Глава 60

На постройку моего нового жилья на Данвеган-стрит у меня ушло четыре вечера, однако, вы не поверите, но Фатхи так и не появился в Атланте. Это вечная проблема, когда работаешь с информаторами, — обычно они простые рабочие лошадки и не имеют доступа ни к какой информации, кроме слухов. Поэтому мне оставалось только убить двух местных лидеров террористической ячейки, что я и сделал с легкостью.

Я проследил их до веселого ночного заведения в пригороде Атланты. Там было столько народа, что мне понадобилось не менее десяти минут, чтобы найти их в этой толпе. Они стояли среди зрителей, которые наблюдали за тем, как на сцене танцевали две мускулистые женщины под аккомпанемент самой громкой музыки, которую мне только приходилось слышать в своей жизни. Каждые тридцать секунд свет в помещении, похожем на пещеру, гас, и по стенам начинали шарить лучи лазеров и стробоскопов.

Место было просто идеальным.

Я встал за террористами, взял в каждую руку по шприцу и подождал, пока не выключится основной свет. В лучах стробоскопов я воткнул по игле им в задницу и отошел в сторону, когда они свалились на пол. Несколько человек закричали, но танец продолжался, музыка разрывала барабанные перепонки, и я вышел из заведения прежде, чем кто-то смог что-то понять.

Мое новое жилье было уже готово, но так как строительные работы еще продолжались, въехать в него я смогу только через несколько недель. Две недели я собирался посвятить тренировке Элисон. Мой обед с Калли и Эвой переносился уже несколько раз из-за репетиций и выступлений Эвы, но сейчас они твердо подтвердили нашу встречу в воскресенье вечером.

Так как у меня неожиданно образовалось три свободных дня, то я решил встретиться с доктором Надин Крауч в Джексонвилле, штат Флорида. За пять тысяч долларов и уик-энд на берегу океана Надин согласилась помочь мне подготовить Кимберли к известию о том, что ее отец жив.

Конечно, я мог бы связаться с Кимберли и раньше, но хотел сначала убедиться, что у моей болезни не будет рецидивов. Теперь же, когда я без всяких последствий для себя убил умирающего мужчину и двух террористов, я решил, что с этой точки зрения со мной все в порядке. Я хотел прямо сейчас начать возвращать Кимберли то, что недодал ей за эти три года. Но сначала мне надо было найти к ней подход, ведь не мог же я просто заявиться к ней со своим новым лицом и сказать: «Привет, Ким, это я, твой умерший папочка!»

Кимберли унаследовала все мое состояние — или, если говорить точнее, все мое состояние, которое было указано в завещании и сопровождающих документах. Естественно, что у меня были секретные тайники с наличными деньгами на тот случай, если мне придется сымитировать свою собственную смерть.

За все время моей работы в «Хоумленд секьюритиз» Лу Келли несколько раз говорил с Кимберли по телефону, но встретились они только на моих похоронах. С тех пор он звонил моей дочери каждый месяц, чтобы узнать, как у нее идут дела. Именно Лу передал все бумаги юристам, занимавшимся моим наследством, поэтому его звонок Кимберли должен был выглядеть вполне естественно. Он записал их разговор и переслал мне его по электронной почте.

— Я бы хотел, чтобы ты кое с кем встретилась, — услышал я голос Лу. — С доктором Надин Крауч. Она была психотерапевтом твоего отца.

— Мистер Келли, но здесь какая-то ошибка, — раздался голос Кимберли. — Мой отец ни за что не стал бы встречаться с психотерапевтом.

— Она видела его только несколько раз незадолго до его смерти, но у нее есть для тебя информация.

— Я не уверена, мистер Келли, что хочу ее услышать, — вздохнула Кимберли, подумав.

— Кимберли, тебе придется поверить мне на слово.

— Но вы ведь тоже знаете эту информацию, — заметила Ким, — вот и скажите мне сами.

— В любом случае Надин будет в Джексонвилле в конце этой недели, и, кроме того, давай согласимся с тем, что она лучше подготовлена для того, чтобы сообщить тебе эту информацию.

И Кимберли согласилась встретиться с Надин в холле гостиницы, в которой остановилась психотерапевт. Моя дочь появилась, как было условлено, и они обменялись несколькими ничего не значащими фразами. Наконец Надин предложила:

— Погода прекрасная, давай прогуляемся по пляжу и поговорим.

До этого мне не доводилось бывать на пляже в Джексонвилле, и он меня приятно удивил. Пляж располагался на барьерном острове на западе города: там был прекрасный песок, достойные, но не опасные, волны для сёрфинга и не так уж много людей. Надин, Кимберли и я шли в северном направлении, хотя я и держался в пятидесяти ярдах сзади них. Если вы заметили там крупного мужчину в кепке с логотипом штата Пенсильвания, солнечных очках и наушниках, то это был я. Наушники позволяли мне слушать разговор Кимберли и психиатра.

