Джош Рейнольдс
Лукас Ловкач
Спасибо Ханне за ее терпение
Сорок первое тысячелетие. Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — повелитель человечества и властелин мириад планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему.
Даже находясь на грани жизни и смерти, Император продолжает свое неусыпное бдение. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его в бесчисленных мирах. Величайшие среди Его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины. У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Гилы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов и многих более опасных врагов.
Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить. Забудьте о могуществе технологии и науки — слишком многое было забыто и утрачено навсегда. Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, и о согласии, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.
ХЕЛЬВИНТЕР
ВОЛК
640. М41
Волки выли.
Вожаки стаи сшибались друг с другом — лавины мускулов и меха, бросающиеся друг на друга с противоположных сторон. Неотвратимые, как сама смерть. Их тени бились и скакали по высоким стенам Эттергельда, вытянутого каменного зала с массивным нефом, который делил гигантский подковообразный стол на две половины.
Зал освещался лишь сиянием костров, разведенных посредине. Колышущиеся тени теснились по краям, словно пытаясь ускользнуть от сражавшихся воинов. Древние боевые стяги свисали с потолка, колыхаясь от поднимающегося жара. Оружие и другие, менее заметные трофеи покрывали грубо вытесанные стены. То и дело раздавались здравицы и свист. Скамьи были заполнены, и мьод лился рекой.
Естественно, там имелись и зрители. Волки не держали секретов друг от друга. По крайней мере, никто из них не признавался в этом вслух.
Лукас Ловкач устроился в стороне от всеобщего веселья, у самого большого костра из согревавших зал. Он привалился спиной к волку и лениво почесывал его за ушами.
— Так все-таки кто это будет, как думаешь? — спросил Лукас, обращая взгляд на зверя.
Огромный волк фыркнул и попытался откатиться, явно не желая разговаривать. Лукас усмехнулся и пристроил ноги на спину второму волку.
Он разлегся между двух больших мохнатых туш прямо посреди валяющегося барахла. Лукас вдыхал запах мокрого меха и животного мускуса. Здесь, в этих залах, он не считался неприятным, но игнорировать его было невозможно. Еще дюжина-другая волков спали вокруг Лукаса. Эти зверюги часто искали тепла в Этте в самое холодное время года, где им вдоволь доставалось мяса и воды. В душе волки всегда были меркантильными тварями, в том числе по этой причине Лукас предпочитал их компанию.
— Вы самые радушные товарищи, хотя, конечно, вонь от вас та еще, — проговорил он, рассматривая древние знамена и побитые в сражениях трофеи, украшавшие стены. С самого первого дня, когда был построен Клык, Эттергельд использовался как зал суда и приговора. Свен Железнорукий объявил здесь о своем изгнании, а Гарн Щербатый подставил шею топору Великого Волка. Здесь решали споры, платили кровавые долги и осуждали виновных. Это было место, где отдавали положенное и возвращали права.
Лукас уже сотни раз бывал тут и наверняка придет сюда еще столько же раз, прежде чем его нить перекусят зубы Моркаи. Таков его вюрд — он был в этом уверен. Лукас оказывался фальшивой нотой в песне о героях и весьма этим гордился. Зачем слушать идеальную песню? Лучше оставаться интересным, чем совершенным.
Лукас знал, что у него много недостатков — он ленивый, непочтительный, частенько плюющий на гигиену, — но никто не назвал бы его скучным. Он единственный из ныне живущих, кто убил руками доппельгангреля, и единственный из десантников, кому довелось получить удар от Берека Громового Кулака и удержаться на ногах.
Он был Шакалом. Страйфссоном. Весельчаком. Ловкачом. Воины Своры коллекционировали имена, как дети обычно собирают ракушки. Каждое имя доставалось им с историей, сагой о героизме или глупости, а иногда и одновременно. Каждый воин был ходячим сборником историй с самого начала и до самого конца.
По рядам волчьих гвардейцев прокатился рык, когда одного из сражавшихся швырнули сквозь огонь. Боец приземлился на ноги и сорвал загоревшуюся рубаху. Даже без доспехов эти воины обладали достаточной силой, чтобы разбить камень или согнуть полосу металла. Один плохо рассчитанный удар — и Великой роте придется выбирать нового волчьего лорда еще до конца дня.
