Джозеф Дилейни
Сны о чудовищах
СТАРАЯ НЭЛЛ
Крафти замер, сердце ушло в пятки, во рту пересохло. На белом снегу блестели следы — красные, будто хозяин когтистой ноги наступил в лужу крови.
Стараясь не поддаваться панике, он продолжил путь. Вскоре он добрался до могилы — чёрного надгробья в тени голых деревьев. Ветра не было, но ветви чуть раскачивались, а сучки трепетали, как живые.
Чёрную могильную землю разворошили совсем недавно. Сомнений не оставалось: именно здесь обитала мёртвая ведьма. Именно здесь она спала, напившись крови. Это её тайное убежище.
Её имя было высечено на надгробье:
СТАРАЯ НЭЛЛ
Крафти глубоко вздохнул и собрался уйти. Он нашёл аберрацию. Задача выполнена. Лучше не сталкиваться с ней один на один. Этим займутся вооружённые курьеры.
Но когда он обернулся, синий круг, его единственное утешение и безопасный путь обратно в замок, пропал. Врата исчезли. А это значило только одно — он застрял в Шоли.
И тут же из могилы раздались звуки. Скрипучие, хлюпающие, чавкающие. Земля зашуршала. Что-то медленно поднималось — когтистая рука ведьмы, дрожащая от холода. Посеревшая, усыпанная бородавками, она вынырнула из-под земли до локтя. Рука корчилась, шарила по земле, будто искала что-то. Появилась вторая рука, а за ней сразу же вынырнули голова и плечи Старой Нэлл.
Её длинные седые волосы покрывала чёрная могильная жижа, и воздух вдруг наполнился зловонным запахом гнили и разложения. Её лицо испещряли морщинки, самая глубокая легла вертикальной бороздой между закрытыми глазами. Вдруг она широко распахнула рот. Обе челюсти выставили по три ряда острых зубов: эта аберрация — хищник, пожирающий сырую плоть и пьющий тёплую кровь.
Крафти похолодел от ужаса. Наконец Старая Нэлл открыла глаза и уставилась прямо на него. Ему хотелось бежать, но он застыл на месте, будто пригвождённый её безжалостным взглядом.
Она простёрла к нему руки и заговорила, и её голос походил на хриплый рёв:
«Вот что ты заслужил!»
И она бросилась на него.
Крафти проснулся, судорожно глотая воздух, его сердце билось даже быстрее, чем в кошмарном сне. Он сел на кровати, но жуткое видение ещё стояло перед глазами. Ему почудилось, что ведьмин голос раздался прямо над его ухом. Будто она была в комнате, склонилась над ним, пока он спал.
Может, это и сон, но уж слишком реалистичный. Крафти вспомнил, что ведьма говорила ему нечто похожее, когда была жива. Он и его товарищи-привратники, Донна и Лаки, спустились тогда в полумрак подземелья, где её держали. Запах стоял ужасный, и в темнице было пусто, лишь груда грязного тряпья валялась на полу.
Вдруг он заметил торчащую ногу и понял, что это и есть ведьма, Старая Нэлл. Её сковали цепью, которая крепилась к кольцу на полу. Груда тряпья медленно поднялась и выставила сморщенное лицо, глаза, как крошечные коричневые пуговки, и копну седых волос, облепленных грязью.
Друзья хотели взглянуть на неё из любопытства, но вышло совсем не так, как они ожидали; она прокляла их:
— Вы получите по заслугам!
И что же он заслужил, задумался Крафти. Быть схваченным и сожранным мёртвой ведьмой, как она обещала ему во сне? А что заслужил Лаки? Он тоже погибнет в Шоли, как многие привратники? А бедная Донна, она ведь уже мертва. Неужели она заслужила умереть такой молодой?
Содрогаясь, Крафти вылез из кровати и подошёл к окну. Ещё не рассвело, но, глядя сверху на мощёные улицы Ланкастера, он видел границу Шоли, чёрный занавес, вздымавшийся высоко в небо.
Старую Нэлл повесили, но ходили слухи, что другие ведьмы отнесли её тело в Шоль, которая убивала или меняла людей, — потому что некоторых она возвращала к жизни. Неужели это и случилось со Старой Нэлл?
Неужели это не просто кошмарный сон?
Неужели это предупреждение?
В то утро Крафти и Лаки прошли инструктаж, как обычно. Работа у них опасная, и чем больше они знают о смертоносной Шоли, тем больше шансов выжить.
Шоль представляла собой подобие тумана, который разрастался вот уже семьдесят лет. Почти все формы жизни, оказавшиеся у неё на пути, мгновенно умирали. Но некоторые выживали и превращались в чудовищных хищников, аберраций. Северная граница Шоли уже достигла Ланкастера: она пересекла канал, угрожая сердцу города и самому замку.
В замке Ланкастера как раз располагались основные силы сопротивления. Здесь команда людей, Замковый корпус, изучала Шоль, стремясь узнать о ней как можно больше. Среди них были учёные, изобретатели, мансеры, курьеры и многие другие умельцы; самую нижнюю ступень занимали привратники, такие как Крафти и Лаки, которые составляли передовую линию борцов с Шолью и принимали на себя основной удар. Они прислуживали мансерам врат и заходили в Шоль, чтобы собирать образцы и другие полезные сведения. Крафти исполнилось тринадцать, Лаки был на год старше. Их шансы дожить до следующего дня рождения были невелики.
