У Дейемона и Рейениры, с другой стороны, имелись Караксес и Сиракс — великолепные, огромные звери. Караксес, привыкший на Ступенях к огню и крови, был особенно грозен. Все трое сыновей Рейениры от Лейенора Велариона были наездниками, а их драконы — Вермакс, Арракс и Тираксес — подрастали как на дрожжах. Эйегон Младший, первенец Рейениры от принца Дейемона, владел молодым драконом Тучей, но пока не летал на нем, а его младший брат Визерис не расставался со своим драконьим яйцом. Дракониха самой принцессы Рейенис, Мелейс, обленилась с годами, но была по-прежнему страшна в гневе. Дочери-близнецы Дейемона от первого брака с Лейеной Веларион тоже могли со временем сесть на драконов. Бледно-зеленый Лунный Танцор Бейелы почти уже дорос до того, чтобы носить ее на спине; дракончик ее сестры Рейены умер вскоре после того, как вылупился, но девочка получила из новой кладки Сиракс другое яйцо. Рейена укладывала его спать с собой и молилась, чтобы у нее появился дракон, не уступающий сестрину.

Кроме того, в дымных пещерах над замком гнездились еще шесть драконов. Трое были объезжены: бледно-серый Среброкрылый принадлежал когда-то королеве Алисанне, Морское Чудо — сиру Лейенору Велариону, на старом Вермиторе никто не летал после смерти короля Джейехериса. Трое были дикарями, никогда не знавшими всадника: в народе их называли Бараний Вор, Серый Призрак и Людоед. «Найдите всадников для Среброкрылого, Вермитора, Морского Чуда, и у нас будет девять драконов против четырех Эйегоновых. Объездите их диких сородичей, и вот вам уже дюжина, не считая даже и Тучи, — сказала принцесса Рейенис. — С ними мы выиграем войну».

Лорды Селтигар и Стаунтон согласились с ней: Эйегон Завоеватель и его сестры доказали, что никакое войско не устоит против драконьего пламени. Селтигар уговаривал Рейениру тут же вылететь в Королевскую Гавань и спалить город. «Какой нам от этого прок, милорд? — осведомился Морской Змей. — Мы хотим править этим городом, зачем же его сжигать».

«До этого и не дойдет, — настаивал Селтигар. — Узурпатору придется бросить в битву своих четырех драконов, и наши девять, без сомнения, их одолеют».

«Но какой ценой? — спросила Рейенира. — Не забудьте, что на трех из них полетят мои сыновья; да и о каких девяти драконах вы говорите? Я еще нескоро смогу летать. И кто же сядет на Среброкрылого, Вермитора, Морское Чудо — не вы ли, милорд? Вряд ли, мне думается. У нас будет пять драконов против четырех, один из которых — Вхагар. Никакое это не преимущество».

Принц Дейемон неожиданно поддержал жену. «Мои враги на Ступенях сразу бежали в укрытие, завидев в воздухе Караксеса или услыхав его рев, но у них-то драконов не было. Человеку непросто сразить дракона, но один дракон может убить другого, и такое случалось не раз. Любой знаток валирийской истории скажет вам то же самое. Я брошу наших драконов в бой с узурпаторскими, только если другого выбора не останется; их можно использовать иначе и с большей пользой». — Сказав это, принц изложил «черному» совету свой план: в ответ на коронацию Эйегона необходимо короновать Рейениру, а после разослать всюду воронов и призвать лордов Семи Королевств присягнуть на верность истинной королеве.

«Прежде чем браться за оружие, следует прибегнуть к словам», — сказал принц. Он настаивал, что ключ к победе — в руках великих домов, за коими пойдут их вассалы и знаменосцы. Эйегон уже заручился поддержкой Ланнистеров с Бобрового Утеса; лорд Тирелл из Хайгардена — еще плаксивый младенец в пеленках, и его мать, леди-регентша, скорее всего объединится со своими могущественными знаменосцами Хайтауэрами… но прочим домам еще предстоит сделать свой выбор.

«Штормовой Предел будет наш», — заявила Рейенис, принадлежавшая к роду Баратеонов со стороны матери: покойный лорд Бормунд был ее преданным другом.

Дейемон имел веские причины надеяться, что и Дева Долины будет на их стороне. Эйегон, рассудил он, непременно обратится за поддержкой на Пайк, ведь сравняться на море с домом Веларионов могут только Железные острова. Однако Железные Люди известны своим непостоянством, а Далтон Грейджой любит кровавые битвы; его можно будет легко переманить на сторону принцессы.

Север слишком далеко, чтобы с ним считаться, счел совет: пока Старки соберут свои знамена и выступят на юг, война, глядишь, уже кончится. Остаются сварливые речные лорды, коими (по крайней мере, на словах) управляет дом Талли из Риверрана. «У нас есть друзья в речных землях, — сказал Дейемон, — но не все пока осмеливаются признать, за кого они. Надо найти место, где они все могли бы собраться, замок достаточно большой, чтобы вместить немалую рать, и достаточно крепкий, чтобы устоять против сил узурпатора. Такое место есть: Харренхолл». — И принц показал лордам карту.

