— Это ведь ты принесла меня сюда, верно? — Она потрогала голову и скривилась. — Кажется, я это помню.

— Ну да, я помогала, но вообще-то тебя тащил Большой Гордо. Он привратник, караулит ворота.

— Надо обязательно поблагодарить его потом, — решила Ангелина. И закашлялась. — Пожалуйста, дай мне что-нибудь попить.

— Если хочешь, заварю для тебя кофе.

Ангелина скроила недовольную гримасу, хотя могла бы быть повежливей, после того как я нарушила важное правило, забрав её сюда.

— Ну, то есть тебе не обязательно пить кофе, — сказала я. — Просто у нас нет других напитков.

Ангелина прижала ладошку ко рту, как будто застеснялась.

— Ой. Какая я невежа. Это из-за того, что голова так болит. Трудно следить за чувствами. — Она опустила руку и улыбнулась. — Кофе очень кстати, большое спасибо.

Я разожгла очаг и поставила греться воду.

— Если хочешь, я оставила тебе половину лепёшки с маслом, — сказала я. — И немного солонины.

— Я была бы очень обязана.

Ангелина так и сидела на кровати, закутанная в одеяло, откинув за плечи длинные рыжие волосы. Моя повязка красовалась у неё на голове, как пародия на корону. Не успел дедушка Вдова отлучиться — и в Приюте уже появилась чужачка. Всё летит кувырком. Я решила заняться струной на скрипке.

— Так что я тобой случилось? — спросила я. — Как ты оказалась одна в пустыне прошлой ночью?

— Нашу старую деревню уничтожили, и моя семья искала себе пристанище. На нас напали разбойники, а потом их колдун расколол землю, и провал поглотил все дома. Наш Защитник не справился. Да покоится он с миром.

Я невольно охнула.

— Да. Пусть покоится с миром.

— Вот нам и пришлось уйти в пустыню. В округе не осталось безопасных мест, и мы надеялись найти приют в вашем посёлке. Но началась буря, и мы заблудились. — Тут Ангелина распахнула свои огромные глаза, и они наполнились слезами. — Со мной был котёнок Честер. Маленький, серенький, с таким смешным хвостиком. Ты его не видела?

— Это вряд ли.

— Да, я понимаю. В общем, он выскочил из фургона, и я побежала его ловить. Я бежала и бежала, но он пропал. А ливень был такой, что всё затопило. Никогда такого не видела. Как будто река вырвалась из-под земли и понесла меня неведомо куда. Меня всё время кружило и кидало из стороны в сторону, и я уже не смогла найти ни фургон, ни Честера. И я пошла куда глаза глядят, пока не заметила огоньки в вашем посёлке.

— Странно: котёнок сам выскочил под дождь, — заметила я.

— Честер и правда странный котёнок, — закивала она. — Он ужасный непоседа. А дома и вовсе любил плавать в пруду, чтобы ловить рыбу на обед.

— Собираешься искать родных? — поинтересовалась я.

— Ох, я очень надеюсь, что они сами скоро сюда явятся. Будут меня искать, ведь правда?

Хорошо бы. Чудом было уже то, что девочка одна выжила в пустыне в такую ночь, когда Погибель рыщет в округе. Небеса были на её стороне, раз уберегли от встречи с какой-нибудь пустынной ведьмой вроде Копчёной Люсинды и её племени. Говорят, Люсинда способна заживо содрать с человека кожу одним движением ногтя — ей это как яблоко очистить. И по сравнению с такой ведьмой буря — просто детские игрушки. Но если семья Ангелины выжила, они рано или поздно появятся у ворот. Вот только «если» оставалось очень большое, — но об этом я Ангелине говорить не стала.

— Конечно, они вот-вот окажутся здесь, — заверила я.

Сверчок вышел вперёд и старательно её обнюхал.

— Ой, привет! — воскликнула она. — Ты Сверчок, верно? А я Ангелина.

Ангелина подала руку, как будто ожидала, что пёс даст ей пожать лапу. Да только наш Сверчок не собачка для фокусов. Он не станет для вашего умиления таскать поноску, садиться, вставать, переворачиваться на спину и всё такое. Это унизительно. И я выучила его не обращать внимания на такие глупости. Так что можете представить, как меня огорошило то, что он послушно подал лапу и позволил чужачке её пожать! Право слово, от неожиданности я чуть не облилась горячим кофе.

— Какой забавный щеночек!

— Он не щеночек, — сказала я. — Да будет тебе известно, он серьёзный взрослый пёс. И он воспитан не для забавы.

— Ой, прости, — извинилась она. — Я не хотела никого обидеть.

— Проехали, — сказала я. — Тебе в кофе сахар или молоко?

— Сделай, как тебе самой нравится.

— Значит, в чистом виде. — Это значило, что мне нравился чёрный кофе без сахара или молока, как можно более горький. Я налила напиток в тонкую кофейную чашечку и подала ей, заодно с остатками солонины и лепёшки.

— Я перед тобой в неоплатном долгу, — заверила она.

Эта девчонка точно ненормальная. Хорошо бы её родные остались живы и поспешили сюда, пока никто не пронюхал, что я натворила ночью. Уж если об этом узнает дедушка Вдова, мне уж точно не поздоровится.

— Ну ладно, у нас со Сверчком ещё полно дел, — сказала я, — так что придётся тебя пока оставить. Если тебя не затруднит, просто сиди в доме и не выходи наружу. Мне вообще-то не положено было пускать тебя за ворота после заката, и не стоит никого из-за этого пугать.

Она кивнула и пригубила кофе. И не сдержала гримасу. Стараясь не рассмеяться, я взяла скрипку и направилась к двери.

— Гусси!

Я обернулась к девочке с перевязанной головой, сидевшей, скрестив ноги, на моей кровати.

— Чего тебе?

— Спасибо, — сказала она, — за то, что меня впустила.

Я кивнула и вышла.

И что теперь мне делать с этой Ангелиной? В обычных условиях мне следовало как можно скорее явиться к мисс Эсмерельде и отправить в пустыню поисковый отряд за её семьёй. Но это стало невозможным, после того как я нарушила правила и впустила её в посёлок. Если жители узнают, что я так поступила, они лишат меня звания Защитницы, а то и вовсе прогонят в пустыню. Я не могла так рисковать. Но вдруг её родные ранены или угодили в ловушку? Что, если им самим не справиться? Я действительно не знала, что предпринять. Может, попытаться как-то тайно вытащить её за ограду, а потом позволить у всех на виду явиться к воротам и войти? Тогда никаких ненужных вопросов не возникнет и немедленно будет собрана спасательная экспедиция. Вот только как уловить момент, когда возле ворот никого не будет, если все в посёлке только и делают, что толкутся рядом, высматривая в пустыне новых людей?

Я помолилась, чтобы Тот, Кто Слушает, ниспослал мне мудрости, и Сверчок поддержал меня самым выразительным воем. Как всегда, мы были командой. Вот если бы ещё додуматься, как поступить.

Ну а пока нам есть чем заняться.

Прежде чем приступать к Дневным восхвалениям, я решила наскоро пройтись по посёлку — просто на всякий случай. Насколько я могла судить, ничего необычного не случилось. Мэр Беннингсли, как всегда, торчал на улице и лез повсюду, куда его не просили. И пока я пыталась незамеченной проскользнуть мимо миссис Джилли Хейбердэшли, меня умудрилась перехватить супруга мэра Лукреция.

— Ну и как дела в этот погожий денёк? — поинтересовалась она.

Вот это номер! Никогда прежде Лукреция Беннингсли не удостаивала меня внимания для вежливой беседы — только если собиралась к чему-то придраться. Правда, сейчас я вроде как оставалась единственной Защитницей, и это придало мне веса в её глазах.

— Лучше не бывает.

— Все последствия бури ликвидировали?

— Насколько я могу судить, никаких последствий вообще не было, — заверила я. — Буря больше лаяла, но не кусала.

Лукреция разразилась смехом, больше напоминавшим собачье тявканье, и я несколько растерялась. Разве я сказала что-то смешное? Сверчок заскулил: он тоже не понимал, что здесь смешного.

— Да, да! — продолжала Лукреция. — Ты у нас просто чудо, верно? Как хорошо, что ты с нами! И мы так благодарны Дедушке Вдове за его Ритуалы, честное слово! Было бы ужасно, если бы что-то оказалось нарушено, пока его нет.

Я постаралась улыбнуться от уха до уха.

— Ничего подобного не случится. — И тут я вспомнила, что хотела бы узнать. — Миссис Беннингсли, вы не могли бы сказать, что это был за твидовый костюм?

— Твидовый костюм? — Глаза у миссис Беннингсли полезли на лоб.

— Да, мадам. Вчера он приехал к вам в такой большой чёрной карете, как раз перед началом бури. И я видела, как он вошёл к вам в дом.

— В мой дом? — Лукреция засмеялась. — Право слово, никого похожего я не видела! Я ведь наверняка бы заметила, если бы кто-то пришёл к нам в гости, ты не думаешь?

— Может, вам лучше спросить у мужа, — сказала я, — поскольку это мой долг Защитницы — знать, кто приезжает и уезжает из посёлка.

— Непременно его спрошу, — заверила Лукреция. И она посмотрела на меня с сомнением. — Такая большая ответственность может оказаться непосильным грузом для девочки твоих лет, особенно без поддержки родителей. Если ты почувствуешь, что не справляешься, ты свистни, тебя не заставлю я ждать!

Если что и бесит меня больше всего, так это жалость. Запишите это себе где-нибудь на всякий случай. Если бы моими родными оказались Беннингсли, я бы предпочла остаться сиротой. И путь Лукреция подавится свой жалостью.

Но, как повторял дедушка Вдова:

— Не стоит тратить время на ненависть. А заодно и на обиду, и на зависть.