Рука Шона коснулась ее волос. Пальцы захватили шелковистую прядь. Он наклонил голову и заглянул ей в глаза, все еще затуманенные слезами. Алисия моргнула.

— Если глаза — действительно зеркало души, внутри ты наверняка еще красивее, — протянул он.

Свежий поток слез заставил Алисию зажмуриться.

— Не плачь, — прошептал Шон. — Клянусь, я пригласил тебя только для ужина и беседы.

— Но ты сказал… — начала она, но тут же прервалась, захлебнувшись слезами, стоявшими в горле.

Шон молча склонился над ней и припал к ее губам.

— Я не отказываюсь ни от одного слова, — проговорил он, с явным нежеланием отрываясь от нее. Шон глубоко вздохнул и повторил:

— Я хочу заниматься любовью с тобой, — затем решительно тряхнул головой. — Впрочем, «хочу» — это не то слово. Я не могу объяснить происходящее. Ни одно слово не может описать моих чувств. И это — неслабое признание для человека, который всю свою жизнь сражался с демонами фальшивых смыслов.

Он пожал плечами.

— И тогда я сказал себе: послушай, парень. Почему бы тебе просто не позвонить ей. Ведь тоска по ее ногам измордует тебя быстрее, чем все демоны, вместе взятые.

Шон замолчал. Крайняя степень возбуждения отразилась на его лице.

— Это было как удар бейсбольной битой в пах, — признался он.

Алисия в ужасе отшатнулась.

— Ты играл в бейсбол? — воскликнула она сдавленным голосом.

Шон отрицательно покачал головой.

— Только в бридж. Не больше того.

Он повел литыми плечами.

— Я просто пытаюсь найти слова, — пояснил он.

Алисия вздохнула с облегчением.

Шон взглянул в ее широко распахнутые глаза.

— Я почувствовал, что должен позвонить тебе, быть с тобой, войти в тебя, раствориться в тебе. Иначе я сойду с ума и буду скитаться тенью отца Гамлета с вечной эрекцией в джинсах и слезными жалобами, которые не примет даже Верховный суд.

Его глаза потемнели и сузились.

— Я никогда не чувствовал ничего подобного. Ни к одной женщине. И вот это случилось.

Пальцы Шона перебирали ее волосами, а улыбка заставляла сердце биться в ритме безумного рок-н-ролла. Уставившись на него с потерянным выражением, Алисия ощутила, что роковая неизбежность входит в ее жизнь. В памяти вспыхнула утренняя сцена за столом, и слабое эхо собственного голоса, путавшегося в объяснениях, прозвучало в ушах невнятным отголоском прежних сомнений.

Нервная дрожь вновь пробежала по спине. Алисия поняла, выслушав признание Шона, что и сама чувствует нечто подобное. Ощущение было не из приятных. Она не могла осознать, почему испытывает эту мучительную тягу к нему, но и сопротивляться ей не находила сил. Это пугало. Глаза Алисии предательски выдавали замешательство.

— Милая, не смотри на меня так, — попросил Шон, отводя ее волосы от лица.

Прикосновение широкой ладони заставило Алисию снова содрогнуться. Обескураженный и удрученный ее реакцией, Шон быстро отдернул руку.

— Я не хотел испугать тебя, — проговорил он, заглядывая ей в глаза. — Даю тебе слово: я не собираюсь тащить тебя в постель.

Он прокашлялся, деликатно прикрывшись ладонью, приводившей Алисию в трепет.

— Говоря откровенно, мне хотелось бы увидеть тебя там, — признался он. — Ты нужна мне. Я хочу тебя везде: в сабвэе, на пляже Ки-Уэст, на матче между «Райдерс» и «Рэйнджерс».

— Ты ходишь на бейсбол? — воскликнула Алисия в ужасе.

Шон отрицательно покачал головой.

— Нет, я просто пытаюсь найти слова, — пояснил он. Алисия высморкалась, утеревшись носовым платком. Шон смотрел на нее, не отрываясь.

— Мне хотелось бы, чтобы ты хотела этого так же, как хочу я, — проговорил он. — Верь мне, малышка. Я не сделаю ничего такого, о чем ты смогла бы пожалеть.

