— Вы бы просто не поверили, — добавил Кассавэй. — В этот бред можно поверить, только увидев своими глазами.

— С ума сойти! — выдохнул Даль.

— Именно, — подтвердила Коллинз.

— И у вас нет никакого рационального объяснения? Никаких предположений?

— Самое разумное объяснение дало начальство Вселенского союза, — ответил Трин. — «Интрепид» получает важнейшие, рискованные задания. Гибнет много людей. Чтобы компенсировать психологическое напряжение, команда адаптируется как может, пестует суеверия, совершенствует технологии избегания. А мы используем передовые технологии, в которых не разбираемся, для выполнения нашей работы.

— Кажется, вы не очень верите в свои слова, — заметил Даль.

— Я согласен, объяснение весьма натянуто, — признался Трин. — Но у меня нет причины не верить ему.

— Во всяком случае, оно звучит куда разумнее, чем проповеди Дженкинса, — проворчала Мбеке.

— Вы говорили про него и раньше, — вспомнил Даль, уставившись на нее.

— У него индивидуальный исследовательский проект, — поспешно пояснила Коллинз.

— Исследует здешнее безумие?

— Не совсем, — поправила Коллинз. — Он выстроил систему наблюдения, которую мы используем для слежки за капитаном и остальными. Корабельный интеллект рассматривает ее как взлом сети и пытается устранить. Дженкинсу приходится постоянно модифицировать систему.

— Вы сказали, он похож на йети, — обратился Даль к Кассавэю.

— Ну да, — подтвердил тот. — Еще на Распутина похож. Его и так и этак описывают. И то и другое недалеко от истины.

— Кажется, я его встретил после того, как отнес К’роолю выданные Ящиком данные по чуме, подъедающей Керенского. Дженкинс был в коридоре.

— И что он вам сказал? — спросила Коллинз.

— Посоветовал держаться подальше от мостика. И от Сюжета тоже. Это еще что за чертовщина?

Мбеке открыла рот, но Коллинз не дала ей заговорить.

— Дженкинс — гениальный программист, но, боюсь, он целиком погрузился в свои фантазии. Жизнь на «Интрепиде» далась ему очень дорого. Гораздо дороже, чем многим другим.

— Она хочет сказать, жена Дженкинса погибла в разведмиссии, — добавила Мбеке.

— Ее застрелил циркерийский убийца, — сообщила Коллинз. — Он целился в посла Вселенского союза. Капитан толкнул посла, и тот упал. А Маргарет стояла за ним. Пуля угодила в шею. Маргарет умерла мгновенно. Дженкинс с тех пор немного не в себе. Прячется.

— И что же он думает о происходящем?

— Почему бы нам не перенести разговор об этом на другой раз? — предложила Коллинз. — Энди, теперь вы знаете, что происходит и почему. И знаете, что делать, когда нам с Беном приспичит выпить кофе.

— Прятаться, — определил Даль.

— Мы стараемся не употреблять слово «прятаться», — сказал Кассавэй. — Мы исполняем альтернативные задания.

— Но только не на складе, — предупредила Мбеке, — это наше альтернативное рабочее место.

— Тогда я буду альтернативно работать прямо под своим столом, — решил Даль.

— Вот это я понимаю боевой настрой! — восхитилась Мбеке.


За ужином Даль поделился с друзьями новой информацией.

— Так ты добыл сведения, о которых я просил? — спросил он Финна.

— Ну да.

— Хорошо.

— Прежде всего зарубите на носу: обычно я задарма не работаю, — объявил Финн, вручая свой телефон Далю. — Обычно это стоит недельного жалованья. Но мне это дерьмо самому не давало покоя еще с высадки. Я хотел убедиться.

— Вы о чем? — поинтересовалась Дюваль.

— Финн накопал для меня кое-какие сведения, — объяснил Даль. — Медицинские, главным образом из истории болезни.

— Чьей? — спросила Дюваль.

— Твоего дружка, — ляпнул Финн.

— Что? — удивился Даль.

— Дюваль встречается с Керенским, — объяснил Финн.

— Заткнись! Вовсе он не мой дружок! — буркнула Дюваль, глянув на Даля. — Выздоровев, лейтенант отыскал меня, чтоб поблагодарить. Я ведь спасла ему жизнь. Он сказал, мол, когда пришел в себя на шаттле, подумал: «Умер уже, и ангел надо мной склонился».

