Кабал бросил взгляд на мертвеца. Судя по всему, Антробус не был приверженцем диет и спорта. Одна нога явно страдала от подагры, а живот трепыхался словно незастывшее бланманже. Кабал быстро оценил примерный вес трупа, подсчитал имеющиеся в наличии пробирки с реагентом и решил, что этого недостаточно.

Марша́л сидел на мраморном парапете рядом с водонагревателем и постукивал сигаретой по серебряному портсигару. Кабал поднял палец в предупредительном жесте.

— Курите в другом месте. Тут имеется морозильник для мяса?

Граф с тоской посмотрел на сигарету и убрал ее обратно.

— Да.

— Превосходно. — Кабал набрал немного жидкости из одного фиала в пятимиллиметровый шприц и ввел ее в холодную, неподвижную сонную артерию императора.

— Препарат запустит каталитическую реакцию в сердечно-сосудистой системе монарха, тем самым замедлив процесс разложения. Остальное довершит морозильник. — Кабал вытащил блокнот и быстро что-то записал. — Пока император находится на охлаждении, я синтезирую необходимые реагенты. Мне потребуются следующие компоненты. — Он направился к графу, на ходу вырывав листок, и вложил его в ладонь Марша́лу. Тот прочел список. — Время не ждет, граф.

Граф постучал по бумажке.

— Два фунта только что вырезанных гипофизов. Не уверен, что имперские бакалейщики торгуют чем-то подобным. Непросто будет собрать все необходимое.

— Это, — Кабал двинулся обратно к императору, — не моя проблема. Если вы хотите, чтобы сия масса жира голубых кровей произнесла речь в назначенный срок, вы добудете все, что я прошу.

Кабал повесил пиджак на барашковую гайку операционного светильника и принялся закатывать рукава:

— И сделаете это как можно скорее.

Несколько мгновений казалось, будто граф собирается что-то сказать. Затем он передумал, выпрямился.

— Я прослежу, чтобы вам доставили все. — он снова взглянул на список и скривил губы, — …компоненты.

Марша́л вышел из комнаты, его сапоги громко цокали — резкие звуки отражались от выложенных плиткой стен.

В коридоре он щелкнул пальцами — в мгновение ока подле него вырос адъютант. Граф передал ему список.

— Добудьте все ингредиенты как можно скорее и отдайте Кабалу.

Адъютант, принадлежавший к наиболее многочисленной прослойке солдат-аристократов и даже имевший улей — все во имя славы своих усов, — беззвучно зашевелил губами, читая список.

— Сэр, а что такое эти гипофизы? Для несведущего.

— Гипофиз находится в мозгу у человека, никто его добровольно не отдаст. Прочешите морги. Но помните — гипофизы нужны нам свежими!

— Судя по всему, они не очень большие. Потребуется не один и не два источника, чтобы набрать этих негодников на пару фунтов. Что если в моргах мы не найдем столько, сколько нужно?

Граф пристально посмотрел на адъютанта.

— Тогда отыщите доноров, — сказал он с намеком, который понял даже лейтенант Карштец.

— Есть! — ответил тот и промаршировал к выходу, цокая каблуками сапог, которые выглядели куда более блестящими, чем он сам. У дверей лейтенант остановился и повернулся. — И еще, сэр. Когда наш приятель некромант выполнит, что от него требуется, и оживит старину Антробуса, чтобы тот выступил с речью, вы по-прежнему хотите, чтобы я его того?

Граф ненадолго задумался.

— Нет, небольшие изменения в плане. Когда Кабал закончит — вне зависимости от того, преуспеет он или нет, — я не хочу, чтобы вы его убивали. — Рука графа легла на эфес сабли. — Я сам это сделаю.

По всему городу в заключениях меняли причины смерти, чтобы оправдать изъятие мозга. Внезапно оказывалось, что мужчины, которых нашли с кинжалом в спине, умерли от инсульта. Особо принципиальные сотрудники морга сочли уместным пожаловаться.

— Что за ерунда! — рявкнул на лейтенанта Каршетца районный следователь, когда они стояли у стола со свежим трупом молодого человека. — Я категорически запрещаю вскрывать череп этого мужчины, когда совершенно очевидно, что причина смерти — ранение мечом в грудь! Возможно, ему и стоило проверить голову до того, как он ввязался в дуэль, но сейчас уже слишком поздно.

— Нет, уверяю вас, сэр, — сказал Каршец. — Этот мужчина умер от апоплексического удара, вызванного паталогическими изменениями. — он вытащил смятый листок бумаги из ташки и прочел: — …шишковидной железы. — Он снова убрал листок. — Она, знаете ли, находится в мозгу.

— Да в курсе я, где она находится! Я не понимаю, каким образом ранение мечом связано с… Ааагх!

В этот момент лейтенант Каршец потерял терпение, вытащил меч и проткнул следователя. Затем вытер лезвие о подвернувшуюся простыню и спрятал клинок в ножны.

— Видите? — спросил он помощника следователя, который хорошенько струхнул и стал серого цвета. — Ранение мечом в грудь, а умер он от чего?

— Паталогического изменения… шишковидной железы? — рискнул предположить помощник следователя.

