— Бесполезные нахлебники, — сочувственно кивнула Амара. — А твоих людей в этом легионе нет, муж мой?

— Мои не в счет, — проворчал Бернард.

— Понимаю, — серьезно согласилась Амара. — А сам ты, господин мой, не служил ли в Риванском легионе?

Бернард остановился и беспомощно уставился на нее. Амара больше не могла сдержаться и расхохоталась в голос.

Лицо Бернарда искривили полдюжины противоречивых гримас. Наконец верх взяла улыбка, и он иронически покачал головой:

— Опять разгоняла бурю на подходе, а?

— Это обязанность графини Кальдерона, — напомнила Амара и, подойдя к нему, привстала на цыпочки, чтобы любовно поцеловать мужа в губы. Он обхватил ее за талию, привлек к себе и уделил поцелую долгую сладкую минуту. Когда их губы разомкнулись, Амара блаженно выдохнула и улыбнулась ему:

— Трудный день?

— Уже легче, — сказал он. — Ты голодна?

— Умираю с голоду. Давай?..

Они как раз вышли на двор, когда часовой протрубил в бараний рог, предупреждая о приближении рыцарей Воздуха. Ему ответил отдаленный звук другого рога, и почти сразу в небе показались несущиеся на полной скорости рыцари — два десятка их удерживали между собой воздушные носилки.

— Странное дело, — удивился Бернард. — Одни носилки на двадцать рыцарей? Сбруя рассчитана на шестерых. Чуть ли не целый рыцарский отряд легиона в сопровождении? Кто это там такой важный?

Рыцари до последнего момента не замедляли полета и опустились на плац перед гарнизонным штабом с ураганным ревом увлекаемого фуриями ветра.

— Запасные, — понимающе отметила Амара, когда шум затих. — Сменялись, чтобы выжать всю возможную скорость.

— Что за спешка? — буркнул Бернард.

Один из рыцарей подбежал к нему и по-легионерски отсалютовал, ударив себя кулаком в нагрудник доспехов. Бернард привычно ответил.

— Доблестный граф! — Рыцарь протянул ему запечатанный конверт. — Я должен просить вас и графиню немедленно отправиться со мной.

Амара, вздернув брови, переглянулась с мужем.

— Мы арестованы? — с деланым безразличием осведомилась она.

— Все подробности в письме, — ответил рыцарь.

Бернард уже вскрыл и прочел письмо.

— От Первого консула, — тихо сказал он. — Нам приказано безотлагательно прибыть в столицу Алеры.

Горячий гнев обжег Амару.

— Я больше не служу Гаю, — отчеканила она.

— Вы отказываетесь повиноваться, графиня? — вежливо обратился к ней рыцарь.

— Амара… — начал Бернард.

Ей бы следовало смолчать, но искры гнева воспламенили память о другом пожаре, куда более страшном, и она не совладала с болью.

— Назовите хоть одну причину, почему я должна.

— Потому что в противном случае, — так же вежливо пояснил рыцарь, — я имею приказ задержать вас и доставить в столицу в цепях, если это окажется необходимым.

Пальцы Амары сами собой сжались в кулаки, хрустнули суставы. Бернард опустил широкую ладонь ей на плечо и пророкотал:

— Мы готовы.

— Благодарю, — серьезно сказал рыцарь. — Прошу сюда.

— Позвольте мне кое-что собрать для перелета.

— Две минуты, сударыня. Больше дать не могу.

Амара моргнула.

— Почему? — тихо спросила она. — Что происходит?

— Война, — коротко ответил он. В глазах его на миг мелькнул ужас. — И мы ее проигрываем.

Глава 4

Владетельную госпожу Алеры Гай Исану среди ночи разбудила суматоха во дворе под ее окном. Резиденция верховных властей Пласиды была, по меркам алеранских консулов, на диво скромной. Правда, дом выстроили из благородного белого мрамора, но в нем было всего четыре этажа и квадрат двора с садом посередине — как в простой сельской усадьбе. В столице Исана навидалась зданий, где консулы проводили всего один сезон, и те были выше и наряднее наследственного дворца Пласиды.

Однако дом этот, хоть и не поражал размерами, обладал спокойным достоинством. Каждый камень был отполирован и идеально подогнан. Каждая доска или балка были из лучшего дерева и отличались простотой совершенства. Да и обстановка была изысканной работы и любовно ухожена.

Но больше всего Исане нравились обитатели этого дома. В столице и других городах страны, где ей приходилось бывать, мелькали все слои алеранского общества. Гордо выступали нарядные граждане, свободные жители занимались своими делами, стараясь не попадаться у них на дороге, а бедняки и суетящиеся рабы поражали своим убожеством. Госпожа Пласида рабов не держала, а различия между простыми свободными и гражданами трудно было ухватить взглядом. Точнее сказать, сами граждане здесь как будто меньше подчеркивали свое положение и больше думали о своих обязанностях, каковы бы они ни были, и потому не так разительно выделялись среди помощников и наемных работников, как было принято в других частях страны.

