Сара

2002

Кейт познакомилась с Тейлором Амбрози, когда они лежали под капельницами в одной палате.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, и я оторвалась от книги, потому что Кейт никогда раньше не заводила разговор во время амбулаторного лечения.

Мальчик, с которым она разговаривала, был не намного старше ее. Ей было четырнадцать, а ему, наверное, шестнадцать. У него были веселые карие глаза и бейсболка на лысой голове.

— Пришел за бесплатным коктейлем, — ответил он, и на щеках у него заиграли ямочки.

Кейт улыбнулась.

— Напитки за счет заведения, — сказала Кейт и посмотрела на пакет с тромбоцитами, которые ей переливали.

— Меня зовут Тейлор. — Он протянул руку. — Острая миелоидная лейкемия.

— Кейт. Острая промиелоцитная лейкемия.

Он присвистнул и поднял брови.

— Надо же, — заметил он, — редкий случай.

Кейт провела рукой по коротко стриженным волосам.

— Мы все редкие случаи.

Я удивленно наблюдала за незнакомой кокеткой. Куда подевалась моя дочь?

— Тромбоциты, — проговорил он, прочитав этикетку на пакете для внутривенного вливания. — У тебя ремиссия?

— По крайней мере, сегодня. — Она посмотрела на его штатив, где висел черный пакет, куда обычно пакуют цитоксан. — Химиотерапия?

— Да. По крайней мере, сегодня. Значит, Кейт, — повторил он. Как многие шестнадцатилетние ребята, он был похож на щенка-переростка, с узловатыми коленями, толстыми пальцами и покрытыми пушком скулами. Он скрестил руки на груди, и мускулы на его руках вздулись. Я понимала, что он сделал это специально, и опустила голову, чтобы скрыть улыбку.

— Чем ты занимаешься, когда не лежишь в больнице?

Она на секунду задумалась, и на ее губах заиграла улыбка.

— Жду, когда что-то заставит меня опять сюда вернуться. Тейлор громко рассмеялся.

— Может, когда-нибудь мы сможем подождать вместе, — сказал он и протянул ей обертку от марлевой прокладки. — Можно взять твой номер телефона?

Пока Кейт царапала цифры, капельница Тейлора начала пищать. Пришла медсестра и отсоединила ее.

— Вот и все, Тейлор, — сказала она. — Тебя кто-то заберет?

— Да, меня ждут внизу. Все в порядке. — Он медленно, даже с трудом, встал с мягкого стула, впервые напомнив о том, что это не обычный разговор на вечеринке. Он сунул клочок бумаги с нашим номером телефона в карман. — Я позвоню тебе, Кейт.

Когда он ушел, Кейт картинно вздохнула, повернула голову и проводила Тейлора взглядом.

— О Боже, — прошептала она. — Он просто красавец.

Медсестра, которая проверяла ее капельницу, улыбнулась.

— Еще бы. Будь я лет на тридцать моложе…

Покраснев, Кейт повернулась ко мне.

— Как ты думаешь, он позвонит?

— Возможно, — ответила я.

— Как ты думаешь, куда он меня пригласит?

Я вспомнила, как Брайан говорил, что отпустит Кейт на свидание только после сорока лет.

— Давай сначала подождем, пока он позвонит, — предложила я, но внутри у меня играла музыка.

Благодаря арсенику у Кейт наступила ремиссия, но это волшебство забрало у нее последние силы. Тейлор Амбрози — лекарство совершенно другого происхождения — поставил ее на ноги. Мы уже привыкли к тому, что ровно в семь звонил телефон, Кейт выпархивала из-за стола и закрывалась в ванной с телефонной трубкой. Все остальные заканчивали ужин, сидели в гостиной и собирались ложиться спать, слушая смех и шепот. Потом сияющая Кейт вылетала из своего кокона, и на ее шее, как крылья колибри, билась тоненькая жилка первой любви. Каждый раз я не могла оторвать от нее глаз. Не потому, что она прекрасна, хотя так оно и было, а потому, что я никогда по-настоящему не позволяла себе верить, что увижу ее такой.

