Глава 11

Погоди-ка, ты тут быть не обязан, но все же ты здесь?!

Рик оглядел меня и сказал:

— Накинь-ка мою плащ-палатку. Разгуливать тут в этом твоем наряде — все равно что бегать с плакатом «Здрасьте, я из Нью-Йорка, пристрелите меня».

Этот Рик выглядел возмужавшим по сравнению с тем, которого я запомнил, — неудивительно, ведь у него за плечами уже пара дюжин вылазок и засад. Дома у него хватало связей, чтобы получить какую-нибудь канцелярскую должность, вместо того чтобы торчать в окопах на передовой. Но он ими не воспользовался.

Сгустились сумерки. Я вертел головой в поисках хоть какого-нибудь домишки — вокруг не было ничего. Куда мы шагаем и что нас ждет? Мы покинули периметр. Начертите в воображении большой круг, внутри которого ночует почти вся рота. Ярдах в двухстах по всей границе — дозорные патрули, дюжина или больше ребят, которые не смыкают глаз до рассвета, чтобы враг, задумай он напасть, нарвался вначале на них.

Когда мы добрались до переднего края, один из тех, кто сидел в засаде, ошеломленно спросил у Даггана:

— Это еще что за хрен с горы?

— Веришь или нет, просто мой сосед по улице. Приехал навестить.

Они посмотрели друг на друга, затем на меня, потом кто-то сказал:

— Погоди-ка, дядя. Я не понял. Хочешь сказать, ты здесь быть не обязан, но все равно приперся?!

— Имеешь в виду, не сбежал ли он часом из психушки? — ответил за меня Рик. — Расслабься, парень приехал, чтобы нас поддержать и все такое.

Снова игра в гляделки.

— Что гораздо лучше, — добавил Рик, — он притаранил нам пивка.

— Ура! — раздался хор веселых голосов.

— Хорошие новости, ага. А плохие — что ни один из вас не притронется к банке, пока мы в засаде. И это приказ!

Впрочем, они приняли это без возражений.

Меня сразу же закидали вопросами. Что дома? Правду ли говорят, что Винс Ломбарди [Винсент Томас Ломбарди (1913–1970) — американский футболист и тренер. Наиболее известен в качестве главного тренера «Грин-Бей Пэкерс» в 1960-х гг., когда под его руководством команда пять раз за семь лет побеждала в Национальной футбольной лиге. Вошел в Зал славы футбола в 1971 г. как один за самых успешных тренеров за всю историю. — Прим. пер.] бросает карьеру футбольного тренера? Укоротились ли юбки у девчонок? Будет ли еще одно «Лето любви» в этом году? Как там насчет беспорядков и протестуют ли по-прежнему? Вышел ли уже новый альбом Airplane? [Jefferson Airplane — американская рок-группа из Сан-Франциско, пионеры психоделического рока, одна из культовых групп эпохи хиппи, выступавшая на трех самых известных американских рок-фестивалях 1960-х гг. — в Монтерее (1967), на Вудстоке (1969) и Альтамонте (1969). Речь, скорее всего, идет о третьем студийном альбоме After Bathing at Baxter’s, который вышел в ноябре 1967-го. — Прим. пер.] У всех ли уже дома цветные телевизоры? Довелось ли мне водить «Мустанг»? [Первое поколение автомобилей Ford Mustang сошло с конвейера за несколько лет до описываемых событий, в 1962–1964 гг. В 1967-м как раз появилась улучшенная модель с сильно измененным дизайном кузова и более мощным двигателем. — Прим. пер.] И главное: когда закончится война?

Я отвечал им как мог.

Разговоров хватило на всю ночь. Ребята тоже рассказывали нам с Риком истории из родных мест. Обо всем подряд: от двухголовых овечек до акул, что отгрызают куски от досок для серфинга, или тачек с низким клиренсом. А мы, в свою очередь, болтали о родном Нью-Йорке.

— Эй, а правду говорит сержант Дагган, что у вас там был мужик, который заехал на своем «Фольксвагене» в бар и потом выехал через боковые двери?

— Ну, на самом деле в бар-ресторан, но да — точняк. Старина Пит Макги, а дело было в «Бикфордс» [Сеть семейных ресторанов в США. — Прим. пер.]. У них там такие крутящиеся двойные двери по обе стороны. Так он, значит, заехал за завтраком навынос.

— А то, что вы с сержантом ныряли с девяностофутового обрыва в какую-то городскую речку, и надо было быстро доплыть до берега, чтобы не попасть в сливной поток с дерьмом?

— Ручей Спьютен Дуйвил, ага.

— Вау! — сказал кто-то из мальчишек. — Сержант Дагган, мы, при всем уважении, не особо-то верили в эти ваши байки. Но уж тепе-ерь…

Я подумал: странно — на несколько минут мы все забыли, где находимся и что вокруг нас война. И почувствовал, что смертельно устал.

— Где бы мне поспать?

— В окопе, где еще… Хочешь — со мной, хочешь — с ним, — указал Рик на одного из парней. — Тут у нас без удобств, на земле.

Мальчишки разбились по парам и тоже попрыгали в окопы. У кого-то нашелся для меня надувной матрас, а другой парень, из Детройта, сунул мне пистолет 45-го калибра.

— Зачем он мне?

— Ну, если всерьез попрут, будет хоть шанс завалить врага. Или себя — это уж тебе решать.

Ага, спасибо! Мне решать. Я вернул ему пушку. Я уже четыре года как снял форму и больше боялся подстрелить кого-нибудь из них. Со мной такое уже случалось, когда мы с Фокси Мораном были подростками и палили шутки ради из ружья в парке. Никому не пожелаешь.