Осторожно, словно боясь вновь испугать ее, он открыл дверь кадиллака и обернулся к ней.

— Я обещаю тебе, — сказал он серьезно, — что не стану на тебя давить, ни в каких смыслах.

Произнеся эти слова, Шон нерешительно протянул ей свою руку.

— Ты поужинаешь со мной, Алисия? — спросил он, заглядывая ей в глаза с немой с мольбой. — Я прошу тебя…

Ощущения разочарования и растерянности все еще не оставляли Алисию. И вновь ответ оказался неожиданным для нее самой.

— Да, — сказала она и спрятала смятый носовой платок в рукав.

— О-о, — простонал Шон. — Ты великолепна!

Он помог ей выйти. Увязая в мокром снегу, они сделали две дюжины шагов, отделявших их от мотеля и неизвестного будущего этого вечера.

Ресторанный зал был забит. Предупредительный метрдотель с седой бородой Уолта Уитмена провел их к столику на двоих в дальнем углу зала, рядом с большим окном, выходящим на тихий задний двор.

— Я рад, что у меня хватило ума заказать этот столик перед тем, как заехать за тобой, — пробормотал он, когда они устроились в своем интимном углу.

Шон обвел зал привычным взглядом завсегдатая.

— Снегопад не причинил вреда успешному течению здешнего бизнеса, — сказал он.

— Ты заказал именно этот столик? — спросила Алисия.

— Да, — улыбнулся Шон. — Тебе нравится?

— Здесь красиво, — кивнула она.

Алисия перевела взгляд к окну, за которым сквозь замерзшие стекла просматривались деревья, облепленные пушистым снегом, и земля, напоминавшая черно-белый шоколадный бисквит.

Шон пожал плечами.

— Это ты красива, — сказал он.

Ее волосы порывисто разлетелись, когда она обернулась к нему.

— Спасибо, — Алисия улыбнулась. В голосе слышалась нота удивления, в глазах вспыхнула стыдливая радость. — Ты тоже красивый.

Шон усмехнулся.

— И ресторан красивый, — сказал он. Алисия кивнула и рассмеялась.

— И вид за окном красивый, — продолжал Шон, расплываясь в улыбке кретина. Алисия засмеялась громче.

— Я говорю словно идиот, — пожаловался Шон, улыбаясь во весь рот.

— Нет, — воскликнула Алисия и отрицательно качнула головой, — ничего подобного, — при этом ее волосы колыхнулись роскошной волной, а сама она импульсивно перегнувшись через стол схватила его руку. — Ты говоришь так для того, чтобы я не чувствовала себя идиоткой?

Их пальцы сплелись, вызвав сладкую дрожь во всем теле.

Шон обезоруживающе улыбнулся.

— Наверное, для этого, — сказал он, пожав плечами. — Я боялся, не станет ли тебе неловко после того, что наговорил в машине.

— Мне было неловко, — призналась она, чувствуя, как его прикосновение приводит ее в эротическое напряжение.

— А сейчас? — спросил Шон, проводя кончиками пальцев по тыльной стороне ладони Алисии.

— Сейчас я чувствую себя прекрасно и готова к ужину, — проговорила она и добавила мягким тоном: — И к обещанной беседе.

— Ты получишь все сразу, — пообещал Шон и повернулся к появившемуся официанту.

Хотя ужин был великолепен, самым главным «блюдом» стала их беседа.

— Ты никогда не был женат? — деликатно поинтересовалась Алисия, прихлебывая суп.

Шон отрицательно покачал головой и отправил в рот устрицу.

— А сколько длилось твое замужество? — спросил он, поедая моллюска с нескрываемым удовольствием.

— Целых два года, — ответила Алисия, напрягаясь.

— Ого, — протянул Шон неопределенно. Пристально взглянув на нее, он целиком отдался своим устрицам.

После перемены блюд беседа потекла живее.

— Что случилось с твоим браком? — вежливо спросил Шон, отрезая сочный кусок белого мяса омара.

— Распался.

Алисия пожала плечами, разделывая лосося.

— Признаюсь, я и сам об этом догадался, — сухо сказал Шон, заливая острым соусом запеченные томаты. — Почему?

Он проницательно взглянул на нее.

— Что было не так?

— Все, — ответила Алисия.