Однажды после очередного телефонного марафона я пошла за ней в комнату. Кейт смотрела на себя в зеркало, поджимая губы и изгибая брови, принимая соблазняющие позы. Ее пальцы пробежались по коротким волосам. После химиотерапии они уже никогда не были такими волнистыми, как в детстве, а росли густыми прямыми пучками, которые она с помощью пенки укладывала в беспорядочную прическу. Она развела руки в стороны, словно все еще ожидала, что волосы волной упадут на плечи.

— Как ты думаешь, что он видит, когда смотрит на меня? — спросила Кейт.

Я подошла и встала за ее спиной. Она не была похожа на меня так, как Джесси. Но все равно, когда мы стояли рядом, сходство было очевидным. Не в форме губ, а в выражении рта, в решительности, которой светились наши глаза.

— Думаю, он видит девушку, которая знает, что он пережил, — ответила я честно.

— Я читала в Интернете об острой миелоидной лейкемии. У его лейкемии довольно высокий процент излечимости. — Она повернулась ко мне. — Когда ты больше беспокоишься о чьей-то жизни, чем о своей… это же любовь?

Мне вдруг стало очень трудно произнести ответ.

— Именно так.

Кейт включила воду и намылила лицо. Я подала ей полотенце, и она сказала:

— Скоро случится что-то плохое.

Встревожившись, я начала осматривать ее.

— В чем дело?

— Ни в чем. Просто так всегда бывает. Если в моей жизни появляется что-то хорошее, как Тейлор, то мне приходится за это платить.

— Это самая большая глупость, которую я слышала, — по привычке проговорила я, хотя сама тоже в это верила. Человеку, который думает, что он полностью контролирует свою судьбу, нужно только на день поставить себя на место ребенка, больного лейкемией. Или на место его матери.

— Может, у тебя наконец-то настанет передышка, — предположила я.

Через три дня после планового анализа крови, врач сообщил, что у Кейт опять проблема с промиелоцитами — первый шаг на скользком спуске рецидива.

Я никогда не подслушивала, по крайней мере специально, до того вечера, когда Кейт вернулась из кинотеатра после первого свидания с Тейлором. Она на цыпочках вошла в спальню и села на кровать Анны.

— Ты спишь? — спросила она.

Анна перевернулась, недовольно вздохнув.

— Уже нет. — Сон мигом покинул ее. — Как все прошло?

— Ого! — Кейт засмеялась. — Ого!

— В смысле «ого»? Ударяли по деснам?

— Фу, какая ты пошлячка, — прошептала Кейт, и было слышно, что она улыбается. — Хотя он действительно классно целуется.

Она говорила так, как заядлый рыбак рассказывает о своем улове.

— Да ладно. — Голос Анны стал громче. — Ну, и как это?

— Словно летаешь, — ответила Кейт. — Уверена, что ощущение то же.

— Не понимаю, что общего между тем, когда ты паришь в небе, и тем, когда кто-то пускает на тебя слюни.

— Господи, Анна. Никто же на тебя не плюет.

— А какой Тейлор на вкус?

— Как попкорн, — засмеялась Кейт. — И как парень.

— А откуда ты знала, что надо делать?

— Я не знала. Оно само собой получается. Так же, как ты играешь в хоккей.

Наконец-то Анне хоть что-то стало понятно.

— Да, мне очень нравится играть, — призналась она.

— Ты ничего не понимаешь.

Послышалась возня, и я представила, как Кейт раздевается. Интересно, Тейлор где-то там представляет то же самое?

Послышался скрип кровати, Кейт легла на бок.

— Анна?

— А?

— У него на ладонях шрамы после отторжения, — пробормотала Кейт. — Я почувствовала, когда мы держались за руки.

— Было противно?

— Нет, наоборот. Словно мы сделаны из одного материала.

Сначала я не могла уговорить Кейт согласиться на переливание периферийных стволовых кровяных клеток. Она отказывалась, потому что не хотела проходить химиотерапию и сидеть шесть недель в больнице одна, когда можно гулять с Тейлором Амбрози.

— Это же твоя жизнь! — воскликнула я, и она посмотрела на меня, как на сумасшедшую.

— Вот именно.