Сегодняшний инструктаж ограничился вопросами и ответами, но это лучше, чем ничего, к тому же на их многочисленные вопросы отвечал не кто-нибудь, а Летиция Кромптон-Смайт. Вопреки своей молодости, она была умнейшим и талантливейшим учёным замка, но временно исполняла обязанности мансера врат, чтобы лучше изучить Шоль.
Летиция была чуть старше Крафти и Лаки. Она носила короткую стрижку, и, хотя неизменно хранила серьёзное и бесстрастное выражение лица, когда в редкие минуты она всё же улыбалась, её черты смягчались и казались намного привлекательнее и приветливее. Несомненно, она занимала гораздо более высокое положение, чем привратники, но она стала их другом и разрешила звать её просто Лик.
У всех троих были прозвища. Пита Праудфута прозвали Лаки, хотя Крафти не знал почему. Крафти тоже носил прозвище, на самом деле его звали Колин. Родители прозвали его Крафти ещё в детстве. Вместо того чтобы ползать, он изобрёл хитрый способ перекатываться, чтобы добраться до цели.
Вдруг он понял, о чём хотел спросить Лик: он вспомнил кое-что из ночного кошмара.
— У многих аберраций по три ряда клыков на верхней и нижней челюсти. Такое бывает и с теми, кто воскрес из мёртвых — кого Шоль вернула к жизни? — спросил он.
— Судя по фактам, которые удалось получить, те, кого Шоль вернула к жизни, не имеют клыков, как другие опасные хищники, — ответила Лик, — однако вполне возможно, что они всё равно питаются сырым мясом и свежей кровью.
«Почему же Старая Нэлл привиделась мне такой?» — задумался Крафти, хотя он понимал, что сны далеко не всегда подчиняются логике реального мира.
Только он открыл рот, чтобы задать следующий вопрос, как их прервали.
Дальняя дверь Комнаты ожиданий распахнулась, и появился Главный Мансер. В чёрной мантии и весьма мрачном настроении. Крафти сразу догадался: что-то случилось.
— Простите, что прерываю ваш утренний инструктаж, — произнёс он хмуро. — Прошу всех спуститься в мой кабинет — немедленно. Вам предстоит выйти в Шоль.
— Это срочно? — спросила Лик.
— Совершенно верно, мисс Кромптон-Смайт. У нас экскурсия!
Лик вздрогнула. Крафти понятия не имел, о какой экскурсии идёт речь, но не успел он спросить, как Главный Мансер развернулся и покинул комнату.
Все трое сразу же поднялись и надели пальто. В Шоли всегда очень холодно. Настолько, что успеешь замёрзнуть насмерть, так и не встретившись ни с одной аберрацией.
Вслед за Лик и Лаки Крафти спустился по лестнице в кабинет Главного Мансера. Тот кивнул Лик и зашёл вместе с ней в комнату.
— Бенсон, Праудфут, подождите снаружи. Нам с мисс Кромптон-Смайт нужно переговорить! — велел он. Затем закрыл дверь у них перед носом.
— Что за экскурсия? — спросил Крафти у Лаки.
— Это когда что-то скверное ускользает из Шоли и проникает в Мир Солнца, — ответил он.
Крафти стал гадать, какая аберрация осмелилась на это, как вдруг его взгляд привлёк серебряный молоток на двери Главного Мансера. По форме он напоминал узкий череп собаки, но с двумя рогами.
— Когда-нибудь встречал таких? — спросил он.
Лаки покачал головой и ухмыльнулся.
— И не собираюсь! — Затем, нахмурившись, добавил: — Интересно, что Джинджер Боб хотел сказать и почему он решил, что это не для наших ушей? Мы всегда всё узнаём последними!
Джинджер Боб — так они называли Главного Мансера, однако с цветом волос прозвище никак не связано. У него была привычка угощать привратников имбирным печеньем после успешно выполненного задания.
Крафти улыбнулся другу. Лаки служил на три месяца дольше его — это немного, но любой опыт полезен на такой работе. Лаки лишился двух кончиков пальцев на левой руке — отморозил в Шоли. А ещё у него сломан нос, расплющен на лице. Крафти никогда не спрашивал, как это случилось.
Они молчали. Крафти беспокойно ждал, во рту у него пересохло, а сердце сжималось от недобрых предчувствий. «Наверняка Лаки чувствует то же самое», — подумал он.
Что ж, такая у них жизнь, убеждал он себя, стараясь сохранять спокойствие. Несмотря на сумасшедшую опасность, работу нельзя прерывать. Сейчас их главная задача — выследить и уничтожить жестокого убийцу, новую аберрацию, которая пользовалась вратами, чтобы проникать в Мир Солнца, даже когда ими не пользовались мансеры. Она убивала мансеров в их комнатах. Нужно выяснить, что это за тварь, как она проникает через врата, и остановить её.