Глава 2. Доступный источник счастья, которым мы почти никогда не пользуемся

Из этой главы мы узнаем, что общение с незнакомцами может сделать нас более счастливыми и здоровыми и при этом менее одинокими, — но мы редко делаем это, потому что не до конца уверены, что незнакомцы — тоже люди.

Мне никогда не объяснить ценность семинара по общению с незнакомцами, не познакомив с новейшими психологическими исследованиями, которые показывают, что происходит, когда мы разговариваем с другими людьми. За последние полтора десятилетия психологи установили, что общение с незнакомцами делает нас счастливыми, укрепляет нашу связь с местом жительства, развивает ментальные способности, улучшает здоровье, учит доверять и с оптимизмом смотреть в будущее. В этой главе мы встретимся с психологами и обсудим результаты их исследований. Такова основа всего, что мы с вами узнаем за время, проведенное в обществе друг друга. Но сначала я хочу познакомить вас с человеком, который живет в соответствии с открытиями психологов. Ее зовут Ника, она медсестра в Лас-Вегасе. Общение с незнакомцами изменило ее жизнь.

Ника выросла в небольшом приморском городке в округе Санта-Крус в Калифорнии. Отец ее был человеком непостоянным, а мать сильно страдала и перекладывала свои травмы на дочь. Ника росла запуганным ребенком.

— Мой детский мозг был запрограммирован на страх перед всеми, потому что все злые и могут причинить мне вред, — рассказала мне Ника. — Я думала, что бояться всего — это совершенно естественно.

Так и было. В детстве Ника старалась держаться подальше от людей.

— Это было безопасно. У меня было множество книг, собака, кошки и разнообразные грызуны. Я больше ни в чем и не нуждалась. Рядом с теми, кто знал меня лучше всех, я чувствовала себя в безопасности. Кто же это? Это мои животные — я знала, что они меня никогда не обидят.

Юность Ники была сложной. Она выросла в семье шотландца и египетской еврейки. Густые, непокорные волосы и огромные прыщи стали ее проклятием в школах, где учились девушки с лилейно-белой кожей.

— Меня постоянно мучили.

Но в положении изгоя были и свои плюсы. Ника заводила дружбу с теми, кто выглядел иначе или происходил из иной среды. Если в классе появлялся новый чернокожий или испаноязычный ученик, они инстинктивно держались вместе.

— Помню, как познакомилась с девочкой из Франции. Ее перевели в нашу начальную школу, и мы сразу же подружились — ведь мы обе были так одиноки.

Дружба выросла из общей отчужденности.

Нику всю жизнь учили бояться незнакомцев. В первую очередь это делала мать, но и сама страна, где фраза «незнакомцы опасны» буквально татуируется на лбах новорожденных. Однако Ника общалась с этими чужаками и понимала, что в них нет ничего опасного или страшного. Они несли ощущение комфорта и общности. Они расширяли ее мир. Общение с ними делало жизнь Ники лучше.

— В детстве я познакомилась со множеством невероятных людей. Так у меня появилась странная мысль: «Мне хорошо с незнакомцами, но так не должно быть».

Свой опыт Ника называет «терапией „Грейхаунд“» — она придумала этот прием, уже став взрослой, чтобы справиться со страхом перед незнакомцами и утвердить свое место в мире [Не путайте с аналогичным термином, которым называют весьма распространенную печальную практику отправки пациентов в другие заведения вместо оказания им необходимой помощи.]. Истоки такой «терапии» лежали в детстве Ники. Ее семья никогда не путешествовала — это было слишком страшно. И, как это часто бывает, подобное отсутствие мобильности породило в девушке острейшее желание выбраться из этого города.

— Каким-то образом я поняла, что хочу уехать.

Опыт знакомства с новыми, необычными людьми развил в ней интерес к миру за сковывающими, параноидальными границами детства, и ей хотелось оказаться в этом мире. «Бог сотворил огромную Землю и населил ее невероятным множеством людей, — думала она. — И я должна с ними познакомиться».

Она так и поступила. В семнадцать лет ей представилась возможность на десять дней вместе с классом отправиться в Европу, и это путешествие потрясло ее.

— Тогда со мной начали общаться разные люди. Когда европейцы узнают, что ты — американка… Господи, тогда я познакомилась с массой прекрасных людей!

Этот опыт вселил в нее уверенность.

— Если европейцы заговаривали со мной, то, может быть, я не так уж и плоха? Может быть, я и не умру, если сама стану общаться с ними?

В восемнадцать Ника совершила первую самостоятельную поездку. Она поехала в Юрику, штат Калифорния, просто потому, что ей понравилось название. Она переночевала в отеле и вернулась домой. Поездка была короткой, но стала очередным вкладом в банк ее уверенности. Ника стала чаще ездить и общаться с разными людьми. Это взаимодействие вызывало у нее тревогу. Она боялась и ожидала худшего, но все складывалось прекрасно.