В конце концов мы нашли выход. В онкологии Кейт разрешили начать курс химиотерапии амбулаторно, как подготовку к переливанию. Она согласилась носить дома маску, но как только почувствует себя хуже, лечь в больницу. Врачам это не очень нравилось, они боялись, что это негативно повлияет на процесс лечения. Но так же, как и я, они понимали, что Кейт достигла того возраста, когда может отстоять свое мнение.

Оказалось, что все эти переживания о предстоящей разлуке были напрасны, потому что Тейлор пришел к Кейт на первую же амбулаторную процедуру.

— Что ты здесь делаешь?

— Не могу долго без больницы, — пошутил он. — Здравствуйте, миссис Фитцджеральд. — Он сел рядом с Кейт на свободное кресло. — Господи, как же хорошо сидеть здесь без капельницы.

— Запомни это ощущение, — тихо проговорила Кейт.

Тейлор положил свою руку на ее.

— Долго еще?

— Это только начало.

Он встал, сел на широкий подлокотник кресла Кейт и взял миску, которая стояла у нее на коленях.

— Спорим на сто баксов, что ты не выдержишь до трех.

Кейт посмотрела на часы. Было без десяти три.

— Давай.

— Что у тебя было на обед? — улыбаясь, подмигнул он. — Или мне угадать по цвету?

— Фу, какая гадость, — сказала Кейт, но ее улыбка была величиной с океан. Тейлор положил руку ей на плечо, и она наклонилась к нему.

Когда Брайан впервые прикоснулся ко мне, он спас мне жизнь. Тогда в Провиденсе был сильный ливень, поднявшаяся вода затопила парковочную площадку возле здания суда. Я там работала, когда нас приехали спасать. Дежурила бригада Брайана. Я вышла на ступеньки и увидела, как мимо проплывали машины, чьи-то сумки и даже перепуганная собака. Пока я копалась в бумагах, мир, который был мне знаком, исчез.

— Помочь? — спросил Брайан, стоявший передо мной в полном обмундировании, и протянул руки. Когда он переправлял меня на твердую землю, дождь бил нас по лицу и спине. Но непонятно почему у меня было ощущение, будто я сгораю заживо.

— Сколько ты мог продержаться, чтобы тебя не рвало? — спросила Кейт у Тейлора.

— Два дня.

— Не ври.

Медсестра оторвалась от бумаг, которые заполняла.

— Это правда, — подтвердила она. — Я видела собственными глазами.

Тейлор улыбнулся.

— Я же говорил. Я мастер.

Он посмотрел на часы: 14:57.

— Разве тебе никуда не надо идти? — удивилась Кейт.

— Чувствуешь, что проспоришь?

— Мне просто тебя жалко. Хотя… — Не договорив, она позеленела. И я, и медсестра вскочили, но Тейлор был быстрее. Он держал миску возле подбородка Кейт, пока ее рвало, а другой рукой гладил по спине.

— Все хорошо, — шептал он, касаясь губами ее виска.

Мы с медсестрой переглянулись.

— Похоже, она в надежных руках, — сказала медсестра и ушла, чтобы заботиться о других пациентах.

Когда все закончилось, Тейлор отставил миску и вытер ей рот салфеткой. Кейт смотрела на него горящими глазами. Она покраснела, лицо еще было мокрым.

— Извини, — тихо проговорила она.

— За что? — спросил Тейлор. — Завтра на твоем месте могу оказаться я.

Интересно, все матери чувствуют себя так же, когда понимают, что их дочери выросли? Когда уже не верится, что когда-то ее одежда была кукольного размера? Я словно видела, как она осторожно ходит в песочнице. Разве не вчера ее ладошка, которая сейчас держит за руку парня, держала за руку меня, постоянно дергая, чтобы я остановилась и посмотрела на паутину, на стручки молочая и еще на тысячу вещей? Время — это иллюзия, оно совсем не такое, каким кажется. Конечно, я знала, что этот момент рано или поздно наступит. Но, видя, как Кейт смотрит на этого парня, я понимала, что мне многому предстоит научиться.

— Да, странное у нас свидание, — пробормотала Кейт.

Тейлор улыбнулся ей.

— Жареная картошка, — сказал он. — Твой обед.

Кейт дернула плечом.

— Ты отвратительный.

