— Это просто произведение искусства.

— Я хочу, чтобы Эдди сделали такую же. И убрали все шрамы с ее тела.

— Не пойдет. Дарвин никогда не даст на это разрешения, — возразил Лу.

— Скажи ему, что я за все заплачу.

— Донован, посмотри на меня. Ты хочешь, чтобы они сделали с ней то же, что и с тобой? Да это будет стоить миллионы.

— Я за все заплачу.

— Я не знаю…

— Иначе я выхожу из игры.

— И ты заплатишь вперед? — уточнил он, обдумывая услышанное.

— Чего бы это ни стоило.

— Я сам все устрою.

— А как же Дарвин?

— Пусть он узнает об этом задним числом, а не заранее.

— Спасибо тебе, Лу, — улыбнулся я своему другу.

Глава 50

Я сел ему на хвост на углу 38-й и Уолнат-стрит.

Огастес Куинн, будучи профессионалом высокого класса, мгновенно засек хвост, ударил по тормозам и дал задний ход, чтобы врезаться в меня. Я поменял ряд и обогнал его, а потом ударил по тормозам и, дав задний ход, поравнялся с ним. Так мы летели по Уолнат несколько кварталов, бок о бок, поглядывая друг на друга, пока до него наконец не дошло. Губы его произнесли «Крид», и я показал ему большой палец. В этот момент нам обоим пришлось разъехаться в разные стороны, чтобы пропустить какой-то возмущенный черный пикап. Я жестами показал Куинну, чтобы тот двигался за мной, и мы поехали по резервной полосе на Уолнат-стрит, пока не достигли Риттенхаус-сквер. С визгом затормозив около гостиницы, мы отдали ключи ошарашенному швейцару.

— Ты когда-нибудь пробовал здесь хрустящую свиную рульку?

— С острым яблочным соусом? Здесь это не подают.

— Жаль. В таком случае я возьму отбивную.

— А что это ты уже заказываешь? Я что, на твой взгляд, похож на официанта?

— Не очень, — ответил я. — Как ты насчет стейка?

— Я предлагаю ударить по петушиным лапкам.

— Кто бы сомневался.

Заведение «Смит энд Волленски» все еще было лучшим стейк-хаусом в Филадельфии. Как и в его двойниках в Саут-Бич и Нью-Йорке, в заведении были громадные окна, которые позволяли наблюдать за жизнью власть имущих. Мы сидели, потягивая бурбон, в главном баре и выставляли по десятибалльной шкале оценки проходящим женщинам. В основном семерки и восьмерки, пока не появился этот двойник Меган Фокс [Известная американская актриса и фотомодель.]: на этот раз все было при ней — высокие скулы, небрежная улыбка, загорелый животик, который она демонстрировала тем из нас, которые предпочитали именно такой вид. На ней были дизайнерские джинсы со стразами на задних карманах. Нам в глаза отсвечивали лучи, которые отражались от ее попки всякий раз, когда она наклонялась, чтобы взять или поставить свою сумочку. Я заметил, что она сделала это по крайней мере дважды. В какой-то момент меня отвлек бессердечный бармен, и именно тогда Куинну удалось заглянуть ей в декольте.

— Как думаешь, настоящие или силикон? — спросил он у меня.

— Я пропустил этот важнейший момент, — ответил я. — Но ты встречаешься с достаточным количеством стриптизерш, поэтому глаз у тебя должен быть наметан.

— Так ты считаешь…

— Конечно, настоящие. Без сомнения, ты смотришь на подарок Всевышнего.

— Согласен. И твоя оценка?

— Я бы дал одиннадцать.

— Такого не бывает, — заметил Куинн.

— А ты посмотри еще раз.

Он посмотрел.

— Наверное, ты прав. Для такой цыпочки надо создать новую категорию.

— Лет двадцать назад, или около того, на небесах стоял роскошный денек. Эта девушка сошла с конвейера. Создатель был в хорошем настроении — и вот вам результат.

— То есть ты рассматриваешь ее появление здесь как некий религиозный акт?

— Некоторые люди умудряются увидеть руку Всевышнего в жареной картошке.

— Ну а как ты оценишь ее по сравнению с Калли?

— Калли — это твердые двенадцать.

Огастес хотел было начать оспаривать мою оценку в сторону ее повышения, но в этот момент мимо прошли две азиатки в джинсах с низким поясом, который оставлял половину их прелестей на виду.

