Джон Коннолли
Создания смерти, создания тьмы
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Разъят я был. Но, вновь меня создав,
Смерть, бездна, тьма сложились в мой состав.
Джон Донн. Вечерня в день святой Люции
ПРОЛОГ
В машине холодно, как в склепе, но мне именно это и нужно. Я предпочитаю включать кондиционер на полную мощность, чтобы не расслабляться. Тихо работает радио, но сквозь шум мотора упрямо пробивается мелодия, это ранний REM,[REM — американская рок-группа, основана в 1980 г.] и можно разобрать слова: что-то о плечах и дожде. В восьми милях отсюда остался Корнуэлъский мост. Скоро я доберусь до Саут-Канаана, затем пересеку его, ну а дальше — граница штата и за ней — Массачусетс. Далеко впереди постепенно тускнеет солнце, и день, истекая кровью заката, медленно бледнеет, неотвратимо вползая в ночь.
В ночь их смерти первой прибыла патрульная машина, рассекая тьму светом фар. Двое патрульных вели себя скромно и вежливо, сознавая, что приехали по вызову своего коллеги-полицейского, оказавшегося в роли жертвы.
Дело было в Бруклине. Я сидел в прихожей, обхватив руками голову. Патрульные вошли в кухню, где и увидели мою жену и ребенка. Я отрешенно наблюдал, как один из полицейских поднялся наверх, а второй проверил гостиную и столовую. Но все это время кухня неудержимо влекла их к себе, призывая в свидетели.
Я слышал, как они сообщили в отдел по расследованию убийств о вероятном двойном убийстве. В голосах отчетливо слышалось потрясение, но, надо отдать должное этим парням, они постарались бесстрастно описать увиденное, как и следует знающим свое дело полицейским. Не исключено, что уже тогда у них имелись подозрения на мой счет. Эти ребята служили в полиции, и кому как не им знать, на что способны люди, не исключая тех, кто входил в их ряды.
Патрульные разделились: один занял место у машины, а другой остался со мной в прихожей. Молча мы дождались приезда детективов, вслед за ними подъехала машина скорой помощи. Детективы прошли в дом на глазах у соседей, недоуменно наблюдавших из своих окон. Кое-кто даже выскочил, желая узнать, что произошло с молодой парой, у которой такая славная белокурая малышка.
— Птаха, — разрушил оцепенение знакомый голос.
Я провел рукой по лицу, и только теперь мое тело сотряслось от рыданий. Рядом стоял Уолтер Коул, за ним, немного поодаль, — Макги. В свете мигалок лицо Уолтера сохраняло бледность — отпечаток увиденного в кухне кошмара. Снаружи донесся шум вновь прибывших машин. Остановившаяся у крыльца санитарная карета привлекла внимание Коула.
— Медэксперт здесь, — объявил один из патрульных, рядом с которым стоял худощавый молодой человек без кровинки в лице.
Коул кивнул, указывая в сторону кухни.
— Птаха, так ты расскажешь, что здесь произошло? — Голос Коула звучал настойчиво и жестко.
Я въезжаю на стоянку перед цветочным магазином. Легкий ветер играет полами пальто, и они, словно детские руки, касаются моих ног. В магазине прохладно, пожалуй, даже холодно. В воздухе разлит пьянящий аромат роз. Розы — цветы на все случаи жизни, и спрос на них есть всегда.
Пожилой мужчина, склонясь над зеленым растеньицем, придирчиво рассматривает его мясистые, словно покрытые воском листья. При виде меня он с трудом разгибается:
— Добрый вечер, сэр. Чем могу служить?
— Мне нужны розы. Выберите дюжину, нет, лучше две дюжины.
— Две дюжины роз, хорошо, сэр, — повторяет старик.
Преодолевая боль и едва сгибая колени, отправляется выполнять заказ. На вид ему чуть больше шестидесяти. Он крепко сложен и совершенно лыс. Суставы его пальцев вздулись от артрита.
— Кондиционер барахлит, — поясняет он, и, проходя мимо допотопного щита управления, поворачивает регулятор, но без какого-либо эффекта.
Магазинчик расположен в здании старой постройки. Сквозь дальнюю стену видна примыкающая к нему теплица. Открыв дверь, старик осторожно выбирает розы из бадьи с водой. Отсчитав двадцать четыре штуки, укладывает цветы на расстеленную пленку.
— Может быть, подарочную упаковку?
— Нет, пленки достаточно.
Старик вглядывается в меня, и я ясно вижу, что он силится меня вспомнить.
— Кажется, я вас где-то видел.
В суете больших городов людские воспоминания улетучиваются быстро. А чем дальше в глубинку, тем крепче у людей память.
Дополнительный отчет об уголовном преступлении
Регистрация: номер дела 96-12-1806.
Разряд: убийство.
Жертва: Сьюзен Паркер, без лица; Дженнифер Паркер, без лица.
Место преступления: Хобарт-стрит, 1219, кухня.
Дата: 12 декабря 1996 года.
Время: предположительно 21:30.
Способ убийства: колотые раны.