Он поднял бровь.

— Ты проиграла, помнишь?

— Кажется, я забыла деньги дома.

Тейлор притворился, что оценивает ее.

— Ничего. Я знаю, что ты можешь дать мне взамен.

— Интимные услуги? — спросила Кейт, забыв о моем присутствии.

— Не знаю, — засмеялся Тейлор. — Может, спросим у твоей мамы?

— Ой! — Она покраснела, как помидор.

— Если так пойдет дальше, — предупредила я их, — то следующее свидание будет у вас во время забора костного мозга.

— Ты же знаешь, что в больнице будет бал? — Тейлор вдруг стал нервничать, и его колено начало дергаться. — Для ребят, которые лежат в больнице. Там дежурят врачи и медсестры, на случай если кому-то станет плохо. Все это происходит в конференц-зале больницы, но в целом похоже на обычный выпускной бал. Представляешь, скучные музыканты, уродливые смокинги и выпивка из тромбоцитов. — Он сглотнул. — Ну ладно, насчет выпивки я пошутил. В прошлом году я ходил один, и было скучно. Но поскольку ты пациент и я пациент, то, возможно, мы могли бы пойти вместе.

Кейт с высокомерием, которого я от нее не ожидала, начала раздумывать над его предложением.

— Когда это будет?

— В субботу.

— Посмотрим. Не думаю, что отброшу коньки к этому времени. — Она широко улыбнулась. — Я с удовольствием пойду.

— Класс, — ответил Тейлор, улыбаясь. — Просто супер. — Он осторожно потянулся за чистой миской, стараясь не зацепить трубку капельницы, которая вилась между ними. Я подумала, повлияет ли на ход лечения то, что у нее учащается пульс? Станет ли ей от этого хуже?

Тейлор обнял Кейт, и она прильнула к нему. Они вместе ожидали того, что должно было случиться.

* * *

— Слишком низкий вырез, — сказала я, глядя на Кейт, которая стояла, приложив к себе желтое платье. Анна тоже высказала свое мнение, сидя на полу магазина:

— Ты похожа на банан.

Мы выбирали платье для бала уже несколько часов. У Кейт осталось только два дня на подготовку к событию, и это превратилось в навязчивую идею: что она наденет, как она накрасится, сыграют ли музыканты хоть что-то приличное. Прическа, конечно же, не обсуждалась. После химиотерапии волос совсем не было. Парики она терпеть не может. Говорит, что от них голова чешется, как у собаки. Но ходить с непокрытой головой она все же стеснялась. Сегодня она повязала голову шелковым шарфом и стала похожа на гордую африканскую королеву.

Это событие в реальности было не совсем таким, каким она его себе представляла. Платья, которые девушки обычно надевали на выпускной бал, открывали спину или плечи, а у Кейт кожа там была покрыта пятнами и шрамами. Эти платья открывали совсем не то, что нужно. Они были сшиты, чтобы подчеркивать крепкое здоровое тело, а не его отсутствие.

Продавщица, носившаяся вокруг нас, как пчелка, взяла у Кейт платье.

— Оно достаточно закрытое, — настаивала она. — Оно закрывает почти все проблемные места.

— А это оно закроет? — резко спросила Кейт, расстегивая пуговицы на широкой рубашке. В вырезе показался недавно установленный катетер, который торчал прямо посреди груди.

Продавщице не удалось сразу взять себя в руки, и она вскрикнула.

— Кейт, — пристыдила я дочь, покачав головой.

— Пошли отсюда.

Как только мы оказались на улице, я набросилась на Кейт.

— То, что ты злишься, еще не значит, что нужно срываться на других.

— Она дура, — ответила Кейт. — Ты видела, как она смотрела на мой шарф?

— Возможно, ей просто понравился рисунок на нем, — сухо сказала я.

— Как же, а я завтра проснусь здоровой. — Слова, словно каменные глыбы, падали между нами, раскалывая асфальт. — Я не буду больше искать это дурацкое платье. Я не понимаю, зачем вообще согласилась пойти с Тейлором!

— Неужели ты думаешь, что у других девочек, которые пойдут на этот бал, ситуация лучше? Они ведь тоже пытаются найти наряд, который спрячет трубки, синяки, провода и Бог знает что еще.

