Джон Скальци

Всепоглощающий огонь

Посвящается Мег Франк и Джеси Липп

Пролог

Много лет спустя Ленсон Орнилл с иронией вспоминал, что и начало, и конец того временно́го промежутка, когда он считал себя религиозным человеком, были обозначены одним конкретным изречением.

— Зашибись, твою мать! — сказала Гонре Орнилл своему мужу Тансу на мостике их корабля, носившего имя «Мы всегда были против».

Танс оторвался от своей рабочей станции, на которой обучал их одиннадцатилетнего сына Ленсона нюансам управления энергосистемой корабля.

— Что такое? — спросил он.

— Помнишь имперский корабль, который не стал нас догонять?

— Угу.

— Теперь он нас преследует.

Ленсон увидел, как его отец, нахмурившись, стирает с экрана программу управления энергосистемой и вызывает навигационный экран. На экране появились траектории всех кораблей между базой Кумаси и отмелью Потока, который должен был доставить «Против», после пяти недель пути, к Джокьякарте — следующему пункту назначения. Большинство кораблей были торговыми, как и «Против», а еще два — кораблями имперского флота. Один из них, «Оливир Брансид», только что лег на курс, который примерно через шесть часов должен был пересечься с курсом «Против», незадолго до того, как тот окажется у отмели.

— Я думал, мы в расчете, — сказал Танс жене.

— Мы действительно в расчете, — ответила Гонре.

Танс показал на экран, словно говоря: «Как видишь, явно нет».

— Мы в расчете, — покачав головой, повторила Гонре.

— На флоте новый командующий, — сказала связист Генаро Партридж, член команды «Против». — Я слышала, как Самхир говорил в кают-компании: мол, его об этом предупреждали, когда мы занимались погрузкой.

— И ты говоришь нам только теперь? — спросил Танс у Партридж.

— Извините. У нас был разговор в кают-компании. Я думала, Самхир вам рассказал.

— Я собирался вам рассказать, — сообщил три минуты спустя главный казначей корабля Самхир Гхан, поспешно появившийся на мостике. Ленсон, глядя на слегка запыхавшегося Гхана, понял, что еще немного — и его отец утратит свою репутацию великого капитана. — Извините. Мы были заняты погрузкой.

— Так расскажи сейчас, — велел Танс.

— Нового командующего флотом зовут Уитт. По всем признакам — тот еще жадина и придурок. Его перевели с Ядра — переспал с женой не того, кого следовало. Теперь он пытается вернуться и навести тут порядок. А значит, чтобы выслужиться, он готов нарушить давно устоявшуюся практику.

Танс нахмурился. Одиннадцатилетний Ленсон не знал во всех деталях, чем занимается отец, но уже понимал, что отцу нужны «хорошие отношения» с местными и имперскими правоохранительными органами в системах, куда путешествовал «Против». С этим была сопряжена и «устоявшаяся практика»: как недавно обнаружил Ленсон, она заключалась в том, чтобы снабжать некоторых людей деньгами и прочими желанными вещами не вполне законным способом.

Ленсона это не слишком волновало: по своему малолетству он верил, что родители делают все правильно по определению, и совсем не хотел вникать в подробности их работы.

— Кто тебе рассказал? — спросила Гонре у Гхана.

— Сайбел Таккат, — ответил Гхан. — Моя подруга с «Фенома». — Гхан имела в виду «Феноменальный вид», с которым они делили грузовой отсек на торговой базе Кумаси. Нередко небольшие корабли вроде «Против» и «Фенома» совместно нанимали грузовой отсек на станции, чтобы сэкономить деньги. Иногда во время погрузки и выгрузки возникала путаница и часть товара с одного корабля случайно оказывалась на другом. У Ленсона вдруг возникли подозрения, что и это часть устоявшейся практики. — Один из ее флотских клиентов отказался принять плату, сказав, что за ним слишком пристально наблюдают люди Уитта.

— Мы могли бы воспользоваться этой информацией раньше, — заметила Гонре.

— Извините, — повторил Гхан. — Я собирался вам рассказать. Я решил, будто Сайбел имеет в виду, что с взятками стали всерьез бороться, и нам придется теперь действовать не столь откровенно. Но я не думал, что имелось в виду преследование нас до самой отмели Потока.

Танс перевел взгляд на Партридж:

— С того флотского корабля что-нибудь слышно?

— Нет, они не выходят с нами на связь, — ответила Партридж. — Просто идут наперехват.

— Мы не развили полную мощность, — сказала Гонре мужу. — Можем и уйти от него.

— Нет, — покачал головой Танс, наблюдая на экране за «Брансидом». — Это большой корабль с огромной массой. Он медленнее набирает скорость, но потом движется быстрее нас. Если мы сейчас обратимся в бегство, они нагонят нас прежде, чем мы доберемся до отмели.

— Если они поймают нас с данным конкретным грузом, нам всем полный песец, — сказал Гхан и тут же вспомнил, к кому он обращается. — Э… сэр.