— Отлично! Так и знал, что вы сможете занять место теперь, когда этот. — лейтенант сделал неявный жест в сторону мертвого следователя, — герр Бедняга откинул копыта. В общем, будьте человеком и извлеките орган, послуживший причиной смерти. Засуньте в банку, когда закончите, за ней зайдет маленький человечек. Мне пора — в городе настоящая эпидемия. Счастливо оставаться!


Кабал работал медленно, но уверенно. Он практически не спал, ел мало и едва ли разговаривал, разве что требовал очередной реагент или прибор. О каждом его шаге докладывали графу Марша́лу — о каждой капле из пипетки, обо всех наблюдаемых процессах; в короткие промежутки, пока некромант спал, его записи выкрадывали, копировали и возвращали на место. Граф изучал их, но ничего не мог разобрать — он счел их каким-то персональным шифром и передал в отдел криптографии Имперской службы разведки. Чуть менее загадочным — по крайней мере для проницательного взора графа — оказалось требование доставить пятьдесять футов недавно сбритой кошачьей шерсти. Тюремщики замка Харслаус еще долго будут ходить все перебинтованные. А мешок с плодами их трудов нетронутый стоял в углу. Граф прекрасно понимал, когда речь шла о мелкой мести, и приветствовал ее: подобное поведение говорило о том, что Кабал куда более человечен, чем пытается казаться, и что где-то внутри, пусть и глубоко запрятанное, в нем живет чувство юмора, хотя и жестокое. Человек познается по поступкам, а граф предпочитал знать, с кем имеет дело.

Приближался день торжественной речи, и Кабал наконец послал за останками покойного императора. Его уложили оттаивать в круг из ламп, изготовленных в соответствие с требованиями Кабала — смесь масел, на которых они работали, привела в замешательство небольшую армию химиков, собранных Марша́лом. Кабал распорядился аккуратно уложить Антробуса на холодный белый пол, затем расставил по кругу пять ламп отражающей стороной внутрь, так, что каждая оказалась на вершине правильного пятигранника. Между собой лампы соединяли светящиеся трубки, которые заполнял газ, в теории не дававший свечения. Газовая смесь стоила одному из мастеров-изготовителей рассудка. Сейчас он находился в обитой мягким материалом клетке и кричал об инфрафиолете и углах времени. Марша́л намеренно не стал читать технический отчет и приказал разрушить все оборудование Кабала, как только оно будет использовано по назначению.

Лампы и трубки светили ровно двадцать три часа, после чего резко погасли. Все это время Кабал сидел в позе лотоса, находясь в легком трансе, и бормотал себе под нос что-то вроде мантры.

— Уж не знаю, мошенник он или действительно специалист, — заметил Карштец накануне вечером, — но чем бы он там ни занимался, он жутко хорош в своем деле. Еще «Бычьей крови» [Egri Bikavér (в переводе с венгерского — «Эгерская бычья кровь») — купажное вино, производимое в Венгрии. // Но стоит ли их винить? Оперативники отказались от одного способа понять незнакомца (проверки на полиграфе) в пользу другого: собственного суждения. И это абсолютно логично. // Детектор лжи — это ведь не анализ крови на вирус, тут результаты нельзя трактовать однозначно. У оперативников имелся многолетний опыт работы с агентами: они встречались, беседовали, анализировали предоставленные им отчеты. Оценка опытного профессионала, сформировавшаяся не за один год, должна быть ближе к истине, чем выводы после торопливой беседы в номере отеля, верно ведь? Ага, как бы не так! // «Многие оперативники думали: “Я стреляный воробей, меня на мякине не проведешь”. Особенно усердствовал один, который и впрямь был превосходным офицером, его считали чуть ли не лучшим во всем ЦРУ, — говорит Салливан, очевидно имея в виду Альпиниста. — Однако беднягу развели, как малое дитя. Кубинцы засняли на пленку, как он начиняет тайник. Просто кошмар».]?

Как только погас свет, глаза Кабала закатились, и он метнулся внутрь пятиугольника из трубок. Он вытащил из кармана шприц, набрал в него светящейся жидкости из бутылочки и принялся колоть труп в определенных местах — в виски, основание шеи, в солнечное сплетение. К несчастью, в помещении не оказалось никого, кроме Марша́ла, когда Кабалу понадобилось повернуть тушу императора, чтобы добраться до менее привлекательных мест.

— Что вы делаете? — спросил граф, чтобы отвлечься на разговор и не думать о том, где именно сейчас находятся его руки.

Кабал ничего не ответил — он вводил пятьдесят миллилитров жидкости, точно разместив конец большой стальной иглы, которая входила в тело с некоторым сопротивлением под треск разрывающихся хрящей.

— Вам известно, что такое ка?

— Нет.


— Ки?

— Нет.

— Чакра?

— А, это такой круглый ножик с какого-то субконтинента. В умелых руках — страшное оружие, — с энтузиазмом ответил Марша́л.

Кабал умолк на полсекунды, затем продолжил:

— И все?

— Да.

— Тогда я не могу объяснить вам, что делаю. Возвращайтесь, когда выучите что-то не только про смерть, но и про жизнь.

Граф Марша́л посмотрел на Кабала, бледнея от гнева. Кабал спокойно уставился на него в ответ, отметив для себя, как легко спровоцировать Марша́ла, а еще разглядев у него на щеке шрам, который, судя по всему, становился виден, только когда граф злился.

— Сражаетесь на дуэлях, граф?

Граф взял себя в руки.