Часть I

Как мы сбились с пути

И если дом разделится сам в себе, не может устоять дом тот.

Евангелие от Марка. 3:25

Глава 1

Введение

То, что дела в США и во многих других развитых государствах обстоят не очень хорошо, мягко сказано. В стране налицо чуть ли не повальное недовольство.

Так быть не должно, если верить американской экономической и политической науке последней четверти столетия. После падения Берлинской стены 9 ноября 1989 г. Фрэнсис Фукуяма объявил о «конце истории» [Имеется в виду эссе Фукуямы «Конец истории?», опубликованное в журнале National Interest в 1989 г., и вышедшая впоследствии его книга. — Прим. пер.], поскольку демократия и капитализм одержали полную победу. Казалось, наступает новая эра глобального процветания с более быстрым, чем когда-либо, ростом, и возглавить ее должна была Америка [Полное название вышедшей в 1992 г. книги Фукуямы — «Конец истории и последний человек» (The End of History and the Last Man, New York: Free Press). После избрания Трампа он изменил свои взгляды: «Четверть века назад я даже теоретически представить не мог, что развитие демократий может пойти вспять. А теперь я вижу, что это совершенно реально». Ishaan Tharoor, “The Man Who Declared the ‘End of History’ Fears for Democracy’s Future,” Washington Post, Feb. 9, 2017.].

Однако к 2018 г. эти высоко парящие идеи, похоже, окончательно разбились о приземленную реальность. Финансовый кризис 2008 г. показал, что капитализм был вовсе не тем, чем предполагалось, — он не отличался ни эффективностью, ни стабильностью. Затем появилась масса статистических данных, говорящих о том, что от роста в последнюю четверть века выиграли главным образом те, кто находился на самом верху. И, наконец, протестное голосование на обеих сторонах Атлантики — Брекзит в Великобритании и избрание Дональда Трампа в Соединенных Штатах — посеяло сомнения в здравомыслии демократического электората.

Наши умники быстро нашли этому объяснение, в принципе правильное. Элиты забыли о бедственном положении многих американцев в стремлении к глобализации и либерализации. Это относится и к финансовым рынкам, обещавшим, что все выиграют от «реформ». Однако обещанные выгоды так и не материализовались для большинства граждан. Глобализация ускорила процесс деиндустриализации, оставив за бортом массу людей, особенно не имевших высшего образования, и главным образом мужчин. Либерализация финансовых рынков привела к кризису 2008 г., самому тяжелому экономическому спаду со времен Великой депрессии, начавшейся в 1929 г. Несмотря на то что десятки миллионов людей по всему миру потеряли работу, а миллионы американцев лишились своего жилья, ни один из директоров крупнейших финансовых организаций, поставивших глобальную экономику на грань краха, не понес ответственности. Ни один не попал в тюрьму, напротив, все они получили мегабонусы. Банкиров спасли, а те, кого они разорили, остались ни с чем. Хотя экономическая политика и позволила избежать новой Великой депрессии, политическим последствиям такого несбалансированного спасения удивляться не стоит [Это основная идея недавно вышедшей книги Адама Туза из Колумбийского университета «Крах: Как десятилетие финансовых кризисов изменило мир» (Crashed: How a Decade of Financial Crises Changed the World, New York: Viking, 2018).].

То, что Хиллари Клинтон называет сторонников своего оппонента в деиндустриализованных регионах страны «недостойными людьми», может быть фатальной политической ошибкой: для них ее слова — это проявление высокомерия элит. В ряде книг, включая «Деревенскую элегию» [Hillbilly Elegy: A Memoir of a Family and Culture in Crisis, New York: Harper, 2016.] Джея Ди Вэнса и «Чужаков на собственной земле» [Strangers in Their Own Land: Anger and Mourning on the American Right, New York: The New Press, 2016.] Арли Хохшильд, предельно красноречиво описываются чувства тех, кто пережил деиндустриализацию, и многих других, оказавшихся в таком же положении. Они наглядно показывают, как далеки эти люди от национальных элит [См. также: Jennifer Sherman, Those Who Work, Those Who Don’t: Poverty, Morality, and Family in Rural America (Minneapolis: University of Minnesota Press, 2009); Joan C. Williams, White Working Class: Overcoming Class Cluelessness in America (Boston: Harvard Business Review Press, 2007); Katherine J. Cramer, The Politics of Resentment: Rural Consciousness in Wisconsin and the Rise of Scott Walker (Chicago: University of Chicago Press, 2016); Amy Goldstein, Janesville: An American Story (New York: Simon and Schuster, 2017); and Michèle Lamont, The Dignity of Working Men: Morality and the Boundaries of Race, Class, and Immigration (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2000). Результаты моих собственных более ограниченных экскурсов в эти сферы говорят о том же, что и эти глубокие исследования.].