Орудие: предмет с заостренным лезвием, возможно нож (не обнаружено).
Отчет составил: Уолтер Коул, детектив, сержант.
13 декабря 1996 года я прибыл на Хобарт-стрит, 1219, по вызову патрульного офицера Джеральда Керша в связи с заявлением о совершенном убийстве.
По словам заявителя, детектива второго разряда Чарльза Берда Паркера, он покинул дом в 19:00 после ссоры с женой Сьюзен и направился в бар «Дуб Тома», где пробыл до 1 часа 30 минут пополуночи 13 декабря. Вернувшись домой через парадную дверь, Паркер обнаружил в прихожей разбросанную мебель. Жену и дочь он нашел в кухне. Как следует из его рассказа, жена была привязана к стулу, а тело дочери, по всей видимости, перенесли со стоящего рядом стула, где оно раньше находилось, и уложили на тело матери. Полиция была вызвана им в 1 час 55 минут, и он оставался в доме до ее приезда.
Жертвы, опознанные детективом Паркером, — его жена Сьюзен Паркер 33 лет и дочь Дженнифер Паркер 3 лет — находились на кухне. Тело первой было привязано к стулу. Рядом стоял еще один стул, на спинке которого остались веревки. Ребенок лежал лицом вверх поперек тела матери.
На Сьюзен Паркер были надеты голубые джинсы и белая блузка, разорванная и опущенная до талии; грудь обнажена, брюки и белье спущены до икр. На Дженнифер Паркер — белая ночная рубашка в голубой цветочек. Обе жертвы босые.
Я дал указание сотруднику лаборатории Энни Минела провести подробное обследование. После того как медэксперт Кларенс Холл констатировал факт смерти, тела жертв в моем сопровождении были увезены в морг. Спустя некоторое время доктор Лоуб предоставил в мое распоряжение следующие вещественные доказательства и образцы:
96-12-1806 M 1: белая блузка с тела Сьюзен Паркер, жертвы № 1.
96-12-1806 М 2: голубые хлопчатобумажные джинсы с тела жертвы № 1.
96-12-1806 М 3: голубое нижнее белье с тела жертвы № 1.
96-12-1806 М 4: образцы лобковых волос жертвы № 1.
96-12-1806 М 5: вагинальная проба жертвы № 1.
96-12-1806 М 6: соскобы из-под ногтей с правой руки жертвы № 1.
96-12-1806 М 7: соскобы из-под ногтей с левой руки жертвы № 1.
96-12-1806 М 8: образцы волос с головы жертвы № 1, правая сторона, перед.
96-12-1806 М 9: образцы волос с головы жертвы № 1, левая сторона, перед.
96-12-1806 М 10: образцы волос с головы жертвы № 1, правая сторона, затылок.
96-12-1806 М 11: образцы волос с головы жертвы № 1, левая сторона, затылок.
96-12-1806 М 12: бело-голубая ночная рубашка с тела Дженнифер Паркер (жертва № 2).
96-12-1806 М 13: вагинальная проба жертвы № 2.
96-12-1806 М 14: соскобы из-под ногтей правой руки жертвы № 2.
96-12-1806 М 15: соскобы из-под ногтей левой руки жертвы № 2.
96-12-1806 М 16: образцы волос с головы жертвы № 2, правая сторона, перед.
96-12-1806 М 17: образцы волос с головы жертвы № 2, левая сторона, перед.
96-12-1806 М 18: образцы волос с головы жертвы № 2, правая сторона, затылок.
96-12-1806 М 19: образцы волос с головы жертвы № 2, левая сторона, затылок.
Это была очередная крупная и ожесточенная ссора, разгоревшаяся сразу после того, как мы позанимались любовью, что прибавило ей остроты. Тлеющие угли прошлых обид и упреков вспыхнули вмиг яростным, обжигающим пламенем: мне напомнили и о частых выпивках, и о недостатке внимания к Дженнифер, и о приступах желчности и жалости к себе. Я выбежал из дома вне себя от злости, а вдогонку летели гневные упреки Сьюзен.
Бар был в двадцати минутах ходьбы от дома. Первая рюмка обожгла все внутри, постепенно унося напряжение. А дальше, по мере того как я напивался, знакомые чувства с привычной закономерностью накатывали на меня, сменяя друг друга, как волны прибоя: сначала гнев, затем тупое оцепенение, а вслед за ними — грусть, угрызения совести, внутреннее сопротивление и обида. К тому времени, как я покинул бар, в нем оставался костяк самых стойких пьянчуг и забулдыг, упорно старавшихся перекричать музыкальный автомат. Запнувшись за порог, я скатился со ступенек и больно ободрал колени о гравий у подножия лестницы.
Потом я тащился домой, чувствуя себя скверно, как никогда. Порой меня заносило с тротуара на дорогу, водители с испуганными и злыми лицами бросали машины в сторону, чтобы избежать столкновения.
Не сразу удалось выудить из кармана связку ключей. Стараясь попасть в скважину, я поцарапал ключом краску под ней. И… надо признать, что отметин таких там было уже полным-полно.