— Боже ж мой! — охнул Хестер. — Ну скажи, скажи мне, что эта пошлость на тебе не сработала! Иначе я руки на себя наложу.

— Успокойся, не сработала. Он просто попросил, можно ли угостить меня выпивкой, когда в следующий раз выпадет увольнительная. Я сказала, что подумаю.

— Дружок, — заключил Финн.

— Я сейчас ткну тебя в глаз, — подняла Дюваль вилку.

— Зачем тебе история болезни лейтенанта Керенского? — осведомился Хэнсон.

— Неделю назад он болел чумой. И вскоре оправился настолько, что возглавил разведмиссию, где его ранил взбесившийся робот, причем Керенский потерял сознание. Но и теперь очень быстро выздоровел, и сегодня уже готов ухлестывать за Майей.

— Справедливости ради, выглядел он — краше в гроб кладут, — возразила Дюваль.

— Справедливости ради, его и нужно было бы положить в гроб, — возразил Даль. — Меровианская чума плавит мясо, и оно жижей стекает с костей. Керенскому оставалось четверть часа до смерти. Он выздоравливает и через неделю возглавляет высадку. За неделю и от простуды-то не оправишься, не то что от жрущих плоть бактерий.

— У него мощная иммунная система, — предположила Дюваль.

Даль искоса посмотрел на Майю, затем подтолкнул к ней телефон Финна.

— Сама смотри. За три последних года Керенского трижды подстрелили, четырежды он подхватывал смертельные болезни. Еще его давило грудой камней, ранило при крушении шаттла; он получил ожоги, когда прямо перед ним взорвалась приборная панель на мостике; пострадал от декомпрессии, индуцированного безумия; дважды был укушен ядовитыми животными и попадал под полный контроль инопланетного телесного паразита. И это не считая недавней чумы и высадки к взбунтовавшимся роботам.

— А еще подцепил три венерических болезни, — меланхолично заметила Дюваль, просматривая текст.

— Приятного вам вечера! — пожелал Финн.

— Пожалуй, закажу пенициллин со льдом, — резюмировала Дюваль, возвращая телефон. — В общем, ты хочешь сказать: этот тип не должен дышать и двигаться.

— Ладно, я готов допустить, что пережить такое можно, — сказал Даль. — Но остаться в здравом уме и твердой памяти — ну уж никак. Он должен быть ходячим пособием по посттравматическим стрессовым расстройствам.

— Ну, есть восстановительная терапия, — предположила Дюваль.

— Да, но сколько можно?! Семнадцать серьезных травм и ранений за три последних года. То есть одна в два месяца. Парень должен лежать в позе эмбриона и не реагировать ни на что. А сейчас, похоже, едва он успевает оправиться, как из него снова вытряхивают все дерьмо. Прямо сказочный здоровяк!

— И это все, что ты хотел сказать? — поинтересовалась Дюваль. — Может, ты просто завидуешь его неуязвимости?

— Я хочу сказать, с нашим кораблем что-то совсем не так, — заметил Даль, прокручивая текст дальше. — Сегодня непосредственный начальник и коллеги навешали мне на уши дикой лапши о разведмиссиях и Керенском. Правда, я не поверил.

— Почему? — спросила Дюваль.

— Потому, что они сами себе не верят. И потому, что они никак не объясняют, к примеру, приключений Керенского.

Даль нахмурился и глянул на Финна.

— А на Дженкинса ничего нет?

— Ты про йети, которого мы с тобой повстречали? — осведомился Финн.

— Ну да.

— Про него в компьютере ничегошеньки.

— Он же не привиделся нам!

— Само собою. Его просто нет в системе. Но если он и вправду господь бог в программировании, как намекают твои коллеги, и если он все время активно ломает систему, ничего удивительного, что данных нет.

— Думаю, нам следует отыскать его, — заключил Даль.

— Зачем?

— Он знает кое-что, о чем никто другой не хочет говорить.

— Твои друзья из лабы считают, что он чокнутый, — напомнил Хестер.

— Не такие уж они ему друзья, — возразил Хэнсон.

Все посмотрели на него.