Один из лозунгов предвыборной кампании Билла Клинтона в 1992 г. звучал так: «Это экономика, дурачок». Конечно, это не более чем чрезмерное упрощение, и приведенные здесь исследования объясняют почему: людям нужно уважение, им необходимо чувствовать, что их слушают [Это соответствует исследованиям, проводившимся Всемирным банком, когда я был его главным экономистом. В книге «Голоса бедных: Кто-нибудь слышит их?» выражается обеспокоенность тем, что бедные не участвуют в принятии решений, которые касаются их. См.: Deepa Narayan with Raj Patel, Kai Schafft, Anne Rademacher, and Sarah Koch-Schulte, Voices of the Poor: Can Anyone Hear Us? (New York: Oxford University Press, 2000). Это первая из трех книг серии «Голоса бедных»; у каждой из них свой редактор.]. После продолжавшихся более трети столетия проповедей республиканцев об отсутствии у правительства возможности решить свои проблемы, люди не ждут, что оно возьмется за решение их проблем. Однако они хотят, чтобы правительство «вступалось» за них во всех смыслах этого слова, а когда такое происходит, им не хочется слышать упреки в том, «что они плетутся в хвосте». Это унизительно. Люди принимают трудные решения в несправедливом мире. Им нужно, чтобы неравенство устранили хотя бы частично. Однако во время кризиса 2008 г., причиной которого была проводимая элитами политика либерализации финансового рынка, правительство встало на сторону элит. Это как минимум история, в которую все верят, и я покажу, что в ней немалая доля правды [См., например, обсуждение этих вопросов в моих книгах «Крутое пике» (Freefall) и «Великое разделение» (The Great Divide).].

Если лозунг президента Клинтона и упрощал вещи, намекая на то, что экономика — это все, чем надо заниматься, то не так уж сильно. Наша экономика не работает для огромной части населения страны. В то же время она невероятно щедро вознаграждает тех, кто находится на самом верху. Если разобраться, то именно это все углубляющееся разделение лежит в основе нынешнего затруднительного положения нашей страны, а заодно и многих других развитых стран.

Конечно, это провал не только в сфере экономики, но и политики. Экономическое разделение ведет к разделению политическому, а политическое разделение служит усилителем для экономического. Имеющие деньги и власть используют свое политическое влияние для введения таких правил экономической и политической игры, которые увеличивают их преимущество.

В Соединенных Штатах существует очень маленькая элита, контролирующая все возрастающую долю экономики, и широкий нижний слой, лишенный практически всех ресурсов [Причина, по которой я сфокусировал свою статью в журнале Vanity Fair в мае 2011 г. (“Of the 1 %, by the 1 %, and for the 1 %”, May 2011) на 1 % населения, заключалась в стремлении подчеркнуть, что старого классового разделения общества (небольшой высший класс, большой средний класс и группа бедных среднего размера) больше не существует.], — для 40 % американцев проблема, для решения которой нужны четыре сотни долларов, болезнь ребенка или поломка автомобиля, превращается в неразрешимую катастрофу [Компания Bankrate в своем обзоре индекса финансовой безопасности за 2017 г. показала, что 61 % американцев не может справиться с появлением неожиданной потребности в $1000 без влезания в долги. См.: Taylor Tepper. “Most Americans Don’t Have Enough Savings to Cover a $1K Emergency,” Bankrate.com, Jan. 18, 2018, https://www.bankrate.com/banking/savings/financial-security-0118/. // Аналогичным образом Совет ФРС в своем «Отчете по экономическому благосостоянию американских домохозяйств в 2017 г.» (Report on the Economic Well-Being of U. S. Households in 2017), основанном на данных пятого ежегодного исследования экономики домохозяйств, отметил, что «четыре из 10 взрослых при возникновении неожиданных расходов в размере $400 либо не могут найти эту сумму, либо вынуждены продать что-то или влезть в долг… ситуация улучшилась по сравнению с 2013 г., когда такие расходы не могла позволить себе половина взрослых». Также было установлено, что «более одной пятой взрослых не может полностью справиться со своими текущими ежемесячными расходами» и что «более одной четверти взрослых отказывались от необходимого медицинского обслуживания в 2017 г. из-за неспособности оплатить его». И то и другое совпадает с выводами другого исследования, которое показало, что у 15 % американцев нет сбережений, а у 50 % сбережения не превышают $1000. См.: Board of Governors of the Federal Reserve System, “Report on the Economic Well-Being of U. S. Households in 2017,” Federal Reserve Board, May 2018, https://www.federalreserve.gov/publications/files/2017-report-economic-well-being-us-households-201805.pdf; и Cameron Huddleston, “More than Half of Americans Have Less than $1,000 in Savings in 2017,” GOBankingRates, Sept. 12, 2017.]. Трое богатейших американцев — Джефф Безос (Amazon), Билл Гейтс (Microsoft) и Уоррен Баффетт (Berkshire Hathaway) — стоят больше, чем вся нижняя половина населения США. Это прямое свидетельство того, как много богатства наверху и как мало его внизу [Oxfam, Reward Work, Not Wealth, Oxfam Briefing Paper, Jan. 2018.].

