ее на тарелки выстроившихся в очередь людей.

Он не жалел времени, чтобы с каждым перекинуться словцом, расспросить, как выдержали шторм, и поблагодарить за хорошую работу. Моряки, помнившие Тави по прошлогоднему плаванию, отвечали дружески вольно, но ни разу не переступили грань, за которой начиналась прямая непочтительность.

Последними в очереди стояли Максимус, Китаи и Магнус. Камердинер легиона, судя по его лицу, решительно не одобрял происходящего.

— Ни слова! — обратился к нему Тави, когда тот подошел. — К во́ронам все слова, Магнус. Я провалялся тут неделю младенец младенцем. И не хочу выслушивать нравоучения.

— Принцепс, — весьма сухо и тихо заговорил Магнус, — мне и в голову не пришло бы выговаривать вам при людях из опасения подорвать почтение, приличествующее вашему званию.

Тут Макс небрежно втиснулся перед Магнусом, схватил тарелку и плюхнул ее на прилавок перед Тави.

— Эй, кок, — зевая, протянул он, — выбери-ка мне ломоть окорока, чтобы не совсем обуглился. Если у тебя такие найдутся.

— Вот три куска, которые крысы недожаренными плюхнули на пол, — отозвался Тави, наполняя его тарелку. — Почему-то мелкие твари не стали их жрать.

— Крысы — умные, сообразительные зверьки, — вставила Китаи, сунув свою тарелку на освобожденное Максом место. — Значит, мясо в самый раз по тебе, Максимус. — Забирая тарелку, она улыбнулась Тави. — Спасибо, алеранец.

Тави подмигнул ей и повернулся к Магнусу.

Старый курсор возвел очи к небесам, вздохнул и взял тарелку для себя:

— Пожалуйста, побольше гороха, мой господин.

* * *

— Не так плохо, — вздохнул Макс, прикрыв за собой дверь каюты и швырнув на столик перед Магнусом листок бумаги. — Рыцари Воздуха разыскали еще две дюжины кораблей, сбившихся с курса, и они уже спешат к нам. Красс рассчитывает найти всех, кто пережил шторм.

Тави медленно выдохнул:

— Сколько мы потеряли?

— Одиннадцать, — сухо сообщил Магнус. — Восемь принадлежали свободным алеранцам, три — легиону.

Одиннадцать кораблей с командами и пассажирами. Больше двух тысяч душ стали добычей бури.

— Что у канимов? — спросил Тави.

— По последнему подсчету восемьдесят четыре, — ответил Магнус. — Больше всего судов с мастеровыми.

Все замолчали. За окном слышалась траурная песнь канимов — дикие завывания летели от темных кораблей через усмиренное льдом море.

— В каком мы состоянии? — спросил Тави.

— Сильно повреждены суда легионов, — ответил Макс. — Сломанные мачты, трещины в корпусах, чего только нет.

— Эти лоханки того и гляди уйдут под воду, — добавил Демос. — Хорошо, если половина даст обычный ход. А застань их в открытом море еще один шторм, потеряем много больше.

— Варг пишет, что канимские суда немногим лучше наших, — сказал Тави, кивнув на другой лист. — Кроме того, Варг считает, что нас отнесло на несколько сотен миль к северу вдоль канимского берега — отсюда штиль на море, холод и весь этот лед. Он говорит, что поблизости есть порт, до которого мы могли бы добраться. Однако нашего местоположения не уточняет.

— Через несколько дней небо очистится, и мы сможем определиться по звездам, — заметил Демос.

— Думаю, предсказания судьбы нам сейчас ни к чему, — сказал Макс. — Не обижайтесь, капитан.

Демос ответил ему непроницаемым взглядом и повернулся к Тави:

— Речь не о предсказании судьбы. Моряки умеют держать курс в открытом море, измеряя положение звезд.

— О… — смутился Макс. — Ну, кто-нибудь из рыцарей Воздуха мог бы поднять кого-нибудь над облаками. Они лежат не выше двух тысяч футов.

— Ни один заклинатель ветров не удержится в неподвижности, необходимой для точных измерений, трибун, — с досадой бросил Демос. — К тому же мы берем опорные точки по кораблю. Так что если они не поднимут еще и «Слайва»…

— О, — протянул Макс. — Это вряд ли.

— Так или иначе, нам нельзя ждать несколько дней, — продолжал Демос. — В это время года новый шторм — только вопрос времени. Может налететь через пару дней, а может — через пару часов.

Магнус прочистил горло:

— С позволения принцепса… Точно определиться невозможно, но приблизительно — не так трудно. — Он подал Тави сложенный лист.