— Это почему? — спросил Хестер.

Хэнсон пожал плечами:

— Они утверждают, будто, скажи они сразу про порядки на корабле, Энди не поверил бы им. А поверить бы смог, только испытав сам. Может, оно и так. Но, не понимая происходящего, он не мог и поступать как они, то есть избегать коммандера К’рооля и прочих старших офицеров и не попадать в разведмиссии. Ребята, вы подумайте: все мы оказались в группе высадки — а на корабле-то несколько тысяч человек. Что у нас общего?

— Мы новички, — ответила Дюваль.

— Именно. И никого из нас коллеги не предостерегли до тех пор, пока могли отмалчиваться.

— Ты думаешь, они не объяснили все сразу не из-за недоверия? — предположил Даль. — Считаешь, нас просто хотели подставить, прикрыться нами?

— Это только гипотеза, — сказал Хэнсон.

— Вот уж не думал, что ты такой циник, — выдал Хестер, глядя на него с восхищением.

Хэнсон снова пожал плечами:

— Когда ты наследник третьего по величине состояния в истории, поневоле научишься понимать, что люди думают на самом деле.

— Нужно отыскать Дженкинса! — повторил Даль. — Необходимо выведать, что он знает.

— И как, по-твоему, это сделать? — осведомилась Дюваль.

— Прежде всего обследуем служебные коридоры, — предложил Даль.

Глава 6

— Даль, ты куда? — спросила Дюваль.

Она и остальные стояли посреди коридора на космической станции «Анжелес V», наблюдая, как Даль вдруг откололся от компании.

— Мы же в увольнительной! Можно напиться в хлам!

— И потрахаться! — добавил Финн.

— Напиться и потрахаться, да, — подтвердила Дюваль. — И не обязательно в таком порядке.

— Нет, лучше сперва напиться, а потом уж потрахаться, — заметил Финн.

— Спорю, у тебя нечасто до второго свидания доходит с такими убеждениями, — предположила Дюваль.

— Мы сейчас не обо мне, — указал Финн. — А об Энди. А он нас кидает.

— И в самом деле, — поразилась Майя. — Эй, Энди, ты что, не хочешь напиться и потрахаться с нами?

— Конечно хочу, — заверил тот. — Но сперва надо связаться кое с кем по гиперволновой.

— А на «Интрепиде» этого нельзя было сделать? — спросил Хэнсон.

— По гиперволновой — нет.

Дюваль закатила глаза:

— Твой последний бзик зашкаливает! Клянусь, Энди, с тех пор как тебе в башку втемяшился Дженкинс, ты стал настоящим занудой! Ты десять дней уже киснешь! Да встряхнись ты, унылая рожа!

— Обещаю, я быстро. — Даль улыбнулся. — Ребята, где вас искать?

— Я заказал нам люкс в местном «Хаятте». Ищи нас там, — посоветовал Хэнсон. — Но торопись: трезвости мы лишимся крайне скоро.

— А он — еще и невинности, — показал Финн на Хестера.

— Шел бы ты!.. — посоветовал Хестер и вдруг ухмыльнулся.

— Я мигом! — пообещал Даль.

— Ты уж не подведи! — приказал сурово Хэнсон, и компания двинулась по коридору, шутя и заливаясь смехом.

Даль проводил их взглядом и направился к торговому кварталу, где надеялся отыскать пункт гиперволновой связи.

Тот втиснулся между кафе и салоном татуировок. Комнатушка теснейшая, почти киоск, всего три терминала, исправных только два. В один орал и ругался пьяный парень с другого корабля. Даль занял свободный терминал.

На мониторе появилась надпись: «Добро пожаловать в узел гиперсвязи», затем — цена за минуту. Пятиминутный сеанс стоил почти столько же, сколько Далю платили в неделю. Он не слишком удивился. На открытие туннеля в пространстве-времени и мгновенную связь с терминалом, расположенным во многих световых годах, уходила уйма энергии. А она стоит денег.

