Глава шестая

План папоспасения

— Да нет, я точно привозила с собой тапочки, — сказала тётя Клер.

Воскресный день заканчивался, и тётя Клер уже готовилась к отъезду. Розалинда помогала ей собрать вещи.

— Вот эти? — послышался голос Розалинды откуда-то снизу.

Она вылезла из-под кровати, держа в руках красные шлёпанцы с опушкой. Опушка местами была влажная и слипшаяся, и у одного шлёпанца на самом видном месте красовалась большая рваная дыра.

— Ну, Пёс мне удружил…

— Надеюсь, это были не самые твои любимые тапочки?

— Нет, не самые. Просто любимые, — сказала тётя Клер, опуская шлёпанцы в мусорную корзину. — Он, наверно, рассердился на меня из-за этого свидания. Вот и решил в отместку загрызть мои шлёпанцы.

Конечно, Розалинда понимала, что тётя пытается её рассмешить. Но она не могла заставить себя смеяться. Всё, что прямо или косвенно связано с папиным свиданием, — всё это ни чуточки, ни капельки не смешно, считала она. Поэтому, не говоря ни слова, она просто свернула тётин купальный халат и положила его в раскрытый чемодан.

— Вижу, что и ты, моя милая племянница, сердишься на меня не меньше Пса. Ну хочешь, на, тоже погрызи. — Тётя Клер вручила Розалинде пару своих носков. — Вдруг поможет!

— Я не сержусь.

— Сердишься, сердишься.

— Ну хорошо, чуть-чуть.

— Уже теплее, — сказала тётя Клер. — Девочка моя, я понимаю: тебе и твоим сёстрам сейчас странно… или даже страшно думать о том, что папа с кем-то встречается. И ваша мама это предвидела — и очень за вас беспокоилась. Но она и за папу беспокоилась. Не хотела, чтобы он остался одиноким.

— Папа ни разу не жаловался на одиночество! — Розалинда бросила тётины носки в чемодан и захлопнула крышку.

— Знаю, что не жаловался. Но согласись, хорошо ведь, если он иногда будет встречаться с новыми людьми… я имею в виду, с женщинами. Это же очевидно?

Пока что Розалинде очевидно было одно: никакой радости вчерашняя встреча с новой женщиной папе не принесла. Она потом заглянула в латинский словарь и выяснила, что такое cruciatus. Оказалось, «пытка». Бедного папу пытали! Сначала за ужином, а потом ещё в кино. Вообще-то она была даже рада, что свидание папе не понравилось: значит, хотя бы на мисс Мунц он точно не женится.

Но всего этого словами не объяснишь. Поэтому, чтобы тётя Клер не обиделась, Розалинда просто прижалась на миг к её плечу и сказала:

— Я отнесу твой чемодан в машину.

Поставив чемодан в багажник, она уселась на траву и продолжила думать о том, о чём думала непрерывно вот уже полтора дня: как пресечь этот кошмар со свиданиями? Нужен был план. Но ничего путного в голову не приходило. Разве что название: «План папоспасения». Конечно, в глубине души — на самом её донышке — она понимала, что честнее было бы назвать его как-то по-другому, например «план Розалиндоспасения» или хотя бы «план сестроспасения». Но в этом Розалинда даже себе не готова была признаться. Да и, в конце концов, не она же придумала слово cruciatus, папа сам его сказал!

Неведомо откуда прилетевший овальный мяч стукнулся о траву и отскочил Розалинде прямо в руки.

— Томми! — вскрикнула Розалинда, потому что кто же ещё мог так нахально запустить в неё мячом?

И она не ошиблась — с той стороны улицы к ней вприпрыжку бежал Томми Гейгер, в шлеме и в наплечниках.

— Я на тренировку. Не побегаешь со мной?

— Нет. — Точным броском она вернула ему мяч.

— Тогда, может, позже? — Томми, с мячом под мышкой, плюхнулся рядом с ней.

— Нет, — сказала Розалинда и вернулась к своему плану. Присутствие Томми ей ничуть не мешало: для неё он был частью улицы Гардем — как клёны у домов или парковка в конце улицы.

— Джейн мне сказала, что у мистера Пена вчера было свидание. — Томми несколько раз подряд подбросил мяч вертикально вверх. — Как прошло?

— Кажется, прекрасно.

— М-м-м… То есть ему эта мисс понравилась?

— Наоборот! Она ему не понравилась, и это как раз прекрасно. Знаешь, когда я обо всём этом думаю, мне вспоминается Аннин папа… И ещё один наш друг, с которым мы познакомились летом.

— Кегни, что ли? — спросил Томми.

— А? — Розалинда имела в виду не Кегни, но дело было не в этом. Просто она вдруг поняла, что она ведь так ничего и не рассказала тёте Клер: как она думала, что влюбилась, и как у неё колотилось сердце…

— Ну, Кегни, садовник. Который уже почти взрослый и вообще такой весь из себя, тыры-пыры.

— Что значит «тыры-пыры»? Да что ты о нём знаешь? Я же тебе даже ничего не рассказывала! Хотя это не важно, сейчас-то речь не о нём, а о Джеффри. А Джеффри — ровесник Скай, никакой не взрослый.

— А-а. Ну, значит, я не так тебя понял.

Розалинда только покачала головой. Томми иногда глупеет прямо на глазах — что с ним такое?