Она посыпала солью салат из петрушки и томатов. Шон продолжал рассматривать ее, ожидая более исчерпывающего ответа.

— Мы оба были слишком молоды для того, чтобы нести ответственность за наш союз, — сказала она откровенно.

— Ты не могла бы рассказать об этом подробнее? — спросил он, втыкая вилку в салат. — Если тебе не больно говорить об этом.

Алисия улыбнулась, дожевывая дольку томата.

— Нет, мне не больно говорить об этом. Но что ты хочешь знать?

— Все.

Шон спокойно опустил кусок омара в горячий соус. С удивлением Алисия обнаружила, что, начав говорить, она уже не может остановиться.

— Дуглас был неплохим парнем, — нерешительно начала она. — Но с его недостатками трудно было мириться. Я пыталась заниматься этим все два года, пока мы были женаты. И все это время он оставался алкоголиком, наркоманом и бабником. Ничто не могло его изменить, даже моя любовь.

Шон взглянул на нее с интересом.

— Ты любила его?

— Теперь уже не знаю, — призналась Алисия. — Когда его выперли из бейсбольной команды, он целыми днями пропадал в барах, надираясь с такими же бездельниками, как сам. Потом звонил мне, сообщая, что не вернется ночевать. Его видели с женщинами.

Она пожала плечами.

— Его не волновало, как я к нему отношусь. Выпивка, наркотики, поножовщина и грязные шлюхи из Вест-Сайда — все это составляло его жизнь.

Активно орудуя вилкой, Алисия продолжала.

— Он бросил колледж. Его духовные запросы полностью исчерпывались пластинками Майлза Дэвиса, журналом «Даун бит» и скабрезными романами Чарльза Буковски. Немудрено, что плохо кончил. Вскоре после нашего развода он загремел за решетку.

Шон слушал ее, не перебивая. Прервавшись, Алисия с удивлением обнаружила, что съела все, так ничего и нераспробовав толком.

— Тебе понравился ужин? — усмехнулся Шон.

— Пожалуй, да, — неопределенно улыбнулась Алисия и пожала плечами. Затем взглянула на свою пустую тарелку и добавила: — Хотя не уверена.

Шон подарил ей свою знаменитую улыбку.

— Кажется, ты была слишком увлечена и не заметила, что отправляешь себе в рот.

— Пожалуй, — согласилась она, зардевшись.

— Тебе не так уж часто приходится рассказывать о своей личной жизни?

Тронутая нежностью и участием, прозвучавшими в вопросе, Алисия кивнула и отвернулась к окну.

— Понимаешь…

Она сделала паузу, чтобы прочистить горло, стиснутое внезапным спазмом. Слезы вновь навернулись на глаза, застилая заоконный вид.

— Говорить об этом — значит, в чем-то разоблачать себя? — подсказал Шон. Алисия кивнула.

— Я виновата во всем так же, как и он, — тихо проговорила она. — Мне понятно это теперь, но даже после всех лет, прошедших с тех пор, я чувствую, что потерпела поражение.

Шон молча смотрел на нее несколько секунд. Потом вздохнул.

— С тех пор ты не веришь мужчинам. Или себе.

По голосу нельзя было догадаться, чем являются его слова: утверждением или вопросом.

Понимая, что мягкое замечание Шона держится на ее собственных словах, Алисия не пыталась ничего скрывать от него. Расправив плечи, она взглянула прямо ему в глаза.

— Да. С тех пор у меня не было мужчин, если ты понимаешь, что я имею в виду.

Алисия нахмурилась, а ее губы предательски задрожали.

— Я прекрасно это понимаю, — ответил Шон. Губы дрожали все заметнее. — Но я сказал это не для того, чтобы убедиться в том, что мне и без того понятно. Я хочу понять, как мне справиться с этим.

— Шон, ты ведь дал мне слово, — воскликнула Алисия испуганно, хотя в глубине души была полыцена его участием.

— Я сдержу его, — твердо ответил он. — Но всерьез собираюсь добиться твоего доверия и надеюсь научить верить в себя.

Не сознавая того, он дал ей повод сменить тему разговора. Не колеблясь, Алисия использовала эту возможность.

— Ты не женился, потому что не верил женщинам?

