5

Когда веселье наконец стихло и друзья утерли глаза, обоих вдруг посетила одна и та же мысль.

— А пистолеты-то не выстрелили! — сказал Джек.

— Вот именно! — ответил Том и резко повернулся к секундантам.

За дракой они совсем забыли о господине из Лондона. Сейчас же их терзали противоречивые чувства: оба были возмущены предполагаемым обманом и в то же время боялись, что он презирает их за мальчишество. Румяные и все еще не отдышавшиеся, друзья смотрели на него во все глаза.

Сэр Гэвин, который все это время как ни в чем не бывало сидел на пеньке, встал и зашагал вперед, одобрительно приговаривая:

— Великолепно! Правда, иногда довольно грубо и вызывающе, но я бы с удовольствием посмотрел на вас обоих без верхней одежды. Будете в Лондоне — дайте мне знать, я отведу вас в боксерский зал Джексона.

Такое лестное предложение от знаменитого покровителя большого ринга не могло не смягчить уязвленных чувств недавних соперников. И все же оставить без внимания нарушение правил не представлялось возможным.

— Сэр, ни мое оружие, ни оружие моего друга не было заряжено! — обвинительным тоном заявил Джек.

— Знаете, о чем я только что вспомнил? — откликнулся сэр Гэвин. — У меня ведь дырявая память! Приношу свои извинения, честное слово. Со мной постоянно такое случается, вы должны меня простить.

У приятелей возникло подозрение, что над ними смеются, но затеять ссору с господином из Лондона было задачей не из легких. Впрочем, Том быстро нашел решение этой проблемы, накинувшись на Гарри.

— А ты почему не проверил оружие? Ты мой секундант! — с суровым видом спросил он.

— Я проверял! — ответил тот и расхохотался.

Пусть они не знали, как вести себя с господином из Лондона, зато им не составляло труда поставить на место Гарри, имевшего наглость потешаться над людьми, которые время от времени исключительно из жалости позволяли ему участвовать в своих развлечениях. Друзья смерили его взглядами и стали решительно приближаться.

Путь им преградил господин из Лондона.

— Вина полностью на мне. Скажите, вы в самом деле хотели убить друг друга?

— Нет! — ответил Джек. — Напрасно вы, сэр, влезли не в свое дело и не зарядили пистолеты, потому что мы в любом случае стреляли бы в воздух!

— Моя бестактность частенько не дает мне уснуть по ночам, — стал оправдываться сэр Гэвин. — Видите ли, меня просили… просила одна леди… вмешаться в вашу ссору. Что же мне еще оставалось?

Вспомнив события давешнего вечера, Джек с беспокойством посмотрел на Тома.

— Том, почему?

Том покраснел.

— Неважно! Разумеется… в любви и на войне все средства хороши, но эти розы! Никогда не думал, что ты так со мной поступишь!

— Какие розы? — спросил Джек.

— Твои. Те, что она держала в руках.

— Это не мои розы! — воскликнул Джек и сверкнул глазами. — Вот те на, Том! Мне уже хочется вызвать на дуэль тебя. Ты решил, что я способен на такую подлость? Уму непостижимо!

— Не твои?! — удивился Том.

Сэр Гэвин деликатно кашлянул.

— Если вы о тех цветах, что держала вчера вечером мисс Трин, то они от меня!

Молодые люди уставились на него.

— Надеюсь, вы оба не вызовете на дуэль меня, — сказал он, — но дело в том, что мисс Трин оказала мне честь, согласившись стать моей женой. О помолвке было объявлено вчера за ужином.

Новость оказалась шокирующей. Оба неудачливых претендента на руку и сердце попытались представить себе, что теперь их жизнь разрушена, — но безуспешно. Том с достоинством произнес:

— Вы могли сообщить нам об этом вчера вечером, сэр!

— Конечно, мог, но у меня возникло странное ощущение, что это совершенно бесполезно, — признался сэр Гэвин.

Друзья задумались. На серьезном лице Тома появилась невольная улыбка.

— Пожалуй, вы правы, — неохотно согласился он.

Джек чинно поклонился.

— Позвольте пожелать вам счастья, сэр, — благородно произнес он.

— Очень вам признателен, — любезно поблагодарил сэр Гэвин.

— Наверное, в ваших глазах мы выглядели как полные болваны, сэр? — спросил Том, краснея.

— Ничуть, — ответил сэр Гэвин. — Вы вели себя весьма достойно, и я счастлив помочь в деле чести, столь похвальном для обоих противников. А сейчас поедемте в трактир за этой чудесной рощей. Полчаса назад я сделал заказ, и, думаю, завтрак уже готов. Да и лошадей жалко — застоялись.

— Это точно! — воскликнул Том. — Превосходные у вас кони, сэр! Красавцы!

— Рад, что они вам нравятся, — сказал сэр Гэвин. — Прошу, проверьте их в деле. Поезжайте на них в «Восходящее солнце», а я с вашего позволения сяду в двуколку.