— Мы много раз говорили о тебе с твоим отцом, — сказала женщина.

— А может быть, сразу перейдем к той части, в которой вы скажете мне, что он жив? — предложила Кимберли.

— Прости, я не совсем поняла.

— Мой отец. Донован Крид. Он жив. Вы это знаете, и я это знаю. Так где же он и почему не связался со мной раньше?

Я не мог поверить своим ушам. Кимберли знает?

Надин тоже потеряла дар речи. Моя дочь стала оглядываться. Ей понадобилось пять секунд, чтобы обнаружить меня.

— Ну и видок у тебя, — смеясь, выкрикнула она.

Мы бросились навстречу друг другу по пляжу, как актеры в заурядном фильме сороковых годов. Когда мы уже были совсем рядом, она прыгнула мне навстречу, и я поймал ее на руки. И стал кружить ее вокруг себя так, как делал это, когда ей было года четыре, а она обнимала меня, как давно потерянного плюшевого медвежонка, которого неожиданно нашла.

Я осторожно поставил ее на ноги и осмотрел со всех сторон. Она стала старше, взрослее, но это все-таки была моя Кимберли. Она влепила мне пощечину.

— Я никогда не знала, что ты со мной так поступишь, — заявила моя дочь. — Ты что, не доверяешь мне настолько, что не мог ни позвонить, ни послать письмо? Да что же ты за отец за такой?

— Такой, который пробыл в коме три года с хвостиком, — объяснила, слегка запыхавшись, Надин, подходя к нам.

— Я верю, — сказала Кимберли, внимательно посмотрев мне в глаза.

— Правда? — спросил я.

— Конечно. Если бы ты был в сознании, ты бы никогда не выбрал это лицо!

— Как я рад, что снова вижу тебя, — рассмеялся я.

— Я тоже, но тебе придется многое мне объяснить.

— С удовольствием. Но сначала скажи мне, почему ты решила, что я жив?

Она засунула руку в карман моих брюк и вытащила оттуда мой серебряный доллар, тот самый, который дед дал мне много-много лет назад.

— Его не было среди тех твоих вещей, которые они мне передали.

Я гордо улыбнулся.

— Ты, несомненно, достойная дочь своего отца, — заметила Надин и, обернувшись ко мне, добавила: — Так, чтобы ты понимал, деньги остаются у меня, и уик-энд я тоже проведу за твой счет.

— Ты самый меркантильный мозгоправ, которого я только знаю, — ответил я.

— Приятно хоть в чем-то быть на первом месте.

Я крепко обнял ее.

— Это никуда не годится, — вырвалась она из моих объятий.

— Спасибо, что согласилась помочь, — поблагодарил ее я. — Дальше, я думаю, мы сами разберемся. Хорошего тебе отдыха.

— И не сомневайся. — И она отправилась в сторону своей гостиницы.

Следующие три дня были лучшими в нашей с Кимберли жизни. В какой-то момент в разговоре у нас возникла тема Кэтлин и Эдди, и я ей все рассказал.

— Если ты был так счастлив с Кэтлин, то тебе надо рассказать ей, что ты жив, — решила моя дочь. — А кроме того, мне кажется, она заслужила право самой решить, что принесет ей счастье.

— Боюсь, что она может выбрать меня из чувства вины…

— И это волнует тебя, потому что…

— Том — хороший парень и будет в качестве мужа гораздо лучше, чем я.

— А откуда ты это знаешь?

— Я его проверил.

— Ты что, действительно так плохо знаешь женщин? — покачала головой Кимберли.

— Да, и ты это прекрасно знаешь.

— Пап, послушай меня, — сказала дочь, принимая на себя роль родителя, которая подходила ей гораздо больше, чем мне. — Тебе надо сказать ей четыре вещи: что ты жив, что с тобою произошло, почему это произошло и что ты обо всем этом думаешь.

Конечно, все это я легко мог рассказать Кэтлин, но мне казалось, что она будет больше счастлива с нормальным, надежным Томом. Кроме того, большую роль во всем этом играла Эдди. Девочка уже потеряла свою родную семью, а три года назад потеряла и меня. А потом в ее жизни появился Том, и она с радостью приняла его как своего отца. Если я опять появлюсь в жизни Кэтлин, то Эдди придется отказаться или от меня, или от Тома. Бедному ребенку и так досталось в жизни — она совсем не заслужила потерять и третьего своего отца. Кроме того, и это тоже значительно осложняло принятие решения, я совсем не был уверен, что смогу примириться с размеренной жизнью в спальном районе. И, наконец, если Кэтлин все-таки выберет меня, то она до конца своих дней будет гадать, правильный ли выбор сделала. Если она меня отвергнет, то тот же самый вопрос она будет задавать себе о Томе. Это было несправедливо по отношению к ней.