Когда, как известно теперь, Аули трудился над сотворением гномов, он таил свои труды от остальных валар. Но, в конце концов, открыл жене своей Йаванне всё, что произошло [Сделалось. (В.А.М.)]. Тогда Йаванна ему сказала:

— Милостив Эру. Вижу я, как радо твоё сердце, и есть тебе чему радоваться; ибо получил ты не только прощение, но и награду. Оттого же, что скрывал ты всё от меня до самого конца, дети твои не смогут полюбить то, что я люблю. Больше всего возлюбят они то, что сделают своими руками, как и отец их. Будут они зарываться в землю, а того, что растёт на ней, беречь не станут. Многие деревья безжалостно покалечат они железными орудиями.

Но отвечал ей Аули:

— Так будут поступать и Дети Илюватара; ибо им надо будет есть и строить. То, чем владеешь ты, имеет свои достоинства, и если бы никакие дети не явились, было бы ценно само по себе. Но Эру даст пришедшим место для обитания, и будут они пользоваться всем, что найдут в Арде, и возблагодарят за это Эру, как задумал он.

— Если Мелькор не омрачит Тенью их сердца, — сказала Йаванна.

Ибо была она встревожена и печалилась в душе, страшась того, что может быть в Среднеземье в грядущем. И пошла она к Манвэ, и не выдала всего, что сказал ей Аули, но произнесла:

— Владыка Арды, правду ли говорил Аули, что когда явятся Дети, то завладеют они плодами труда моего и будут делать с ними, что хотят?

— Правду, — отвечал Манвэ. — А почему ты спрашиваешь, ведь ты и без Аули всё это знаешь?

Помолчала Йаванна, углубившись в собственные мысли. Потом ответила:

— Потому что в нетерпении моё сердце и неспокойно оно в ожидании грядущего. Всё, что сделала я, мне дорого. Разве не достаточно того, что Мелькор уже так много испортил? Неужели ничто из созданного мною не спасётся от власти других?

— Если дать тебе волю, что сохранила бы ты? — спросил Манвэ. — Что тебе дороже всего во владениях твоих?

— Всё дорого, — сказала Йаванна. — И всё дополняет друг друга. Но кельвар могут защититься или улететь, а ольвар растут в земле и поэтому не могут. Из них же больше всего я люблю деревья. Долго они растут, и быстро можно их срубить, и если не платят они дань, роняя плоды с ветвей, мало кто их жалеет. Вот моя мысль: можно ли сделать так, чтобы деревья говорили от имени всех, кто связан с землёй корнями, и карать тех, кто причинит им зло?

— Странная мысль, — сказал Манвэ.

— Но ведь это было в Песне, — сказала Йаванна. — Пока ты был на небе и вместе с Ульмо творил тучи и выливал из них дожди, я поднимала ветви больших деревьев навстречу твоим дождям, и под звон их и шум ветра некоторые из них пели, обращаясь к Илюватару.

Молча сидел Манвэ, а мысль Йаванны росла и разворачивалась в его душе, и узнал её Илюватар. Тогда Манвэ показалось, что песня ещё раз возникла и звучит вокруг него, и заметил он многое в этой песне, что раньше слышал, но не замечал. Наконец, и Видение снова возникло перед ним, но было оно не далеко, а рядом и вокруг, и сам он был частью его, и на руке Илюватара всё держалось. Потом рука вошла в Видение, и стали выходить из неё чудеса, скрывавшиеся от него дотоле в сердцах айнур.

Потом пробудился от этого Манвэ, спустился к Йаванне на Эзеллоар и сел рядом с ней под двумя Деревьями. И сказал Манвэ:

— О, Кементари, вот что изрёк Эру: «Неужели валар думают, что я не услышал всей Песни, даже тишайшего звука её, спетого еле слышным голосом? Знайте же и не пропустите: когда проснутся и явятся Дети, мысль Йаванны тоже проснётся и призовёт духов издалека, и будут ходить они среди кельвар и ольвар, а некоторые поселятся среди них и будут достойны почитания, и страшен будет справедливый гнев их. Но будет то лишь малое время, пока Перворожденные сильны, а Последовавшие за ними юны». Вспомни теперь, Кементари, что ты не всегда пела свою песню одна. Вспомни, как твоя мысль встретилась с моей, и летели они рядом, словно две большие птицы, над облаками? Это тоже слышал Илюватар, и прежде чем проснутся Дети его, вылетят в мир быстрее ветра на мощных крыльях Орлы Повелителей Запада.

Рада была Йаванна, и встала она, воздев руки к небесам, и сказала:

— Высоко вырастут деревья Кементари, чтобы Орлы Короля из королей гнездились на них!

Манвэ встал тоже, и показалось Йаванне, что необыкновенно высок он, и голос его доходит до неё оттуда, где лишь ветры летают:

— Нет, — сказал он. — Лишь деревья Аули достаточно высоки для их гнездовий. В горах поселятся Орлы и оттуда услышат голоса взывающих к ним. А в лесах будут бродить Пастухи Деревьев.

Тогда расстались Манвэ и Йаванна, и вернулась Йаванна к Аули. Был он в кузнице, выливал расплавленный металл в формы.