Танс лишь рассеянно кивнул в ответ, и его пальцы заплясали по клавиатуре. Ленсон увидел, что его отец рассчитывает траектории «Против» и «Брансида». Он не мог уловить всех подробностей, но услышал, как Танс удовлетворенно что-то проворчал. Затем капитан посмотрел на сына.

— Знаешь, чем я сейчас занимаюсь? — спросил он Ленсона.

— Нет, — ответил тот.

— Догадайся.

— Пытаешься ускользнуть от имперского корабля?

— Верно, — кивнул Танс. — И знаешь, как именно? Я уже говорил, что, если мы сейчас ускоримся, они нас нагонят.

— Не знаю, — ответил Ленсон.

— Ну же, пошевели мозгами, Лен.

Ленсон задумался.

— Ты просто выжидаешь, — наконец сказал он, надеясь, что о дальнейшем отец расспрашивать не станет: если честно, Ленсон понятия не имел, что будет дальше.

— Именно! — сказал Танс. — Существует момент времени, после которого мы сможем на полной скорости добраться до отмели Потока, а флотский корабль не перехватит нас, даже если сам разгонится до предела. И он отстоит, — Танс бросил взгляд на Гонре, — на четыре часа шестнадцать минут от нынешнего момента.

— Если только «Брансид» не начнет разгоняться раньше, — заметила Гонре.

— Да.

— И если наши двигатели выдержат полную нагрузку в течение трех часов пути до отмели.

— Да.

— И если выдержат наши пресс-поля, чтобы мы не превратились в студень от постоянной перегрузки.

— Да, — раздраженно бросил Танс.

— И если они не попытаются выпустить нам в хвост ракету.

— Мать твою, Гонре… — проговорил Танс.

— Просто хочу сказать: пока не очень-то радуйся, — заключила Гонре и повернулась к сыну. — А ты отправляйся к себе в каюту. У нас и без тебя много дел до отмели.

— В каюте мне нечем заняться, — пожаловался Ленсон.

— Занятие для тебя точно найдется. И оно называется «учеба».

Издав стон, Ленсон поплелся к себе в каюту: размером с чулан для швабр, она являлась вторым по роскошеству жилым помещением на корабле после каюты его родителей, размером с два чулана. В каюте Ленсон включил планшет и, вместо учебы, пару часов смотрел мультики, пока те внезапно не исчезли с экрана, сменившись образовательными материалами. Ленсон снова застонал, сердясь на мать, — несмотря на занятость, та все же нашла время проверить, что он смотрит, — и с неохотой принялся за чтение по религии, про Рахелу-пророчицу, первую главу и первую имперо Взаимозависимости.

Ленсон учился довольно лениво, а уроки религии казались ему самыми скучными из всех. Ни он, ни его родители не отличались религиозностью, следуя догматам церкви Взаимозависимости не больше, чем любой другой. Сами Орниллы не выступали против церкви и религии как таковой — Ленсон знал, что некоторые из членов команды «Против» исповедовали свою веру и родителей это нисколько не волновало. Они просто не придавали вере никакого значения, и сыну передалось их безразличие.

В одном можно было не сомневаться: Орниллы не принимали никакого участия в делах церкви Взаимозависимости. Ленсон знал о существовании других религий, но очень мало: нельзя было даже утверждать, что он их отвергает или не принимает. Такой вопрос для него просто не стоял.

А о церкви Взаимозависимости он знал хоть что-то. Одно из преимуществ официальной религии Взаимозависимости заключалось в том, что информация о ней была обязательной для усвоения каждым ребенком в империи как часть образовательной программы. Про церковь Взаимозависимости и пророчицу-имперо Рахелу знал каждый, и не важно, верил он в это или нет, интересовался этим или нет.

И еще Орниллы праздновали День имперо, привязанный ко дню рождения Рахелы по стандартному календарю, — он был, как и для остальных, поводом подольше поспать, обменяться подарками и наесться от пуза.

К несчастью для Ленсона, сейчас в его учебных материалах ничего не говорилось о Дне имперо, подарках и вкусной еде. Там обсуждались пророчества Рахелы, предсказания, подтолкнувшие отдельные системы с человеческими поселениями к объединению в империю, известную под названием Взаимозависимость, и позволившие создать экономические, законодательные и общественные структуры, продолжавшие существовать во Взаимозависимости уже более тысячи лет.

Все это казалось Ленсону чертовски скучным — не только потому, что авторы учебников, рассчитанных на читателей в возрасте от десяти до двенадцати лет, не слишком углублялись в сущность пророчеств или их воздействия, предпочитая простые описательные фразы, не оставлявшие места для интерпретаций и споров (хотя Ленсон, не особо выдающийся ученик, все равно не стал бы в них участвовать), но еще и потому, что во время чтения возникало смутное чувство, которое Ленсон вряд ли смог бы описать словами, даже если бы попытался.