— Ты только взгляни на эту задницу, — произнес Куинн.

— Ты о которой говоришь?

— Об обеих.

— Хорошо. Только тебе придется подождать, пока я получше запомню их на тот случай, если ими заинтересуется полиция.

— Сразу видно, что ты добропорядочный гражданин, Донован.

К нам подошел официант и проводил нас к нашему столику. Естественно, что все находившиеся в ресторане пялились на Куинна. Когда мы проходили мимо, я услышал, как какой-то пьяный сказал своему другу: «Дай-ка телефон; мне кажется, что мимо только что прошел снежный человек…» Но вместо того чтобы рассмеяться, его дружок благоразумно от него отодвинулся. Казалось, Куинн не обращает на это никакого внимания. Он шел и посмеивался себе под нос.

— О чем это ты? — поинтересовался я.

— Только что вспомнил имя актера, на которого ты теперь похож.

— Стой! — воскликнул я. — Только ничего не говори мне.

— Хорошо. Но ведь ты сам знаешь, кого я имею в виду.

— Знаешь, я чувствую себя полным идиотом, выводя это лицо на публику.

— А мне кажется, что девчонкам нравится, — возразил Куинн. — На тебя показывают пальцем больше людей, чем на Уильяма Шантера [Актер, сыгравший роль капитана Кирка в культовом фантастическом сериале «Звездный путь».] во время конвенции фанатов «Звездного пути».

Хотя мне казалось, что все пальцы указывали на самого Куинна, я сказал:

— Сегодня у меня тест-драйв. И пока он проходит не так уж плохо — я хочу сказать, что ты единственный человек, который надо мной смеется.

— Я все никак не могу привыкнуть к тебе с этими волосами… как его называют… песочного цвета?

— Светло-каштанового.

— И как часто тебе приходится краситься?

— Регулярно.

— А брови ты тоже красишь?

— Слушай, давай сменим пластинку, — попросил я. — Лучше скажи, как поживает Элисон.

— Ну, ты даешь. Откуда мне знать? Я не видел ее уже несколько лет. А как Кэтлин?

— То же самое. А что случилось с Афайей?

— Он так и не появился. А в одно прекрасное утро его «родственник» пришел на работу в Денвере, а после ланча не вернулся на рабочее место, за руль автобуса, и навсегда исчез.

— Думаешь, кто-то его предупредил?

— Так думает Дарвин, но это не важно. Главное, что опасность миновала.

— А как получилось так, что вы с Элисон стали встречаться?

— А кто сказал, что мы встречались?

— Лу Келли.

— Ну, может быть, это можно и так назвать. — Куинн какое-то время смотрел на меня. — Только продолжалось это не больше двух недель.

Я кивнул и сделал глоток. Он знал, что я жду его рассказ о том, как случилось, что он улегся с Элисон в койку, тогда как его задача была научить ее убивать. Наконец он сказал:

— Она подумала, что, так как ты умер, может быть, я дам ей ту высокооплачиваемую работу, которую ты ей обещал… Я не стал ее разочаровывать.

— Ну ты и пес.

— Да ладно. В любом случае, когда она поняла, что этого не случится, она свинтила.

— И ты больше никогда о ней не слышал?

— Я тебя понял, — рассмеялся Куинн. — Ты, наверное, думаешь, что она звонит такому чувствительному и внимательному человеку, как я, каждый раз, когда у нее плохое настроение или идет дождь, так?

Эта мысль заставила меня улыбнуться.

— А что с тем парнем из «Техасского синдиката»? — спросил я.

— Насколько я знаю, он так и не проявился, никак. Думаю, что ему было чем заняться помимо Элисон. Борьба за власть, сам понимаешь…

Несколько минут мы сидели молча, а потом я фыркнул.

— В чем дело? — поинтересовался он.

— Она когда-нибудь пела тебе эту свою песнь страсти в койке?

— Которую — песню бездомной кошки-астматика или удовлетворенной кобылы?

— Мне запомнилась кобыла.

Куинн вдруг сымитировал эти звуки, да так громко, что все окружающие посмотрели на нас. Я хохотал так, как не хохотал с тех наших дней с Кэтлин.

— Да уж, — сказал Огастес, — Элисон была та еще штучка, это уж точно.

— Кэтлин тоже, — заметил я.

— И когда ты хочешь, чтобы я убил ее жениха? — деловито поинтересовался он, кивнув головой.