Даль вынул анонимную кредитную карту, которую использовал, если не хотел связывать платеж со своим обычным банковским счетом, и положил на считывающую поверхность. Терминал принял карту и открыл окно «Передача». Даль назвал один из телефонов академии, подождал связи. Эндрю не сомневался: адресат звонка уже проснулся и занимается обычными повседневными делами. Вселенский союз жил по единому универсальному времени, иначе разная продолжительность световых дней на планетах союза и отличия временных зон сильно осложнили бы коммуникации. Но академия находилась в Бостоне. Правда, Даль толком не помнил, на сколько часов универсальное время отличается от бостонского.

На другом конце сняли трубку. Передача — только звук.

— Кем бы вы ни были, знайте: вы прерываете мою утреннюю пробежку, — сообщил женский голос.

Даль усмехнулся:

— Кейси, доброе утро! Как там мой любимый библиотекарь?

— О черт! Энди!

Секундой позже включилось изображение: улыбающаяся Кейси Зэйн на фоне фрегата «Конститьюшн».

— Вижу, ты снова трусишь по Тропе Свободы.

— По кирпичикам так легко бегается, не собьешься. Ты где?

— Приблизительно в трехстах световых годах, и плачу за каждый их дюйм по гиперволновой связи.

— Поняла. Тебе что-то нужно?

— В академии ведь есть чертежи всех построенных космических кораблей?

— Конечно. Само собой, тех, которые признает Вселенский союз.

— Архивные чертежи мог кто-либо изменить?

— Извне? Нет, конечно. Архивы не соединены с внешней сетью. Отчасти для предотвращения взлома. Все данные передаются через библиотекаря. Такая вот у нас система безопасности.

— Я так и думал. Есть у меня хоть малейший шанс получить от тебя чертежи «Интрепида»?

— Если не ошибаюсь, они не засекречены, так что проблем быть не должно. Хотя, наверное, придется отредактировать информацию о компьютерной сети и вооружении.

— Это ничего. Меня интересуют не они.

— Кстати, ты ведь служишь на «Интрепиде». Не можешь взять чертежи из корабельной базы данных?

— Я-то могу. Только на корабле кое-что перестроили, а мне хотелось бы глянуть на исходники. Для сравнения.

— Хорошо. Я скопирую чертежи и вышлю тебе, когда вернусь в библиотеку. Самое меньшее — через пару часов.

— Ладно. И еще: пожалуйста, не высылай их на мой адрес на «Интрепиде». — Даль назвал адрес ящика на почтовом сервере общего доступа, созданного еще в годы учебы в академии.

— Ты ведь знаешь, я должна зафиксировать запрос. В запись включается и адрес отправки данных.

— Без проблем. Я ничего не пытаюсь скрыть от Вселенского союза. Клянусь, никакого шпионажа.

— И этот человек звонит своей лучшей подруге из общественного гиперволнового терминала. Отчего-то ты не пользуешься личным телефоном.

— Кейси, поверь, я не склоняю тебя к государственной измене.

— Ладно. Мы старые приятели и все такое, но, знаешь ли, электронный шпионаж в мои обязанности не входит.

— За мной должок.

— Как только объявишься в Бостоне, с тебя хороший обед. Знаешь, жизнь библиотекаря-архивариуса не слишком богата на события. Хочется приобщиться к чужим приключениям.

— Поверь, сейчас я бы с радостью стал библиотекарем.

— Подлизываешься? Я вышлю данные, как только доберусь до кабинета. А теперь закругляйся, пока еще хоть какие-то деньги остались.

— Пока, Кейси, — улыбнулся Даль.

— Пока, — ответила она и отключилась.


Добравшись до люкса, Эндрю обнаружил там неожиданного гостя.

— Энди, ты ведь знаком с лейтенантом Керенским? — осведомилась Дюваль на удивление равнодушно.

Она и Хестер с двух сторон подпирали лейтенанта, уложив его руки себе на плечи, и, похоже, пытались удержать его в вертикальном положении. Одной рукой офицер крепко сжимал стакан с выпивкой.

— Сэр, — произнес Даль.

— Энди! — выговорил Керенский заплетающимся языком.

Он отцепился от Дюваль с Хестером, сделал два неверных шага и хлопнул Даля по плечу.

— Мы же в увольнении! Все ранги остались на борту! Для тебя я сейчас просто Анатолий! Ну-ка, назови меня по имени!

— Анатолий, — послушно сказал Даль.

— Видишь, это совсем не трудно.

Керенский залпом опорожнил стакан.

