Джон Френч

Ариман

...

Сорок первое тысячелетие. Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — повелитель человечества и властелин мириад планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.

Даже находясь на грани жизни и смерти, Император продолжает свое неусыпное бдение. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его в бесчисленных мирах. Величайшие среди Его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины. У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы Планетарной Обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но. несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов и многих более опасных врагов.

Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить. Забудьте о могуществе технологии и науки — слишком многое было забыто и утрачено навсегда. Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, и о согласии, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие, да смех жаждущих богов.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Книга, которую вы держите в руках, это единая история. Звучит довольно очевидно, не так ли? В смысле, это ведь взаимосвязанная трилогия об одном персонаже, поэтому, конечно, это единая история. К чему я?

Ариман из Тысячи Сынов — это персонаж, которого ведут чувство вины и желание исправить ошибки, совершенные им в прошлом. В частности, он хочет найти способ спасти родной легион, Тысячу Сынов, от совращающего влияния Хаоса. Ради этой цели он готов на все, включая использование сил Хаоса, жертвование бессчетными жизнями и предательство тех, кто мог считать его братом или другом. Первой попыткой Аримана стал великий ритуал под названием Рубрика. Он закончился катастрофическим провалом, в результате которого большая часть Тысячи Сынов превратились в запечатанные доспехи, оживленные отголосками душ тех, что когда-то их носили. С тех пор он пытается преодолеть последствия своей ошибки.

Садясь за «Изгнанника», я знал, что в случае успеха захочу написать трилогию. Не только потому, что обычно книги выходят по три, но также и потому, что я хотел поведать большую историю, слишком большую для одной книги. Я всегда представлял себе Аримана как человека, занятого чередой великих проектов в своем поиске спасения, каждый ил которых основывался на идее того, как он поможет в достижении конечной цели. Повторное наложение Рубрики, игры со временем, пленение душ и наделение их новыми телами — возможно, за тысячелетия он испытал все эти способы и с каждой попыткой накапливал больше сил и познаний о том, как заставить их работать, и даже в случае неудачи великие начинания изменяли как Аримана, так и саму Вселенную. Это история о первом из таких великих начинаний, о том, как Ариман восстал из бездны отчаяния, и первой попытке обратить вспять действие Рубрики и спасти свой легион.

В соответствии с требованиями трилогии историю мне пришлось разбить на три книги, условно отображающие структуру завязки, борьбы и финала классических повествований. Единственной проблемой стало то, что из-за временных промежутков, с которыми выходили книги, нити, их соединявшие, не всегда могли быть понятными. В омнибусе вы получите именно ту историю, какую я хотел: все вместе, от начала и до конца под одной обложкой.

Это издание также позволило мне свести вместе все остальные истории, написанные об Аримане, и вставить их в основную линию повествования. Так, в частности, серия рассказов, поведанных демонологом Ктесием, описывает то, как Ариман и его последователи нашли путь из Ока Ужаса между «Изгнанником» и «Колдуном». Кроме того, она позволяет увидеть нечто, что вы упустили бы из виду, читая романы по отдельности. При чтении «Изгнанника» Аримана легко счесть ни хорошим, ни плохим парнем, непонятым антигероем, что оказался не на той стороне суда истории. Точка зрения Ктесия послужит вам противоядием. Он не любит Аримана, не доверяет ему и не проникнут его идеалами. Если вы взглянете на Аримана в такой перспективе, прежде чем взяться за «Колдуна», а затем «Неизмененного», то станете смотреть на его действия в этих книгах уже под другим углом. Кто же он — антигерой или самый настоящий злодей? Управляет ли он силами, которые использует, или он просто обманутый раб Темных Богов Хаоса? Идеалист он или лицемер?