— Тогда я стала сознательно расширять свои горизонты и общаться с незнакомыми людьми.

Так началась «терапия „Грейхаунд“». Прием был очень прост: нужно заговорить со своим соседом в автобусе дальнего сообщения. Но Ника не ограничивалась автобусами, она старалась общаться с людьми повсюду — в ресторане, на автобусной остановке, в магазине.

Но жизнь не стала проще. В двадцать один год Ника окончила школу медсестер, через несколько лет у нее сложились серьезные отношения с мужчиной. Они оба любили машины и дальние поездки — вкус к этому Ники привил отец, водитель грузовика. С отцом можно было серьезно разговаривать только о машинах. Ника вышла замуж, но ее партнер оказался склонным к изменам и насилию. Брак не продлился и года — Ника оказалась в больнице с выбитым зубом и швами на лице.

Затем она познакомилась с мужчиной из Нью-Йорка и переехала к нему.

— Он был коренным ньюйоркцем, совершенно несносным и моей полной противоположностью.

Работал он поваром в университете, поэтому у него было много свободного времени. Он тоже любил путешествия. Они вместе отправились на Аляску, потом доехали до Мексики и вернулись в Нью-Йорк. И все это время они общались с разными людьми. Они прожили четыре года, но работа на кухне взяла свое. Партнер Ники пристрастился к кокаину, стал сильно пить — и совершенно изменился. Ника знала, чем это грозит, и ушла от него. Со временем он стал настоящим наркоманом и алкоголиком, но она была благодарна ему за все хорошее.

Какое-то время Ника жила одна, снимала квартиру в очень странном месте. И она была одинока.

— Это было удивительно — ведь я никогда не думала, что могу быть одинокой. Я же интроверт! В этот период я особенно пристрастилась к «терапии „Грейхаунд“». Мне нужно было общаться с людьми, чтобы преодолеть чувство одиночества.

— И это сработало? — спросил я.

— Ну конечно же! Я возвращалась домой с поразительными историями — конечно, мне не с кем было ими поделиться, но они оставались моими. Я испытывала себя. Чем больше я общалась с людьми, тем сильнее становилась моя уверенность в себе.

Это изменило ее жизнь. Ника добилась успеха в сестринском деле. Она умела находить общий язык с любыми пациентами. Со временем она вышла замуж за доброго и общительного человека и переехала в Лас-Вегас, где ей очень нравилось. Она продолжила путешествовать. Оказавшись в пути в одиночестве, она вспоминает о «терапии „Грейхаунд“». Она спокойно заговаривает с соседями в автобусах, с теми, кто в одиночестве сидит за столиком или в баре. Если у ее собеседников наушники или они дают понять, что им неинтересно, она оставляет их в покое. Но если они проявляют интерес, Ника представляется и завязывает разговор. Она вовсе не легкомысленна и не наивна. Она не заговаривает с незнакомыми людьми в темных переулках незнакомого города. Сложное детство сделало ее осторожной. Она отлично понимает людей и ситуации, и это помогает избежать неприятностей. Но разговоры приносят ей радость — и каждый раз она убеждается, что люди вовсе не желают ей зла.

— В моей жизни были испытания, — говорит Ника.

Но эти испытания и незнакомцы, к которым она обращалась за помощью, желая убедиться, что в мире есть добро, сделали ей бесценный подарок.

— Никогда не следует недооценивать значимости даже мельчайших позитивных моментов общения, — говорит Ника.

В чем же заключается эта значимость? В психологии то, о чем говорит Ника, называется минимальными социальными контактами. Канадский психолог Джиллиан Сандстром открыла для себя эту благодать лет десять назад. Но у нее это было связано с киоском, торгующим хот-догами. Там она сделала ряд открытий, касающихся общения с незнакомцами, которые сделали ее настоящей звездой в области социальных наук. Сегодня она работает в Университете Эссекса, северо-восточнее Лондона.

Сорокавосьмилетняя Сандстром выросла в Канаде в семье учителей. Родители ее были настоящими экстравертами.

— Мой отец — настоящий король общения с незнакомцами. Его хлебом не корми, дай только с кем-нибудь поговорить.

Мать тоже любила общаться с незнакомцами, хотя ее обычно тянуло к тем, кто казался одиноким или исключенным из жизни социума. Она старалась помочь таким людям — взрослым или детям. Сама Джиллиан всегда считала себя интровертом, но однажды она кое-что поняла. Она заметила, что, идя по улице, всегда смотрит вниз. Стоило ей встретиться взглядом с кем-либо, она тут же опускала глаза.