Порешили на том, что Дейемон верхом на Караксесе поведет войско на Харренхолл, а Рейенира останется на Драконьем Камне, пока не поправится. Флот Велариона выдвинется с Драконьего Камня и Дрифтмарка и перекроет Глотку, дабы ни один корабль не мог войти в Черноводный залив или выйти из оного. «Сил для штурма Королевской Гавани у нас нет, — сказал принц, — а враги наши не могут надеяться на взятие Драконьего Камня. Но Эйегон еще зелен; таких юнцов легко раздразнить. Может, нам удастся привести его в такую ярость, что он, не раздумывая, бросится в бой». Принцессе Рейенис предписывалось охранять флот, которым будет командовать Морской Змей, от нападения вражеских драконов. Между тем в Риверран, в Орлиное Гнездо, в Штормовой Предел и на Пайк будут отправлены вороны, чтобы заручиться поддержкой тамошних лордов.

Тут подал голос Джакайерис, старший сын королевы. «Послания лордам должны доставить мы, — сказал он. — Драконы убедят их быстрее, чем вороны». Люцерис поддержал брата, сказав, что они с Джаком почти уже взрослые. «Дядя зовет нас Стронгами, но лорды, увидев нас верхом на драконах, поймут, что он лжет — ведь драконы подвластны только Таргариенам». Гриб говорит, что Морской Змей в ответ на эти слова проворчал, что мальчишки — настоящие Веларионы, но сказано это было с улыбкой и гордостью. Даже юный Джоффри выразил готовность лететь на Тираксесе вместе с братьями.

Его Рейенира не пустила (Джоффу было всего двенадцать), но Джакайерису исполнилось уже пятнадцать, а Люцерису — четырнадцать; эти смелые и красивые юноши хорошо владели оружием и давно служили оруженосцами. «Вы полетите как гонцы, не как рыцари, и не должны сражаться», — сказала мать сыновьям и не отпускала их, пока они не поклялись на Семиконечной Звезде. Решили, что Джакайерис, как старший, предпримет более долгое и опасное путешествие и отправится сначала в Гнездо к Деве Долины, затем в Белую Гавань к лорду Мандерли и, наконец, в Винтерфелл к лорду Старку. Миссия Люцериса была короче и безопаснее: ему поручили лететь в Штормовой Предел, где лорд Боррос, как все полагали, окажет ему радушный прием.

На другой же день Рейениру спешно короновали. Прибытию бывшего королевского гвардейца сира Стеффона Дарклина и его товарищей-роялистов на Драконьем камне немало обрадовались, особенно когда узнали, что они привезли с собой корону Эйегона Завоевателя. (Сир Отто объявил сира Стеффона и других беглецов изменниками и назначил награду за их головы.) На глазах у трехсот свидетелей принц Дейемон возложил венец Старого Короля на чело жены, объявив ее Рейенирой Первой из дома Таргариенов, королевой андалов, ройнаров и Первых Людей. Себя Дейемон объявил Хранителем Государства, Рейенира же сделала старшего сына своего Джакайериса принцем Драконьего Камня и наследником Железного Трона.

Первый ее королевский указ объявлял сира Отто Хайтауэра и королеву Алисент мятежниками и государственными изменниками. «Что до братьев моих по отцу и моей милой сестры Гелайены, то ясно, что их сбили с пути дурные советчики. Пусть они явятся на Драконий Камень, преклонят колено и попросят меня о прощении; тогда я охотно сохраню им жизни и вновь приму их в свое сердце, ибо их кровь — моя кровь, и нет хуже проклятия, чем то, что падет на голову братоубийцы».

Весть о коронации Рейениры дошла до Красного Замка на другой день и вызвала великое неудовольствие Эйегона II. «Сестра моя по отцу и мой дядя повинны в измене, — объявил молодой король. — Я желаю, чтобы их лишили всех прав и титулов, взяли под стражу и предали смерти».

Более трезвые головы в «зеленом» совете советовали прибегнуть к переговорам. «Надо убедить принцессу, что дело ее безнадежно, — говорил великий мейстер Орвил. — Братья не должны воевать с сестрами; пошлите меня к ней, и мы придем к дружескому согласию».

Эйегон, однако, и слышать о том не хотел. По словам септона Евстахия, король обвинял Орвила в неверности и грозил бросить его в темницу «к его „черным“ дружкам». Лишь когда обе королевы — королева-мать Алисент и супруга его Гелайена — поддержали великого мейстера, вспыльчивый Эйегон нехотя уступил и послал Орвила на Драконий Камень под мирным знаменем, в сопровождении свиты, включавшей сира Аррика Каргилла из Королевской Гвардии, сира Гвейна Хайтауэра из городской стражи и десяток писцов и септонов (в числе коих был и Евстахий).