Тем не менее — после всего вышесказанного больше всего в этом омнибусе меня радует то, что я смог поместить рассказ «Все — прах» в самом начале в качестве вступления. Хотя рассказ и короткий, но он показывает, каково быть одним из рубрикантов, созданных заклинанием Аримана, и что от них уцелело, а также, надеюсь, иллюстрирует трагичность всего содеянного Ариманом. «Все — прах» — это эмоциональный контекст того, что последует далее. Он также занимает совершенно особое и важное место в окончании трилогии. Я писал «Все — прах» одновременно с «Изганником», поэтому крайне осторожно и как бы невзначай включал в историю имя рубриканта Гелио Исидора. Оно всплывает несколько раз в основном повествовании, а затем в последний раз — уже в самом конце (нет, это не спойлер, вы сами поймете, когда дочитаете до этого момента). Сложить весь цикл воедино и поместить этот рассказ на положенное место кажется мне правильным.

Это — единая история, первая история о пути Аримана к окончательному проклятию или искуплению. Надеюсь, вам доставит удовольствие пройти по нему вместе с ним.

Джон Френч, ноябрь 2016

ВСЁ — ПРАХ

Рассказ

Остается только прах. Прах и пустота. Я не знаю, кто я. Когда-то у меня было имя, но оно исчезло. Я — ничто. Я заперт во тьме, без конца вращаясь средь разбитых воспоминаний.

Я помню синеву. Синим было небо, исполосованное красным огнем. Я чувствовал дым. На горизонте поднимались пирамиды. Из трещин в их боках вырывалось пламя.

Мертвецы устилали землю скользким ковром. Среди трупов стоял воин, его серые доспехи были расколоты, рот открыт, будто пасть тяжело дышащего пса. Его зрачки — черные пулевые отверстия в янтарных радужках.

В венах стучала кровь, ревом отдаваясь в ушах. Я побежал, паля на ходу, с каждым шагом вдавливая покойников в кровавое болото. Оружие в руках содрогалось в грохочущем ритме.

Серый воин взревел и прыгнул мне навстречу. Снаряды попали в землю вокруг него, выбивая алые воронки в мертвой плоти у него под ногами. У воина была секира, ее навершие — серп черного железа шириной в грудную клетку, режущая кромка изогнута, словно оскал черепа. Я помню, как она пела в воздухе. Секира вонзилась мне в бок. И проникла глубоко.

Я помню боль, яркую, будто звезда, холодную, будто лед. Я истекал кровью, красная жидкость заливала красные доспехи, золото и багрянец капали на землю. Я поднял глаза, когда воин вырвал секиру назад. С режущей кромки слетели брызги крови. Они заблестели на солнце, алые на фоне синего неба.

Тогда я сразил его. Я стрелял в серого воина до тех пор, пока от него не остались лишь разбитые доспехи и куски мяса. Я убил его прежде, чем смерть успела прийти за мной. Я помню, что в тот момент ощущал злость и радость, хоть и не знаю почему.

Воспоминание меркнет. Я снова один. У меня есть форма. Она напоминает человека, но я пуст. Я — только очертания. У меня есть руки, но я не могу ими прикоснуться. У меня нет рта, но я кричал с тех пор, как начал свое падение. Я хочу сделать вдох, но не могу. Я не помню, что значит дышать, лишь то, что значит тонуть в бездне, бесконечно погружаться, не касаясь дна.

Время проходит. Я ощущаю, как оно проходит, подобно ветру, погребающему статую под песком.

Когда-то у меня было имя. Это просто отголосок, стихающий, но никогда полностью не исчезающий, всегда остающийся на границе слышимости. Когда-то у меня была плоть, по ее больше нет.

+Гелио Исидор+.

Голос приходит ко мне из черной ночи. Мне знакомо это имя, но я не помню откуда.

Я помню огонь. Он был белым, пронзительно белым, словно ядро солнца. Он взревел с черного неба и изменил меня.

Я рухнул на четвереньки. Земля подо мной была присыпана пылью цвета ржавчины, цвета подсохшей крови. Меня наполнила боль, ярче и острее любого ранения. Я ничего не видел — огонь первым делом отнял мои глаза, а затем и язык, прежде чем я успел закричать.

Мышцы под доспехами взбугрились и уперлись в металл. Огонь прожег меня, опаляя кожу. Я почувствовал, как по всему моему телу распахиваются рты, тысячи ртов с зубами-бритвами, бормочущие и молящие, чтобы боль прекратилась. Огонь прошел сквозь мое тело, будто руки сквозь мокрую глину.