— А у меня выпивка кончилась, — объявил он и побрел прочь.

Даль глянул вопросительно на Дюваль и Хестера.

— Он заметил нас у входа в отель и присосался как пиявка, — пожаловалась Майя.

— Пьяная пиявка. Он наклюкался еще до нас, — пояснил Хестер.

— Пьяная похотливая пиявка, — добавила Дюваль. — Положил руку мне на плечо, чтобы сиськи пощупать. Лейтенант он или нет, я ему ввалю по полной.

— Пока план такой: напоим его до потери сознания, прежде чем он полезет к Майе, — объяснил Хестер. — Затем спустим по бельесбросу.

— Черт, опять он! — прошипела Дюваль.

Керенский приковылял назад. Шел он скорее вбок, чем вперед. Остановился, пытаясь поймать равновесие.

— Слушайте, а оставьте его на меня, — предложил Даль.

— Серьезно? — поразилась Дюваль.

— Ну да. Я посижу с ним, пока он не отключится.

— Парень, с меня минет.

— Э-э, что? — переспросил Даль.

— Что? — переспросил Хестер.

— Ой, пардон. В пехоте, когда кто-нибудь делает для тебя что-то хорошее, принято говорить, мол, ты должен ему секс. Если сделал мелочь, то вздроч. Среднее что-нибудь — минет. Ну а если одолжение на все сто, то перетрах. Это я по привычке ляпнула. Просто выражение такое.

— Ясно. — Даль вздохнул.

— Чтобы без непоняток: минет не предполагается.

— Но идея хорошая, — одобрил Даль и, глянув на Хестера, спросил: — Ты тоже хочешь задолжать мне минет?

— Как раз размышляю, — ответил тот.

— О, вы про минет? — пробормотал Керенский, доковыляв наконец.

— Да, я тоже в долгу, — подтвердил Хестер.

— Отлично! До встречи, — попрощался Даль, и Хестер с Дюваль стремительно удалились.

— Куда это они? — спросил Керенский, растерянно моргая.

— Они готовят вечеринку в честь дня рождения, — объяснил Даль. — Сэр, почему бы вам не присесть?

Он указал на диван.

— Зови меня Анатолий. Господи, как я ненавижу, когда в увольнительной обращаются по званию.

Он тяжко шлепнулся на диван, умудрившись при этом не расплескать свое пойло.

— Мы ж все братья по оружию, правда? Конечно, за исключением тех, кто сестры по оружию.

Он завертел головой, пытаясь отыскать Дюваль.

— Мне нравится твоя подруга.

— Я в курсе, — сообщил Даль, садясь.

— Знаешь, она спасла мне жизнь. Она — ангел. Думаешь, я ей нравлюсь?

— Нет.

— Почему это нет? — обиделся Керенский. — Она что, женщин предпочитает или вроде того?

— Она замужем за своей службой.

— А-а, замужем, — протянул Керенский разочарованно, очевидно не расслышав фразу целиком.

И основательно отхлебнул.

— Можно, я спрошу кое-что? — начал Даль.

Лейтенант шевельнул свободной рукой — мол, валяй.

— Как вы умудряетесь так быстро выздоравливать?

— Ты о чем?

— Помните, как вы заболели меровианской чумой?

— Конечно. Я чуть не умер.

— Знаю. Но через неделю вы возглавили разведмиссию, куда попал и я.

— Ну, знаешь, я ведь поправился. Они нашли лекарство.

— Да. Я принес это лекарство коммандеру К’роолю.

— Так это был ты! — завопил Керенский и, бросившись на энсина, облапил его что есть мочи.

Пойло выплеснулось из стакана и попало на шею Даля.

— И ты спас мне жизнь! В этой комнате полно людей, спасших мне жизнь! Я люблю вас всех!

Керенский прослезился.

— Рад был помочь, — сказал Даль, пытаясь со всей осторожностью спихнуть с себя тушку хнычущего лейтенанта.

Все прочие в комнате демонстративно не замечали возни на диване.

— Знаешь, даже если учесть лекарство, ты выздоровел очень быстро. А потом тебя серьезно ранило в разведмиссии, в которой участвовал и я. Но спустя пару дней ты снова бегал, как ни в чем не бывало.