Кривая усмешка красноречиво показала, что он по достоинству оценил быстроту, с которой Алисия перевела разговор на него.

— Отчасти, — признался Шон.

— Это было связано с твоей матерью?

Он откинулся на спинку стула, держа кофейную чашку в ладонях, и затем поднял ее в молчаливом салюте.

— Весьма проницательно, — тихо сказал он. — Но только отчасти справедливо.

Алисия отсалютовала ему своей чашкой.

— Лишь отчасти?

— Не знаю, как это объяснить.

Шон сделал глоток.

— Отец обожал мать. Когда она оставила его, он был опустошен и никогда по-настоящему не оправился от удара. Став свидетелем того, как женщина отказала в любви человеку, любимого мной больше всех на свете, я стал ненавидеть и презирать их.

— Но…

— Но теперь многое изменилось, — перебил ее Шон. — Все это продолжалось лишь некоторое время.

В его голосе прозвучала скрытая боль.

— Я изучаю историю. Теперь мне понятно: доверять можно не только мужчинам.

— Тогда почему… — начала Алисия, но Шон вновь остановил ее.

— Просто я не встретил женщину, без которой не смог бы жить.

Алисия решила выяснить все до конца.

— Когда ты говоришь «без которой не смог бы жить», это имеет переносный смысл?

Трепет напряженного ожидания вновь охватил ее. Шон решительно покачал головой.

— Нет, самый буквальный. И только теперь я понимаю это.

Внезапно нечто всплыло из темных глубин памяти Алисии, нечто давно забытое прорвалось из подсознания, настойчиво требуя внимания к себе. Она вздрогнула, пытаясь поймать этот странный отблеск, но он вновь канул, растворился в темноте, оставив ее в пустоте и томлении духа. Почувствовав странную дурноту, Алисия натянуто рассмеялась.

— Не уверена, что поняла тебя правильно, — сказала она, вскинув глаза на Шона.

— А я совершенно уверен: ты все поняла.

Он пристально смотрел на нее, отмечая неуловимые тени чувств, скользивших по ее открытому лицу.

Алисия действительно все поняла, хотя ей было трудно в этом признаться, ведь она столько раз убеждала себя в том, что ничего похожего на сакраментальную любовь до гроба попросту не существует в реальной жизни. Она охотно верила в измены, подпольные аборты и венерические заболевания, но в любовь до гроба — никогда.

Растерянная и сконфуженная, Алисия нервно теребила золотую цепочку на запястье, пока Шон не протянул руку, прикрыв ее ладонь.

— Расслабься, — сказал он нежно. — Не принимай все так близко к сердцу.

Алисия попыталась улыбнуться.

— Мне кажется… — начала было она, но слезы подступили к горлу.

Ей захотелось высморкаться — неудержимо, безумно, — как жаждут глотка воды в жаркий летний полдень в пустыне, где на сотни миль вокруг ни одного рекламного щита «Кока-колы». Она забралась в рукав, но платка не обнаружила. Это ее добило.

— Я с трудом могу поверить, — продолжила она срывающимся голосом, — что человек, обладающий таким интеллектом, может верить…

Алисия запнулась, не находя нужного слова.

— Верить в настоящие чувства? — подсказал ей Шон. Алисия пожала плечами.

— Пусть так, — согласилась она. — У меня были проблемы с настоящими чувствами.

Ее тонкие, тщательно нарисованные губы искривила циничная усмешка.

— Я не верю в само слово «любовь», — призналась она.

— Тебе просто не повезло.

— Да, может быть, — кивнула Алисия.

Шон вздохнул.

— Попытайся избавиться от этой мысли.

Алисия судорожно повела плечами.

— Тебя что-то тревожит?

Она отрицательно покачала головой.

— Но я вижу, — настаивал Шон.

— Нет, ничего.

Она умоляюще взглянула ему в глаза.

— У тебя нет носового платка? — спросила она, с трудом сдерживая рыдания, просившиеся наружу. Шон сконфуженно пожал плечами.

— Нет. Возможно, это мой единственный недостаток.

Алисия рассмеялась сквозь радужные слезы.

Длинные сильные пальцы Шона обвили ее запястье надежнее, чем любая другая цепь, исключая полицейские наручники и узы Гименея.