— Мне нет дела до остальных, — отрезала Кейт. — Я хочу хорошо выглядеть. По-настоящему хорошо, понимаешь? Хоть один раз в жизни.

— Тейлор и так считает тебя красивой.

— А я нет! — закричала Кейт. — Я так не считаю, мама. А мне так хочется быть красивой хоть на один вечер.

Было тепло, и казалось, что земля дышит под ногами. Солнце нагревало мне макушку и шею. Что мне на это ответить? Я никогда не была на месте Кейт. Я просила, молила, желала заболеть вместо нее, я продала бы за это свою душу, но так не бывает.

— Давай что-то сошьем, — предложила я. — Ты можешь сама придумать фасон.

— Ты ведь не умеешь шить, — вздохнула Кейт.

— Я научусь.

— За один день? — Она покачала головой. — Ты не можешь всегда все исправлять. Почему я это понимаю, а ты нет?

Она повернулась и быстро пошла по тротуару. Анна побежала за ней, схватила за локоть и потащила к двери рядом с магазином, а я поспешила за ними.

Мы оказались в салоне с широко улыбающимися парикмахершами. Кейт пыталась вырваться, но Анна могла быть очень сильной, когда хотела.

— Здравствуйте, — сказала Анна, пытаясь привлечь внимание администратора. — Вы здесь работаете?

— Приходится.

— А вы делаете прически для выпускного вечера?

— Конечно. Вы хотите укладку?

— Да, только не я, а моя сестра. — Анна посмотрела на Кейт, которая перестала сопротивляться. Вдруг на ее лице расцвела широкая улыбка.

— Да, для меня. — У Кейт появились озорные огоньки в глазах, и она сняла шарф с лысой головы.

В салоне стало очень тихо. Кейт стояла, выпрямив спину и подняв подбородок, как королева.

— Мы думали, что можно заплести негритянские косички, — продолжала Анна.

— Или сделать завивку, — добавила Кейт.

— Или начес, — хихикнула Анна.

Стилистка сглотнула, испытывая одновременно шок и сочувствие и стараясь соблюсти политкорректность.

— Э-э, вероятно, мы сможем кое-что для вас сделать. — Она прокашлялась. — Может, наращивание.

— Наращивание, — повторила Анна, и Кейт расхохоталась. Стилистка начала шарить глазами по стене за спинами девочек.

— Это что, «Скрытая камера»?

Теперь мои дочери бились в истерике. Они смеялись. Пока не стали задыхаться. Они смеялись до слез.

На балу в больнице я присматривала за детьми и отвечала за пунш. Как и вся еда на этом празднике, он был специально обеззаражен, чтобы не занести инфекцию больным с подавленным иммунитетом. Медсестры, крестные феи этой ночи, превратили конференц-зал в диско-клуб со светомузыкой и зеркальными шарами.

Кейт, как лоза, обвилась вокруг Тейлора. Они двигались в ритме, который не совпадал со звучащей музыкой. На Кейт была обязательная голубая маска. Тейлор подарил ей бутоньерку из искусственных цветов, потому что на живых могли быть микробы, а пациенты с подавленным иммунитетом не могли с ними бороться. Мне все же не пришлось шить платье, я нашла подходящее в Интернете: золотистое платье-футляр с V-образным вырезом, чтобы не мешал катетер. Поверх платья на Кейт была накидка, которая переливалась, когда она танцевала. Тот, кто замечал катетер, не понимал, была ли это трубка или просто игра света.

Перед выходом из дома мы сделали тысячу снимков. Когда Кейт и Тейлор наконец вырвались и пошли к машине, я вернулась в дом, чтобы оставить фотоаппарат. Брайан стоял на кухне спиной ко мне.

— Эй, — позвала я. — Ты нас проводишь? Бросишь горсть риса вслед?

Только когда он повернулся, я поняла, что Брайан пришел сюда поплакать.

— Я не думал, что когда-нибудь это увижу, — сказал он. — Я не думал, что у меня останутся эти воспоминания.

Я уже была рядом и прижалась к нему так крепко, словно мы были вырезаны из одного куска камня.