Баффетт, легендарный инвестор-миллиардер, был совершенно прав, когда сказал: «Это действительно классовая война, ведет ее мой класс, класс богатых, и мы побеждаем» [Слова Уоррена Баффетта взяты из статьи Бена Стайна. См.: Ben Stein, “In Class Warfare, Guess Which Class Is Winning,” New York Times, November 26, 2006.]. Это было сказано не как вызов, а потому, что, на его взгляд, именно так выглядит точное описание состояния Америки. И он ясно дал понять, что считает это неправильным, даже антиамериканским.

Наша страна начиналась как представительная демократия, и Отцов-основателей беспокоила возможность того, что большинство будет подавлять меньшинство. Во избежание этого они включили гарантии в конституцию, в том числе и ограничения на то, что может делать правительство [В дополнение к старым правовым доктринам, унаследованным США от Великобритании, были введены такие ограничения, как доктрина доверительной собственности, в соответствии с которой государство («суверен») распоряжается как доверительный собственник определенными природными ресурсами в интересах будущих поколений и поэтому не может полностью приватизировать их или допустить их разорение.]. За 200 с лишним лет, однако, ситуация изменилась. Сегодня в США есть политическое меньшинство, которое если не подавляет большинство, то как минимум занимает по отношению к нему доминирующее положение, не давая большинству делать то, что могло бы пойти на пользу всей стране. Подавляющая часть электората хотела бы видеть более жесткий контроль за оружием, более высокую минимальную заработную плату, более жесткое финансовое регулирование и более широкий доступ к медицинским услугам и образованию без обременительных долгов. Большинство американцев голосовало за Эла Гора, а не за Джорджа Буша, за Хиллари Клинтон, а не за Дональда Трампа. Большинство американцев вновь и вновь голосует за демократов на выборах в палату представителей, однако в определенной мере в результате предвыборных махинаций республиканцы практически всегда сохраняли контроль — в 2018 г. наконец демократы со значительным перевесом обрели контроль. Подавляющее большинство американцев голосовало за сенаторов-демократов [По данным газеты New York Times, 59,2 % голосов были отданы за сенаторов-демократов. См. результаты голосования в “U. S. Senate Election Results 2018,” Jan. 28, 2019, https://www.nytimes.com/interactive/2018/11/06/us/elections/results-senate-elections.html?action=click&module=Spotlight&pgtype=Homepage.], однако в результате того, что штаты с малочисленным населением вроде Вайоминга имеют по два сенатора, как и наши самые густонаселенные штаты Нью-Йорк и Калифорния, республиканцы сохраняют контроль над сенатом, который важен из-за его роли в утверждении состава Верховного суда. Как ни прискорбно, суд перестал быть справедливым арбитром и толкователем конституции и превратился в еще одно поле политических баталий. С той поры, как меньшинство заняло доминирующее положение, наши конституционные гарантии перестали распространяться на большинство.

Последствия такой деформации выходят далеко за пределы экономики: они затрагивают не просто политику, но и характер нашего общества и самосознания. Несбалансированность, эгоистичность и недальновидность государства ведет к появлению несбалансированных, эгоистичных и близоруких людей, усиливая недостатки нашей экономической и политической системы [Может возникнуть вопрос, не является ли причинно-следственная связь обратной — вероятно, это эгоистичные и недальновидные люди приводят к появлению экономики с такими характеристиками? Как ни крути, эгоизм и недальновидность — это качества, присущие человеку. Однако от правил, которые определяют характер экономики и то, как она функционирует, очень сильно зависит, в какой мере будут проявляться эти качества по сравнению, скажем, с альтруизмом, эмпатией и заботой об обществе.]. Финансовый кризис 2008 г. высветил безнравственность многих наших банкиров и раскрыл их предельную бесчестность и готовность поживиться за счет беззащитных. Эти грехи в высшей степени поразительны в стране, где на протяжении многих десятилетий в политических дискуссиях апеллируют к «ценностям».

Для понимания того, как восстановить общий рост, нужно начинать с понимания истинных источников богатства нашего народа, как, впрочем, и любого другого. Истинными источниками богатства являются производительный труд, творческие способности и активность народа; достижения науки и техники в последние два с половиной столетия; а также успехи экономической, политической и социальной организации за тот же отрезок времени, включая верховенство закона, конкурентные, хорошо регулируемые рынки и демократические институты с их сдержками, противовесами и широким спектром организаций, занимающихся «установлением истины». Именно эти достижения создали основу для громадного повышения уровня жизни, произошедшего за два последних столетия.