— А как насчет любви с первого взгляда? — мягко спросил он, возвращая Алисию к теме. Она рассеянно пожала плечами.

— Мне кажется, что это… — воспоминания, к которым возвращали ее вопросы Шона, были безрадостны и унылы. Вздохнув, она продолжила: — Мне кажется, что это и не любовь вовсе.

— И это не позволяет тебе поверить в настоящие чувства, — подвел черту Шон.

Он крепче сжал запястье.

Алисия кивнула. Она не могла произнести больше ни слова. Его прикосновение лишало сил, наполняя все ее существо ожиданием.

— Я надеюсь, мне удастся убедить тебя в том, что доверие и любовь существуют, — произнес Шон, понижая голос до влажного шепота. — У меня нет другого выхода, милая. Боюсь, ты именно та женщина, без которой я не смогу жить.

Состояние изумления, в которое провалилась Алисия, держалось на протяжении последующего получаса. Ошеломленная, но вместе с тем возбужденная неожиданным признанием Шона, она безропотно позволила увести себя из ресторанного зала в коктейль-холл. Все это время она чувствовала себя сомнамбулой.

В коктейль-холле царил полумрак. Публики было больше, чем хотелось бы, но Алисия не обращала, ни на кого внимания. Рассеянная и погруженная в свои мысли, она чувствовала лишь присутствие Шона рядом, его руку, обвитую вокруг талии, его голос, отдававшийся эхом в ее сумеречном сознании.

Когда он выдвинул стул, Алисия автоматически присела за столик, освещенный мягким сиянием свечей. Запах свечного воска, мешаясь с ароматом виргинского табака, слоями висевшим в воздухе, приятно щекотал ноздри.

Из темного угла зала появился пианист. Устало покачиваясь, он подошел к красному роялю, неловко опустился на винтовой табурет и, прихлебнув из бокала, бросил руки на клавиатуру. Прогнав несколько нетвердых пассажей, пианист икнул и тихим, проникновенным голосом запел сладкую балладу «Я никогда не буду с тобой, разве что придешь прямо сейчас».

Алисия не заметила, как Шон возник за ее спиной. Протянув ей руку, он приглашал потанцевать. Она послушно поднялась. Шон твердо держался своего обещания не оказывать на нее давления ни в каком виде. Он не делал попыток обнять, пользуясь свободой, предоставляемой медленным танцем, не гладил по спине и не нашептывал чепуху на ухо.

Отгороженные от других пар волшебным кольцом музыки, внезапно ставшей их собственной, звучавшей только для них двоих, они медленно кружились, стараясь не наступать друг другу на ноги. Не сводя восторженного взора с бесконечно голубых глаз Шона, Алисия плавно раскачивалась в мягком ритме любви.

Внезапно пианист дико вскрикнул и, азартно притоптывая левой ногой, заиграл бешеный регтайм. Тут же негритянские синкопы разлетелись по залу, разбивая вдребезги настроение сладостного оцепенения, в которое погрузилась Алисия.

Казалось, все было безнадежно испорчено.

Алисия растерянно хлопнула глазами.

Шон улыбнулся и отвел ее обратно к их столику.

Он заказал вино. В тот момент, когда официантка, постукивая копытливыми каблучками, принесла бокалы, усталый пианист вскинул руки и объявил небольшой перерыв. Пошатываясь и лениво поплевывая в сторону, он подошел к стойке бара и залпом проглотил три порции джина подряд. Два морских офицера, сидевшие рядом, приветствовали его одобрительными восклицаниями.

Пианист доброжелательно оскалился, показав золотую фиксу, блеснувшую в уголке его рта, и оглушительно обрушился на высокий табурет, попутно затянув блюз Хаулин Вулфа «Триста фунтов радости». Морские офицеры, увешанные знаками отличия, кортиками и аксельбантами, подхватили его и поспешно уволокли куда-то вглубь.

— А теперь расскажи немного о себе, — попросил Шон, проводив веселую троицу взглядом.

Алисия оторвалась от сосредоточенного изучения пузырьков в своем шампанском. Беспомощно пожав плечами, она слабо улыбнулась.

— Что ты хочешь знать?

Шон улыбнулся ей и повторил свое прежнее пожелание.

— Все.