Этот разговор тем не менее вернул меня в реальность, и, пока они между собой решали, кому дежурить в ближайшие пару часов, а кому спать, я вообще не мог сомкнуть глаз. Рику выпало отдыхать, и я спросил его:

— Как тут вообще на хрен можно уснуть?

— Ну, когда твоя очередь, ты просто спишь — и точка. Встал в семь, потом топаешь восемь миль по гребаным джунглям, потом роешь себе окоп, и когда приходит ночь — спишь как миленький. Нужно давать себе отдых. Потому что тут между тобой и врагом нет ничего, кроме москитов. И пиявок. И дождя.

Остальные захихикали, но через пару минут Рик действительно дрых без задних ног. Я же моргал и таращился в темноту, как сова.

Глава 12

Огонь во тьме

Где-то в середине ночи один из парней подполз к Рику и потряс его за плечо, шепча:

— Сержант Дагган! Сержант! Где прицел «Старлайт»?

Это был ночной прицел, который усиливал лунный и звездный свет и даже тусклое мерцание неба в тридцать тысяч раз. Жутко дорогой — думаю, каждый обходился войскам в пару тысяч долларов и поэтому на отделение в лучшем случае приходился в единственном экземпляре. Рик что-то пробормотал, но парень настойчиво шептал ему:

— Сержант Дагган, просыпайтесь. Нам нужен «Старлайт»!

— Вечно вам что-то мерещится, — сонно откликнулся Рик, поворачиваясь на другой бок. — Дай-мн-пс-спт…

— Да вы поймите, сэр! — уже почти в полной голос убеждал солдат. — У нас тут движение по периметру!

Рик встрепенулся, как по щелчку, и мгновенно извлек откуда-то прицел. Парень повесил его себе на плечо — чересчур громоздкая штука, чтобы сержант сам таскался с ним туда-сюда, — и принялся изучать джунгли через объектив.

Дагган прошептал мне:

— Северовьетнамцы, понимаешь, зашевелились. Там где-то.

Он вроде как пытался ободрить меня: типа без проблем, ерунда какая, такое тут каждую ночь.

— Скорее всего, они просто проползут себе мимо. Но если атакуют и мы начнем отступать, то вихляй отсюда, — он ткнул пальцем в темноту за нашими спинами. — Вихляй в том направлении. Не волнуйся, я тебе скажу, если что. Да, и возьми-ка вот это.

С этими словами он вручил мне M79, ручной гранатомет — единственное, что сейчас было у него под рукой, кроме винтовки. Итак, северовьетнамцы или проходят мимо, или, что хуже, идут прямо на нас. Хорошенькое дело! Кого-кого, а этих ребят в моем пивном списке точно не было. Я еще раз задумался, не сглупил ли, вообще подписавшись на все это.

Парень с прицелом сосредоточился на том участке джунглей, где, как ему казалось, он видел движение.

— Да, это они, — подтвердил он.

Рик велел радисту связаться с тылом и запросить освещение.

Не прошло и минуты — бабах, вж-ж-ж-ж-ж! Мы услышали, как минометы выплюнули в небо осветительные снаряды. Но вместо того чтобы пролететь над нашим окопом и залить светом джунгли впереди, один из них упал прямо рядом с нами. Бум! Спасибо, Господи, что хоть не взорвался и не выдал наше расположение.

Следующий сработал как положено, разгоревшись ярким факелом над верхушками деревьев. В его свете мы разглядели минимум четырех вражеских солдат в плоских тропических шлемах на самом краю рощи.

— Ага, вот и они, — сказал Рик.

Северовьетнамцы открыли автоматный огонь, наши ответили. Я вжался в землю в своем окопе и внутренне приготовился бежать в тыл через поле, как заяц. Перестрелка все не прекращалась.

Наконец воцарилась тишина. Парень со «Старлайтом» еще раз оглядел через него опушку:

— Движения нет.

— Ты как, приятель? — заботливо спросил меня Рик.

— Да вроде ничего. Спасибо.

Но, должен сознаться, меня хорошо так потряхивало.

Остаток ночи все провели без сна, на ногах, молясь, я думаю, о рассвете. Который и пришел в свой час. Тогда Рик поднял отделение и прочесал опушку, держа на прицеле каждый куст. Через какое-то время они вернулись к окопам, чтобы подобрать меня. Не знаю, что они там нашли, в джунглях, но назад, в расположение роты, мы шли молча. Ребята просто шагали, погруженные в себя. Без драм и лишних разговоров. Они уже навидались тут всякого, а Рик, пожалуй, больше всех. За месяц до этого он попал в окружение в Центральном нагорье, бой длился шесть дней, и драться пришлось с целым полком. У врага были русские и китайские автоматы, частота стрельбы — тысяча выстрелов в минуту. Рота Даггана из сотни человек потеряла двадцать пять, включая командира его взвода. Он и сам получил осколочное ранение, которое залечил, не вылезая из окопов. А вскоре ему с парнями предстояло идти еще дальше — на реку Бан-Хай, что прямо у границы с Северным Вьетнамом.

Я пытался держать хвост пистолетом и спросил как ни в чем ни бывало:

— Ну, что у нас на завтрак?

Увы, это был всего лишь полевой рацион: одна банка бобов и другая — фрикаделек. Еще мне вручили открывашку P-38, которую называли так потому, что требовалось ровно 38 оборотов, чтобы вскрыть эти консервы. Рик поделился со мной кружкой и пакетиком растворимого кофе. Просто добавь воды, ага. Отличный завтрак. По-вьетнамски.

Пока я жевал, меня облаяла пара собак — немецкая овчарка и доберман. Псы во Вьетнаме никогда не давали мне прохода, но я на них не злился. Их ведь натаскивали на чужаков, а я таким и был.