Ожидать от двух начинающих наездников, что они станут страдать из-за своих разбитых сердец, когда им подвернулся случай управлять парой чистопородных скакунов, — это уж слишком. Том с Джеком кратко, но горячо поблагодарили сэра Гэвина и поспешили к экипажу, споря о том, кому первому достанутся вожжи.

Сэр Гэвин, искренне надеясь, что решение доверить им пару строптивых лошадей не окажется опрометчивым, взял под руку своего коллегу-секунданта и мягко подтолкнул его к скромной двуколке.

Тайное дело

Беспокойным взглядом своих обычно веселых серых глаз мисс Тресилиан окинула стоящую перед ней пару. Не то чтобы вид мистера Роузли и мисс Люси Тресилиан чем-либо смутил бы даже самого придирчивого критика, ведь таких красивых людей и сыскать-то трудно: девушка — жгучая брюнетка, изящно сложенный джентльмен — сама юность с золотыми локонами и классическими чертами лица. Одет он был вполне уместно для утреннего визита: в синий сюртук, бежевые панталоны и ботфорты; а если складки шейного платка и не достигли щегольских высот, то молодой человек совершенно точно приложил все усилия к тому, чтобы они выглядели наилучшим образом. Собственно говоря, вид мистера Роузли всецело соответствовал торжественному событию: он явился просить у мисс Тресилиан руки ее племянницы.

Робко улыбнувшись, юноша произнес:

— Полагаю, для вас это не стало неожиданностью, мадам! Вы были так добры, и я убежден… то есть… позволил себе рассчитывать, что вы не будете против.

Нет, неожиданностью для мисс Тресилиан это не стало. Почти год минул с тех пор, как мистера Роузли представили ее племяннице в Лоуэр-Румз, в Бате. С того дня ни один из них не нарушил верность другому, хотя и Люси не испытывала недостатка в поклонниках, и за молодым человеком, наделенным столь красивой внешностью и большим состоянием, наверняка охотилось великое множество потенциальных невест. К тому же мисс Тресилиан не могла отрицать, что с благосклонностью смотрела на эту пару: они в высшей степени подходили друг другу.

— Конечно, она не будет против! — воскликнула Люси. — Вы ведь обо всем догадывались с самого начала, да, тетя Элинор?

— Да, — призналась мисс Тресилиан. — Но пока мы не привезли тебя в Лондон, милая, я не знала, что семья Артура не согласна с этим союзом.

— О нет! — быстро вставил мистер Роузли. — Возражает только Ивер! Моя сестра в полном восторге.

— А лорд Ивер приходится Артуру всего лишь кузеном, — сказала Люси. — Троюродным. Почти и не родственник вовсе!

Услышав это, мистер Роузли нерешительно произнес:

— Вообще-то он мой опекун. Я бы ни за что на свете не стал огорчать его, только он утверждает, что мы слишком молоды… и все в таком духе. Но он изменит свое мнение! Особенно если я скажу, что вы не против нашего брака, мадам.

— Я, конечно, не против, — задумчиво ответила мисс Тресилиан, — однако соглашусь с лордом Ивером, вы еще очень молоды. У Люси это первый сезон, и…

— Как же можно, тетя? — запротестовала ее племянница. — Да, я начала выезжать в свет только в прошлом месяце, но вы ведь знаете, что привезли бы меня в город еще год назад, если бы тетя Клара не заявила, будто очень больна и ее нельзя оставлять одну! Мне ведь уже девятнадцать, и в Бате я давно посещала балы.

— К сожалению, моя милая, до недавнего времени я и не подозревала, в какой неловкой ситуации находится Артур. Как и о том, что у него есть опекун, а уж…

— Нет, нет, мадам! — взволнованно перебил мистер Роузли. — Ивер больше меня не опекает, я вышел из того возраста. Он всего лишь мое доверенное лицо и не вправе запретить мне жениться, у него вообще нет надо мной власти!

— Полагаю, если ваши деньги будут в его руках, пока вам не исполнится двадцать пять, то у него есть власть над вами, да еще какая! — иронично заметила мисс Тресилиан.

Несмотря на встревоженный вид, мистер Роузли вымолвил:

— Он не посмеет… Я знаю, он не посмеет! Его считают жестоким, но он никогда так ко мне не относился. Ивер самый добрый опекун на свете, хотя мог бы послать меня к черту, ведь мне было всего восемь лет, когда умер мой отец, а ему только-только стукнуло двадцать пять. Удивляюсь, как он не оставил меня на воспитание в моем собственном доме, потому что я хвостиком за ним таскался!

На этот раз мисс Тресилиан предпочла промолчать. Ей казалось, что мистер Роузли ни разу не дал лорду Иверу ни малейшего повода для проявления жестокости. Хоть ей и пришелся по душе мягкий нрав молодого человека, она чувствовала, что решительность не относится к числу многих его достоинств. Во взгляде мистера Роузли не сквозило и намека на сильный характер; в отличие от Люси: у той настойчивость была в крови.