Здесь разрыв между гражданами и свободными не то чтобы исчезал — ничего подобного. Исчезала та скрытая враждебность и страх, которые сопутствовали этому разрыву. Исана не сомневалась, что идет это от консула и его супруги — от того, как они держатся со своими людьми у себя дома, и это, по мнению Исаны, говорило о них как нельзя лучше.

После возвращения из истерзанных войной окрестностей долины Амарант Исана гостила у госпожи Пласиды.

Когда был разгромлен мятеж Калара, а с вторгшимися в Алеру канимами заключено перемирие, война закончилась, но люди продолжали погибать от голода и болезней. Война уничтожила урожаи, привела к перемещению целых доменов, разорила экономику и разрушила управление сверху донизу. По всей территории, когда-то управляемой из древнего города Калара, рабы подняли кровавое восстание. Дикие фурии, их алеранские сородичи, бродили по сельской местности, гораздо более опасные, чем любое бешеное животное.

Искавшие работы, пропитания и укрытия от стихий беглецы распространяли хаос по всем землям. Зародившиеся шайки разбойников расползались как чума.

Огромные вливания, направленные властями на строительство флота для отправки канимов на родину, отчасти сдерживали хаос, как и, по иронии судьбы, присутствие самих канимов, которые расправлялись с алеранскими бандитами так же безжалостно и эффективно, как и легионеры. Исана догадывалась, что именно по этой причине отбытие канимов задержалось на несколько месяцев. Разумеется, она ничего не могла доказать, но подозревала, что Гай задерживал строительство последних судов с целью использовать канимов для поддержания общественного порядка на разоренных войной землях.

Гвардия Сената и Коронный легион понемногу восстанавливали порядок, но дело шло мучительно медленно из-за политических интриг граждан, жаждавших новых титулов и власти на отвоеванных территориях, меж тем как болезни беспощадно прореживали население доменов, а выжившие умирали от голода, доев последние башмаки. Исана при финансовой и публичной поддержке Лиги Дианы делала все возможное для помощи пострадавшим провинциям — до той ночи, когда двое мужчин с обнаженными клинками подобрались к самым дверям ее спальни и только там были перехвачены охраной.

Весть о появлении наследника распространилась как лесной пожар, в считаные дни достигнув самых дальних границ. Она породила бурю новых волнений, разом обрушив прежние планы честолюбивых граждан. Очень многие вовсе не обрадовались этой новости и успели объявить Тави самозванцем, требуя от Сената признания наследника незаконным.

У Сената не нашлось к тому оснований. Гай Септимус об этом позаботился — обеспечил свидетелей и твердые доказательства личности своего сына. Однако кое-кто, очевидно, решил, что своевременное исчезновение свидетелей подвигнет Сенат выступить против объявления Гая Октавиана наследником. Исана, будучи первой из означенных свидетелей, стала для заговорщиков очевидной мишенью.

По совету Первого консула она приняла приглашение в Пласиду под предлогом выступлений на нескольких важных собраниях Лиги Дианы. Действительная причина была ей хорошо известна: во всей стране для нее не нашлось бы более безопасного места. Первый консул своим советом намекал, что в столице Алеры даже он не сможет ее защитить.

Разумеется, самое «безопасное место» еще не означало безопасности.

Безопасности больше не существовало.

Исана понятия не имела, что означают громкие голоса и торопливые шаги во дворе под окном, но рисковать не хотела. Встав с постели, она прямо на ночную рубашку накинула лежавший рядом длинный плащ и закрепила тяжелое одеяние быстрым заученным движением — Арарис не зря изводил ее бесконечными тренировками. С виду плащ казался скроенным из толстой кожи, но между двумя слоями кожи были вшиты гибкие стальные пластины. Такая одежда защищала хуже настоящих легионерских доспехов, но куда лучше собственной кожи, а надевалась при необходимости почти мгновенно.

Одевшись, она сунула ноги в легкие кожаные башмаки и с некоторой брезгливостью перекинула через плечо кожаную перевязь так, чтобы меч — форменный легионерский гладий — пришелся на бок. Оружие не вызывало у нее восторга. Арарис настаивал, чтобы она овладела простейшими навыками самозащиты, и особого выбора ей не осталось. Что ни говори, не кто иной, как Арарис, рискуя собой, остановил подкрадывавшихся к ней убийц, и самое малое, что она могла сделать в ответ, — это следовать его советам, облегчая ему исполнение долга ее телохранителя. Она послушно осваивала основы боя на мечах, но носить клинок так и не привыкла.