Все скамейки были опрокинуты в схватке. Из жаровен на пол высыпались тлеющие угольки, и ковер, сделанный из гладкой шкуры морского тролля, загорелся. В центре залы две могучие фигуры схватились снова, рыча и осыпая друг друга проклятиями. Собравшиеся вокруг хускарлы топали ногами, добавляя грома к бушующей буре.
Снова пришел Хельвинтер, Зима Хель, и пробил час Шакалу искать себе новую стаю. Вернее, настало время выбрать ту стаю, которая будет тяготиться Шакалом. Из всех ярлов, что тянули жребии, осталось двое, и теперь по традиции они должны были биться до крови, пока кто-то из них не уступит. Довольно простая процедура, к тому же забавная.
Лукас ощутил, как земля едва уловимо вздрогнула, когда буря обрушилась на гору снаружи. В холле заморгали несколько светильников, но никто не обратил на это внимания. Все завороженно наблюдали за двумя волчьими лордами, которые метелили друг друга. Каждый пытался заставить оппонента уступить. Габариты и мощь обоих воинов, великанов среди великанов, были одинаковыми. Обветренные лица их загорели на солнце, загрубели от времени и покрылись морщинами из-за того, что они непрерывно дико рычали. Из искривленных открытых ртов торчали клыки, желтые глаза горели жаждой убийства. Остальные ярлы окружили бойцов, подбадривая их криками.
Но не все ярлы присутствовали на этом знаменательном собрании. Лукас постучал костяшками пальцев по голове волка.
— А моих старых спарринг-партнеров не видать, ни Хротгара Стального Клинка, ни Берека Громового Кулака. Гуннар Кровавая Луна прячется, да и Эгиля Железного Волка тоже нету. Хотя, надо сказать, в его случае это и хорошо.
Отчасти Лукас трепетал перед тем днем, когда его всучат той стае. Одной вони машинного масла будет достаточно, чтобы его убить.
— Великий Волк тоже не явился. Гримнар, конечно, частенько хвастается, что разделяет все бремя долга со своими подчиненными, но на эту часть, похоже, это не распространяется. — Лукас хохотнул и запустил пальцы в ярко-рыжие завитки своей бороды. — Учитывая, что именно он и начал эту традицию, скажу, видимо, таким образом он получил от нее освобождение. Ну или же он просто сыт мной по горло.
Среди оставшихся было лишь несколько знакомых. Энгир Гибель Кракенов — ясно, по каким причинам он тут. Лукас мало обращал внимания на своего нынешнего ярла. Энгир старался держать лицо, но все равно выглядел как осужденный, которого вот-вот помилуют. Лукас думал об этом с удовольствием.
До того места, где обустроился Лукас, долетали обрывки разговоров — хускарлы бились друг с другом об заклад, прикидывая, на что способны оба бойца. Кьярл Лютокровый был старше. Его серебристые волосы и борода взметались, когда он наносил очередной сокрушительный удар в лицо противника. Бран Красная Пасть пошатывался, но отвечал почти на каждый удар. Его жесткая грива стояла дыбом, и вены на висках надулись, как натянутые канаты. Он судорожно сжал зубы и бил Лютокрового снова и снова, вынуждая того отступить.
— Ты тот, кто видит будущее, Лютокровый, — рыкнул Красная Пасть, и его слова эхом отозвались под сводами зала, — ты знаешь, как это закончится!
— Будущее, которое показал мне огонь, выглядело не так, — огрызнулся Кьярл. Его огромные кулаки, кривые и иссеченные шрамами, работали, как поршни, награждая противника одним ударом за другим. — Он не мой вюрд! Не на этот сезон! Забирай его и будь проклят!
— Если бы я к этому не привык, я бы сейчас обиделся, пожалуй, — шепнул Лукас одному из волков. Зверь широко зевнул, и Лукас почесал ему уши. — И все-таки это традиция, и кто я такой, чтобы с этим спорить, а?
Волк не ответил. Впрочем, они никогда не отвечали. Еще и по этой причине Лукас предпочитал их компанию братьям. Заметив, какой сокрушительный удар Лютокровый нанес Красной Пасти, Лукас усмехнулся.
