Джош Рейнольдс
Войны душ
Всем тем, кто работал, чтобы сделать эту книгу как можно лучше.
Из расколотого мира поднялся вихрь, и так родились Восемь Владений. Божественное и бесформенное положили начало жизни.
На небесном своде возникли новые неизведанные миры, и каждый украшало присутствие духов, богов и людей. Благороднейшим из богов был Зигмар. Бесчисленные годы освещал он Владения; объятый собственным светом и величием, ковал он свое Владение. Гром олицетворял его могущество. Мудрость его не знала границ. Пред его возвышенным троном преклоняли колени смертные и бессмертные. Возникли великие империи, и на время зло удалось изгнать. И обрел Зигмар власть над землей и небом, и царствовал он в славную эру легенд.
Но жестокость неодолима. Как и было предсказано, великий союз богов и людей распался. Легенды и мифы рассыпались, и их поглотил Хаос. Тьма захлестнула Владения. Прежняя слава померкла, на смену ей пришли пытки, рабство и страх. И охватило Зигмара отвращение к участи, что постигла королевства смертных, и отвернулся он от них. Тогда он обратил свой взор на остатки мира, утраченного давным-давно. У его обугленного ядра предался Зигмар тяжелым раздумьям, и бесконечно долго искал он знамение надежды. И, наконец, в пылу мрачного гнева увидел Зигмар проблеск чего-то величественного. Он представил оружие, рожденное небесами. Маяк, который будет светить так ярко, что его сияние пронзит бесконечную ночь. Армию, выкованную из всего того, что он утратил.
И повелел Зигмар своим ремесленникам приниматься за работу, дабы обуздать силу звезд, и трудились они долгие века. И когда его великий труд близился к завершению, он вновь обратил взор на миры и увидел, что господство Хаоса в них стало почти безраздельным. Пришел час возмездия. И шагнул Зигмар вперед, дабы обрушить свои творения на врага, и в глазах бога сверкали молнии.
Началась эра Зигмара.
ВЕРНЫЙ, КАК СМЕРТЬ
Мертвое существо тащилось по вечной пустыне Шаиш. Под светом аметистового солнца его кости запеклись до цвета застарелого синяка, а те жалкие клочья плоти, что он сохранил, сделались кожистыми и хрупкими. Но отсутствие мышц и сухожилий не слишком препятствует в медленных, бесконечных веках выполнения задачи.
Вперед, назад. Вперед, назад. Через горящие пески, к самому краю Владения Смерти, а затем обратно, десять тысяч лиг или больше. Медленно, но верно.
Так же верно, как смерть. Так же верно, как звезды.
В этих коричневых костях было подобие души. Маленькое, сродни последнему угольку затухающего костра. У нее не было надежд, страхов, мечтаний, желаний — только цель. Не та цель, которую бы различала или понимала столь ничтожная сущность. Но приказ, дававший силу треснутым костям постоянно двигаться, данный волей и разумом, которые мертвое существо не могло постичь… но признавало.
Хозяин приказал, и оно подчинилось. Голос хозяина, как огромный черный колокол, гудящий бесконечно в глубине, стал условием его бытия. Эхо этого ужасного звука сотрясало кости вплоть до сухого костного мозга и заставляло их двигаться. Хозяин отбросил все, что составляло некогда сущность мертвого, и превратил его в двигатель с единственной целью.
Треснутые кости пальцев плотно сжались вокруг крупицы бледно-фиолетового песка. Крупинка покоилась в клетке из костей и, несмотря на свои размеры, была невероятно тяжелой, нагруженной возможностями. Непрожитыми мгновениями, неспетыми песнями… Мертвое существо не знало этого, а узнай — ему было бы все равно.
Оно просто шло дальше, по дюнам и волнам наметаемого ветром песка. Оно было не одиноко, будучи лишь одним звеном в великой цепи, протянувшейся сквозь расстояние и время. Тысячи подобных костяков плелись по своей колее, как плелись до них многие сотни тысяч. Вдвое больше тащились, пошатываясь, мимо, в обратном направлении. Их лишенные плоти ноги протоптали колею в камне под песком и создали странные новые узоры там, где была некогда безликая пустошь. Молчаливое брожение мертвецов сменило русла рек и сровняло с землей горы.
Шакалы охотились на цепочку, привыкнув к игре, устроенной безответными покойниками. Шакалы мчались из дюн, повизгивая и воя, чтобы утащить с собой еще один кусочек болтающейся плоти. Мертвое существо не обращало на них внимания. Для него это были лишь краткие яркие искры душевного огня, танцующего по дюнам. Когда оно вяло пыталось разглядеть их, те искры уже исчезали, и новые огни манили в другие места.
Падальщик, один из многих, кружил над головой. Круг, другой, а потом он опускался на изъеденную песком ключицу. Птица, дергая узкой головой, копалась в дуплах и щелях черепа, как это делали поколения падальщиков до него: куда бы ни шли мертвые, туда же летели птицы; не найдя ничего интересного, устремлялись вверх с заунывным криком, обронив пару перьев и оставив мертвое существо его цели.
На горизонте светило второе — черное — солнце. Его корона извивалась, как живая, возвещая о внимании хозяина. Когда гудел его великий голос, солнце ярко вспыхивало затуманенным синеватым светом. Когда голос замолкал, оно сжималось, будто отодвигаясь дальше. Но всегда его темный свет был виден мертвому существу. И всегда мертвое следовало свету.
Оно не могло больше ничего делать.
Все это видел его хозяин через пустые глазницы мертвеца, как и глазами падальщиков и шакалов. Все это хозяин знал, потому что пожелал, чтобы все было так — в тусклом свете приходящей и уходящей вечности. И поскольку он пожелал, это будет исполнено.
Все жившее безраздельно принадлежало Вечному Царю.
В каждом Владении, где бы смертный ни встречал свой конец, присутствовало некое проявление Нагаша. Некогда столь грязная работа исполнялась другими, меньшими богами. Теперь только одним. Когда-то их было много, остался лишь Нагаш. Все было Нагаш, и Нагаш был всем. Как тому следует быть, как оно обязано быть.
Мертвые принадлежали ему. Но были и те, кто пытался отказать ему в должном. Зигмар, Бог-Царь Азира — худший из обидчиков. Зигмар-предатель. Зигмар-мошенник. Он вырывал души на пороге смерти, чтобы питать свои небесные армии, наполняя их долей своей мощи и преображая их в новых, более могущественных существ — в Грозорожденных Вечных.
Хуже того, Бог-Царь не удовлетворился почти мертвыми: он рыскал по древним ямам, собирая духи давно забытых, чтобы выковать новых борцов за свое дело. Каждая потерянная таким образом душа могла бы шагать по пустыне, защищая Шаиш.
Нагаш видел эту уловку и даже смог восхититься ею. Зигмар стремился разорить его и оставить разбитым и беззащитным, легкой добычей плакальщиков пустошей. Но это не сработает. Не сможет сработать.
Его слуги были отправлены на край Шаиша, где сырая энергия магии, образовывающей Владение, срослась в аметистовые гранулы и смелась в кучи черным могильным песком. На протяжении эпох он собирал средства, необходимые для его замысла.
Даже когда отряды Губительных Сил вторглись во Владения Смертных, он продолжал работу. Даже когда его предал союзник и армии Азира атаковали его владения, он выстоял. Безжалостный. Неутомимый. Неизбежный.
Такова была воля Нагаша. Твердая, как железо, и бесконечная, как пески.
