Глава 1

Я проснулся от собственного крика, резко, рывком сел, потом спрыгнул с койки, словно подо мной горел матрас. Клетки моего головного мозга трещали и что-то бессвязно мне сообщали, перегруженные испытанной болью и паническим страхом. Я с трудом, шатаясь, сделал три шага и уткнулся в стальные прутья своей камеры. Ухватился за них и вцепился в железо так, словно от этого зависела моя жизнь. Мне потребовалась целая минута, но в итоге я все же вспомнил, как провел предыдущую ночь, играясь со смертельным лучом АДС-установки.

Зазвонил мой мобильник. Я проигнорировал его, прошел к унитазу и выблевал все, что было внутри меня, включая, возможно, и собственную селезенку. Звонки прекратились задолго до того, как я почувствовал себя в состоянии проверить, кто это мне звонил. Мой номер знают всего девять человек во всем мире, но это был не один из них. Впрочем, кто бы это ни был и чего бы он ни хотел, все это может подождать.

Отсюда, из моей тюремной камеры в Бедфорде, штат Вирджиния, добраться до рабочего места очень легко — надо лишь войти в лифт и нажать нужную кнопку. И как только я это проделал, то тут же сунулся в душ, и обжигающие струи воды в полную силу замолотили по мне. Через несколько минут этого блаженства я понял, что мое тело отнюдь не намерено восстанавливаться и омолаживаться самостоятельно, так что вышел из душа и вытряс из пачки с дюжину таблеток «Адвила».

Потом глянул в зеркало. Обычно, когда я себя чувствую так же скверно, как сейчас, мне нужно накладывать швы, много швов. Я оперся локтями на край раковины и опустил голову в ладони.

Этот тип оружия, АДС, было все, на что я мог надеяться, даже больше того. Я понимал, что в ближайшие несколько недель сумею отладить эту проклятую штуку и приспособиться к ней, но пока что она буквально вышибает мне мозги. Интересно, эти типы в строгих официальных костюмах из Департамента внутренней безопасности будут радоваться или же плакать, когда узнают, что я выжил после первого сеанса?

Когда комната наконец перестала крутиться и вертеться, я проглотил таблетки «Адвила». Потом побрился, натянул на себя кое-что из одежды и звякнул Лу Келли.

— Надыбал что-нибудь на Кена Чапмена? — осведомился я.

Возникла короткая пауза. Потом Лу ответил:

— Целую кучу всякого надыбал. Хочешь получить прямо сейчас?

Я вздохнул.

— Ага, тащи.

Я распахнул дверь своего кабинета, чтобы Лу мог войти без помех. Потом протащился в кухню, бросил несколько кубиков льда в блендер и плеснул туда воды. Потом добавил белкового порошка и горсть покрытых шоколадом орехов миндаля, после чего настроил блендер на максимальную мощность и нажал кнопку включения. К тому моменту, когда Лу явился ко мне, я уже наливал получившуюся жуткую смесь в высокий пластиковый стакан.

Лу держал в руке толстую папку из манильской бумаги.

— Спорим на сотню, не угадаешь, какая нынче у нас погода? — И положил папку на кухонную стойку прямо передо мной.

— И какой у меня выбор?

— Гроза, метель, облачно или солнечно, — ответил Лу Келли.

Мой кабинет расположен над землей, но окон у меня нет — через окно человека нетрудно застрелить, — так что от них я отказался. Стены кабинета имеют толщину два фута, они абсолютно звуконепроницаемы, так что я не в состоянии исключить ничего, даже грозу. Но сейчас у нас начало февраля, и я вчера был на улице. Я отпил немного этой своей белковой смеси. Вчера было ясно и солнечно.

— Пожалуй, я скажу «облачно», — сказал я ему.

Лу нахмурился.

— И зачем я с тобой связался?

Он достал из кармана две пятидесятидолларовые купюры и положил их рядом с папкой.

— Нет ничего хуже дебила, любящего заключать пари, — сообщил ему я.

Лу ткнул пальцем в папку.

— Можешь пока что воздержаться от окончательных суждений и выводов по этому поводу, — сказал он и два раза стукнул указательным пальцем по папке, словно подчеркивая сказанное.

Лу Келли — мой лейтенант, мой заместитель, моя извечная прислуга за всё. Мы уже пятнадцать лет вместе, включая наши совместные выступления в Европе под эгидой ЦРУ. Я отпил еще глоток своей смеси и уставился на папку.

— Давай, излагай самую суть.

— Твоя дочь была права, этому малому доверять нельзя, — сказал Лу.