— Щедр Эру, — сказала она. — Пусть теперь поберегутся твои Дети! В лесах появится сила, которая погубит их, если они прогневят её.

— Всё равно им понадобятся дрова, — сказал Аули и продолжал работать.

Глава 3

О появлении эльфов и пленении Мелькора

Много долгих веков счастливо прожили валар в свете Двух Деревьев за горами земли Аман, а всё Среднеземье в это время погрузилось в звёздные сумерки. Пока горели Светильники Валар, земля начала покрываться растениями, но не росли они больше, ибо стало темно. Однако старейшее из живущего не погибло: уцелели гигантские водоросли в море и огромные деревья на земле, под которыми залегли тени; в долинах, у подножий объятых мраком гор, жили тёмные твари, сохранившие древнюю силу. Редко приходили валар в эти леса и долины, лишь Йаванна и Оромэ спускались туда. Бродила Йаванна в тенях и печалилась, ибо растения замерли. Весна Арды прошла, её обещания не спешили сбываться. Тогда погрузила Йаванна в сон многое из того, что создала, чтобы не старело оно и не угасало, а дождалось пробуждения, когда свершится задуманное.

Мелькор же на севере копил силы и не спал, а трудился и следил за всем. Злобные твари, которых он сделал из добрых зверей, изуродовав их, бродили по Арде, и тёмные чудовища таились в дремлющих лесах. В Утумно собрал Мелькор демонов, первыми примкнувших к нему, когда был он ещё велик и хорош. По мере того, как он развращался, становились они похожими на него: огонь заменил им сердце, окутались они мраком, ужас шёл перед ними, и пламенные бичи были у них. Балрогами назвали их позднее в Среднеземье. И множество других чудовищ выпестовал Мелькор в то тёмное время, разнообразных по виду и размерам, и долго потом тревожили они мир. Владения же свои Мелькор расширял на юг.

А близ северо-западного побережья Великого Моря построил Мелькор ещё одну крепость с большой оружейней, чтобы отразить любое нападение из земли Аман, чего он всегда боялся. Саурон, полководец Мелькора, распоряжался там; название той крепости было Ангбанд.

Стало так, что валар собрались на совет, ибо встревожили их вести с Внешних Земель, которые принесли Йаванна и Оромэ. Обратилась Йаванна ко всем валар и сказала:

— О, могучие властители Арды, Видение Илюватара было кратким, его слишком скоро отняли у нас, так что вряд ли сможем мы угадать в малом числе дней назначенный Час. Но знайте: час этот близок, надежды наши сбудутся уже в эту эпоху, скоро проснутся Дети. Неужели мы оставим им для обитания опустошённые земли, в которых поселилось Зло? У нас есть свет, неужели им придётся блуждать во тьме? Неужели назовут они Повелителем Мелькора, пока Манвэ восседает на Таникветиле?

И закричал Тулькас:

— Не будет этого! Начнём войну, немедля! Мы слишком долго отдыхаем после битвы, разве силы наши не восстановились? Что же он один вечно будет победителем?

Манвэ просил Мандоса сказать своё слово, и сказал Мандос:

— Дети Илюватара в самом деле придут в эту эпоху, но ещё не пришли они. Судьба Перворожденных — явиться в темноте, и сначала они должны увидеть звёзды. Когда будет Большой Свет, наступит пора их угасания. На Варду будет их надежда, к ней станут взывать они в нужде.

Тогда Варда покинула совет и стала смотреть во тьму с высот Таникветиля, и увидела тёмное Среднеземье среди бесчисленных звёзд, далёких и слабо светящихся. И начались великие труды её. Не знали таких трудов валар с тех пор, как пришли на Арду. Взяла она серебряные росы Тельпериона из больших чанов, куда собирала их, и сделала новые звёзды, ярче прежних, чтобы встретить Перворожденных. И за это, та, чьё имя в глубинах времени, при творении Эа, было Тинталлэ, Зажигающая Огни, была потом названа эльфами Элентари, Королева Звёзд. Сотворила она тогда красную звезду Карнил и синюю звезду Луинил, а также Нэнар и Лумбар, Элеммирэ и сияющую Алкаринквэ; а многие из прежних звёзд расставила знаками на небесах Арды так, что получились созвездия: Вильварин (Бабочка), и Телумендиль, и Соронумэ, и Анаррима, и Менельмакар (Небесный Меченосец) с сияющим поясом, который предвещает Последнюю Битву в конце мира. А высоко над севером, своей волей, раскачала она корону из семи крупных звёзд Валакирк, Серп Валар, знак рока, вызов Мелькору.

Говорят, что лишь окончила Варда свои труды, а были они долгими, и впервые вышел в небо Менельмакар, и синий огонёк Хеллуина замерцал над пограничными туманами мира, в тот самый час проснулись Дети Земли, Перворожденные Илюватара. Под звёздами на берегу Куивиенэна, Озера Пробуждения, восстали они от сна. Ещё молчали их уста, но первое, на что устремили они взгляд свой, были звёзды небесные. С тех пор и навсегда полюбили они звёздный свет и почитают Варду Элентари превыше всех валар.