— Так вот, мама этого Джеффри…

— Но ты всё же вспомни, ты мне кучу всего нарассказывала про своего Кегни. Хочешь, докажу? Он болеет за «Ред Сокс», так? В школе играл в баскетбольной команде, так? Мечтает стать учителем истории, потому что помешан на Гражданской войне. А на прощание он подарил тебе розу, и ты её посадила у себя под окном, разве не так? Ещё у него была подружка по имени Катлин…

Розалинда досадливо взмахнула рукой.

— Всё ясно. Замечательно. Про Кегни ты больше не услышишь от меня ни слова. Но я же тебе объясняю: сейчас я говорю о другом. Мама Джеффри встречалась с Декстером, а он…

— Вот и хорошо, что о другом. А то мне неинтересно выслушивать, какой этот Кегни хороший-расхороший.

— Знаешь что, Томми? А мне… мне вообще неинтересно с тобой разговаривать.

— А мне — с тобой! — Он вскочил. — Пойду лучше тренироваться.

— Вот-вот, иди, тренируйся. Кстати, тебе не кажется, что ходить всё время в футбольном шлеме — глупо?

— Я… Ты… — Но тут в горле у него будто что-то булькнуло, и он ушёл, топая бутсами.

Всё это было как-то странно: Томми обычно не булькал и не топал. Но Розалинде сейчас некогда было разбираться, с чего он так взвился, — все её мысли были о папиных свиданиях. А к тому моменту, когда в дверях появилась тётя Клер, Розалинда уже и думать забыла про Томми.

Сёстры не любили провожать тётю Клер. Точнее, они не любили, когда она уезжала. Но сейчас все испытывали невольное облегчение от того, что выходные наконец закончились и с ними вместе закончился кошмарный ужас (именно так они будут называть его всегда, до конца жизни) первого папиного свидания.

Впрочем, в очередь — обниматься с тётей Клер — выстроились, как обычно, все Пендервики.

— Спасибо за подарки, — сказала Розалинда: её очередь была первой.

— Только в следующий раз приезжай, пожалуйста, без них, — добавила Скай, вторая в очереди.

Тётя Клер рассмеялась. Она прекрасно всё поняла.

Джейн тоже всё поняла. Обнимая тётю Клер, она прошептала:

— А по-моему, книжки всегда хороши, даже когда нет никаких неприятных известий.

Бетти решила обниматься, стоя во весь рост в своей красной тележке. Когда подошла её очередь, она гордо выпрямилась, но тут Пёс решил к ней присоединиться и от избытка чувств опрокинул тележку вместе с Бетти. Подхватив младшую дочь на руки и осмотрев её на предмет ушибов и повреждений — ни тех ни других не обнаружилось, — мистер Пендервик распахнул для тёти Клер дверцу машины.

— Ну, когда теперь тебя ждать?

— Недельки через две-три. Надеюсь, к тому времени ты уже сможешь мне рассказать, как прошло следующее свидание.

Мистер Пендервик закрыл дверцу, которая почему-то очень громко хлопнула.

— Где я тут найду, с кем ходить на свидания?

— А ты всё-таки попытайся. Не найдёшь — ну что ж, придётся мне тебе помочь. — И тётя Клер уехала, весело махнув на прощание рукой.

— Хорошо бы через две-три недельки у неё развилась избирательная потеря памяти, — проворчал мистер Пендервик. — Авось тогда обойдёмся без свиданий.

— Авось, — сказала Скай не очень уверенно.

— Пап, но у нас-то, у всех сразу, она не разовьётся, — возразила Джейн. — Мы ведь помним, что ты дал слово. И потом, всё равно после твоего первого свидания наш мирный семейный очаг уже лишился своей былой безмятежности. Так что ещё два-три свидания ничего не изменят.

— Гх-м-м. — Мистер Пендервик с надеждой перевёл взгляд на Розалинду, но ничего утешительного не услышал. А что она могла сказать? В самом деле, не объяснять же ему про план папоспасения, тем более что и плана пока толком нет. — Ну что ж. Тогда я пошёл проверять студенческие работы. Или кто-то что-то имеет добавить? Насчёт былой безмятежности?

— Нет, — ответила за всех Розалинда.

Когда папа развернулся и побрёл к дому, его спина выглядела такой непривычно сутулой и одинокой, что Розалинда преисполнилась новой решимости спасти его — и всех остальных тоже — от тяжкого бремени свиданий.

— Собираем совсеспен, — бросила она сёстрам.

Совсеспены, то есть совещания сестёр Пендервик, могли происходить где угодно, но сёстры предпочитали Квиглин лес — конечно, если было не слишком холодно или дождливо. А в Квиглином лесу они предпочитали один старый поваленный дуб. Он упал в сильную грозу много лет назад, и теперь его огромные узловатые вывороченные корни вздымались высоко над землёй. В своё время сёстры Пендервик укрывались за этими корнями от вражеских армий, мнимых или настоящих (в роли настоящих обычно выступали Томми и его брат Ник). Но Розалинда, Скай и Джейн уже вышли из того возраста, когда девочки играют в войну, а Бетти ещё не вошла в тот возраст, когда можно бегать по Квиглину лесу без старших. Поэтому дуб теперь чаще оказывался залом заседаний, чем крепостью.