Я кивнул. Я знал это с той минуты, когда неделю назад ответил на телефонный звонок и сразу понял, что что-то тут не так, не в порядке. Обычно Кимберли верно оценивает людей, особенно когда дело касается бойфрендов ее матери, и тут ей понадобилось сообщить мне о некоем весьма любопытном происшествии. «Нынче вечером, — сообщила она мне, — Кен разбил стакан, сжав его в руке. Вот только что держал стакан с выпивкой в руке — и в следующую секунду у него вся ладонь в крови!» И продолжила свои объяснения, рассказав, что ее мамочка (моя бывшая жена, Джанет) выдала какое-то злобное и язвительное замечание, которое должно было вызвать сокрушительный ответ ее нынешнего жениха. Но Чапмен вместо этого лишь заложил руки за спину и уставился в пространство. И ничего ей не ответил. А когда Джанет в ярости вылетела из комнаты, Чапмен с такой силой сжал в руке стакан, что он разлетелся на мелкие осколки. Кимберли сидела рядом и наблюдала за всей этой сценой. «С этим парнем что-то не так, папа. Он какой-то слишком… — Она поискала подходящее слово. — Ну, не знаю. Пассивно-агрессивный? С резко меняющимися настроениями? Что-то с ним не так».

Я согласился с нею и сказал, что разберусь с этим.

— Маме не говори, что я это тебе сказала, окей? — попросила Кимберли.

Стоявший передо мной Лу Келли прочистил глотку:

— С тобой все в поряде?

Я хлопнул ладонями.

— Я в прекрасном состоянии! — сказал я. — Ну, послушаем, что ты там надыбал.

Лу с минуту изучающе смотрел на меня. Потом сказал:

— Кен и Кэтлин Чапмен уже два года как развелись. Кену сорок два, он живет в Чарльстоне, штат Западная Вирджиния. Кэтлин тридцать шесть, она живет в Норт-Бергене, штат Нью-Джерси, а работает на Манхэттене.

Я махнул рукой, отмахиваясь от этой пустой информации.

— Суть давай.

Лу Келли нахмурился.

— Суть в том, что наш парнишка Чапмен имеет в прошлом серьезные проблемы, связанные со вспышками гнева и злобы.

— Насколько серьезные?

— Он считался законченным садистом. Избивал свою жену.

— Считался? — уточнил я.

— Есть свидетельства, дающие основания полагать, что он исправился.

— Какого типа свидетельства? — спросил я. — Эмпирические или медицинские?

Лу смотрел на меня, как мне показалось, очень долго.

— Ты давно держал в голове эти слова, дожидаясь момента, когда их можно будет пустить в ход? — наконец осведомился он.

Я улыбнулся и ответил:

— Богатый словарный запас есть верный признак интеллектуального превосходства.

— У тебя в башке теперь, видимо, полно свободного места, после того, как ты их из себя выпустил, — с кислой миной парировал он.

— Давай продолжим, — сказал я. — У меня башка трещит.

— А чего бы ей не трещать? — заметил он. Потом все же продолжил: — Судя по письму, которое его мозгоправ прислал в суд, Чапмен, как ему представляется, сумел справиться со своей агрессивностью.

— Наладил химический баланс в организме? — предположил я.

— В общем, все сводится к этому, — сказал Лу.

Я отдал парню обратно его деньги и потратил пару минут, просматривая содержимое папки — полицейские фотографии и рапорты о случаях домашнего насилия. Фото Кэтлин Чапмен в любом случае и по любым меркам вполне можно было счесть жутко отвратительными, но насилие и жестокость — это мои постоянные компаньоны, так что я видал картинки и похуже. И, тем не менее, я, к собственному удивлению, обнаружил, что все больше проникаюсь странным сочувствием по отношению к ее ссадинам и ушибам. Я то и дело возвращался к двум фотографиям. И у меня, кажется, начала возникать некая связь с этой несчастной женщиной, у которой два года назад хватило мужества предстать перед полицейским фотоаппаратом и пустым взглядом смотреть в его объектив.

— Что бы ты мог сказать женщине с фонарями под обоими глазами? — спросил я.

Лу пожал плечами.

— Ну, не знаю. А ты что мог бы сказать женщине с фонарями под обоими глазами?

— Ничего, — ответил я. — Все, что можно сказать, ей уже сказал ей муженек.

Лу покивал. Мы с ним частенько пускаем в ход черный юмор, чтобы как-то отрешиться от гнусности и жестокости своей профессии.

— Впечатление такое, что он тоже поспорил с нею на сотню.

Я извлек эти две фотографии из папки и провел указательным пальцем по лицу Кэтлин. И тут меня осенило. Я передал фото Лу.

— Вели нашим прохвостам убрать с ее лица на этом фото все ссадины и синяки, и путь они на компе состарят ее, чтоб представить, как она выглядит сегодня.

Лу с подозрением посмотрел на меня, но ничего не сказал.

— Потом сравним ее вот с этой леди. — Я открыл свой мобильник, кликнул несколько раз, пропустив пяток фото, пока не дошел до того, которое было мне нужно, и передал телефон Лу. — Как тебе кажется?

Он взял мой телефон правой рукой, а в левой зажал фотографии более молодой Кэтлин. Его глаза перебегали туда и обратно, с телефона на фотографии и назад. Потом он сказал: