Джуди Гилл

Испытание чувств

1

— Доктор Мартин, простите, что отвлекаю…

Джон оторвался от бланков, которые он решил заполнить, пока казавшийся нескончаемым поток пациентов временно иссяк. Вообще-то, в глубине души он был уверен, что все сегодняшние пациенты в действительности были лишь любопытными, которые пришли не проконсультироваться с врачом, а поглазеть на того, кто занял место доктора Блейна. Хотя Джон и просил, чтобы его не беспокоили, он вздохнул с облегчением, когда в дверях показалась голова дежурной медсестры. По правде говоря, он терпеть не мог возиться с бумагами.

Джон распрямил плечи и откинулся на спинку стула.

— В чем дело, Нора?

— Звонили из школы, где учится ваша дочь. Директор сообщил, что Энди пострадала в драке, у нее разбит нос и заплыл один глаз. Они просят вас приехать.

Джон тяжело вздохнул. Для него не было новостью, что Энди задира и драчунья, но он очень надеялся на то, что хотя бы первый день в новой школе пройдет без происшествий. Он отодвинул стул, встал и сбросил белый халат.

— Так, — произнес он. — Придется мне идти вызволять ее и заодно предложить свои услуги пострадавшему участнику драки.

— Доктор, но ведь это она пострадавшая, — нахмурившись, сказала Нора.

Джон рассмеялся. Нора еще не была знакома с его дочерью.

— Это вряд ли. Если уж у нее разбит нос, значит, второй ребенок нуждается в срочной помощи хирурга. Энди далеко не пай-девочка.

Он накинул пиджак, на всякий случай прихватил свой медицинский чемоданчик и большими шагами направился по аллее к школе, в которую его дочь пошла в первый раз каких-нибудь два часа назад. Заплывший глаз и разбитый нос — многовато для начала учебного года, но, может, в новой школе она наконец встретила достойного противника. Это могло бы послужить ей хорошим уроком. Джон очень на это надеялся, так как сам никак не мог на нее повлиять.

Мэгги рассмеялась в трубку.

— Джолин? Подралась? Ты шутишь, Лу!

— Стала бы я шутить такими вещами! — воскликнула Лу, школьный секретарь и давняя подруга Мэгги. — Она подбила девочке глаз и разбила нос.

— Что?! — Это была какая-то нелепая ошибка. Первый день во втором классе — и такие новости! Мэгги не верила своим ушам. — А ты не ошиблась? — Может, Лу вконец свихнулась, работая с этим придурком, Элмером Абернефи.

— Все, что я могу тебе посоветовать, это чтобы ты немедленно приехала, потому что мистер А. вне себя. Он совершенно взбешен, потому что… — Лу понизила голос, и Мэгги представила, как та отворачивается в сторону, прикрывая ладонью трубку, — потому что Джолин нанесла ему удар ниже пояса.

— Давно пора было это сделать! — Мэгги не смогла сдержать довольной улыбки. — А кого она поколотила? Уверена, что заслуженно.

Лу рассмеялась.

— Новенькую девочку по имени Андреа Мартин. Сейчас она в медкабинете, где ей обрабатывают ушибы. Как говорит дежурная учительница, — продолжала Лу, — Джолин обвинила Андреа в краже и тут же стукнула ее. Их разняли, но Джолин уже успела разукрасить новенькую. Сейчас Джолин заперта в пустом классе, куда я собственноручно отвела ее. Пусть посидит одна до тех пор, пока не успокоится и не поймет, что девочке не к лицу хулиганить.

— Хулиганить? — эхом откликнулась Мэгги. Это говорят о ком угодно, но только не о ее вежливой, кроткой, послушной малышке! Это звучало столь же невероятно, как то, что Джолин подралась — Джолин, которая горько плакала, если вдруг герой мультфильма расплющивался в лепешку!

— А как еще назвать то, что она сделала? — Лу снова фыркнула. — Ударила ногой мистера А., кричала на всех, сквернословила.

— Сквернословила?! — еще больше изумилась Мэгги.

— Именно. — Лу очень похоже изобразила директора: — «Необходимо тщательным образом разобраться в данном инциденте. Будьте добры, известите мисс Эдейр».

— Мисс Эдейр подтверждает, что ее известили. — Мэгги нахмурилась. У нее голова шла кругом, когда она пыталась представить себе дочь, вытворяющей все то, в чем ее обвиняли. — Когда я должна явиться?

— Чем скорее, тем лучше.

Мэгги тяжело вздохнула. Она бросила взгляд на компьютер, за которым провела последнюю пару часов, обрабатывая счета одного из своих клиентов.

— Ладно, сейчас выезжаю.

Через несколько минут она уже сменила шорты с футболкой на леггинсы и длинный джемпер и уселась в свой «чероки».

Преодолев на низкой скорости узкую подъездную дорожку, ведущую от дома, автомобиль резко выскочил на шоссе, заставив водителя встречного автобуса надавить на тормоза и возмущенно засигналить. Мэгги бросила сердитый взгляд в зеркальце заднего вида — водитель автобуса явно преувеличил опасность.

Мэгги неслась по шоссе, стремясь как можно быстрее преодолеть две мили, отделявшие ее от школы. Легкий летний ветерок трепал ее волосы. Ярко светило солнце, и Мэгги с удовольствием подставила лицо под его лучи. Обычно эти утренние часы она просиживала за компьютером и вот теперь, хотя и не привыкла, чтобы ее отвлекали, наслаждалась неожиданной возможностью побыть на свежем воздухе. К счастью, Джолин не принадлежала к тому типу детей, которые доставляют родителям беспокойство своим поведением. По крайней мере, до сегодняшнего дня.

Мэгги резко затормозила, когда прямо ей под колеса выскочил длинноногий мужчина. Он внезапно появился из-за деревьев и размашистыми шагами направился через школьный двор. Ветерок ерошил его темно-русые волосы, распахнул твидовый спортивный пиджак и обтянул брюками стройные ноги. Раз уж она сегодня нежданно-негаданно вкусила других прелестей природы, почему бы ей не полюбоваться этой быстрой, по-мужски твердой походкой? Но тут она увидела черный медицинский саквояж в его руках. У нее упало сердце.

Если девочке, которую побила Джолин, была необходима срочная помощь врача, то положение было куда серьезнее, чем Мэгги предполагала вначале.

Торопливо шагая по коридору к учительской, она снова увидела этого мужчину. Он склонился к девочке, лица которой не было видно, и осматривал ее глаз. Мэгги вздрогнула, ей стало нехорошо. И что это нашло на Джолин? Это так на нее не похоже!

— Босс в своей берлоге, Мэгги, — сказала Лу, махнув в сторону внутренней двери. — Он велел тебе сразу пройти к нему.

— Сначала я хочу увидеть Джолин, — отрезала Мэгги. — Где она?

Лу пожала плечами и указала на полуоткрытую дверь.

— Там. — Она ухмыльнулась. — Предполагалось, что твоя дочь будет смирно сидеть за партой и обдумывать свое плохое поведение. Но на самом деле она ни капельки не раскаивается и скачет по всей комнате. Когда пару минут назад я заглянула туда, чтобы сообщить ей, что ты выехала, она отправила меня в такое место, что я даже растерялась. Я и не думала, честно говоря, что она знакома с подобными выражениями. Кроме того, она заявила, что у нее вообще нет матери.

Мэгги раскрыла рот, не веря своим ушам.

— Ты шутишь!

— Мне очень жаль, но все так и было. Я никогда еще не видела Джолин в таком состоянии. Она очень изменилась за лето. Ну, удачи тебе!

Мэгги собралась с духом и толкнула дверь.

— Привет, крошка, — сказала она. — Кажется, у тебя неприятности?

— У меня? Вот еще! — живо откликнулась девочка, стоявшая за партой. Сжимая кулаки, она смотрела на Мэгги из-под шапки каштановых кудрей своими серо-голубыми глазами. — А вот та девчонка пусть в следующий раз ко мне не лезет. — Она вдруг нахмурилась. — А вы кто такая?

Мэгги отступила на полшага назад, продолжая вглядываться в лицо дочери. У нее в голове пронеслись сотни самых невероятных предположений, призванных объяснить происходящее. В мозгу зацепилась только одна сумасшедшая и маловероятная версия — раздвоение личности. Иначе что это за дерзкий чужой ребенок смотрел на нее глазами Джолин?

Мэгги произнесла первое, что пришло ей в голову:

— Доченька, кто тебя постриг?

Медкабинет находился напротив учительской. Джон тихонько постучался в матовую стеклянную дверь, стараясь не привлекать внимания никого из администрации. Он посчитал за лучшее сначала поговорить с Энди, прежде чем услышать всю историю из чужих уст. Джон всегда старался поддержать Энди, понять мотивы ее поступков, пытался посеять сомнение у тех, кто ее обвинял. Впрочем, на этот раз он практически не сомневался, что удар в глаз был заслуженным.

— О, вы, наверное, доктор Мартин! — воскликнула женщина, сидевшая на кушетке рядом с Энди, придерживая лед у глаза девочки. Когда Джон вошел, медсестра встала и улыбнулась, зорко оглядывая его, как все женщины во все времена оглядывали только что прибывших в город мужчин, оценивая: одинок ли он, доступен ли? Может быть, он уже успел ею заинтересоваться?

— Да, это я. — Джон вежливо кивнул. Только что прибывший или нет, одинокий или женатый, ею он не интересовался. Единственное существо женского пола, которое волновало его в этой жизни, сидело, не глядя на него, неестественно повернув голову. Ее белая блузка была закапана кровью.

Джон мгновенно пересек ярко освещенный кабинет и, поставив свой чемоданчик, наклонился к девочке.

— Привет, заяц! — Он провел рукой по ее вьющимся волосам, удивляясь, как это он не заметил, что они уже так отросли. Но еще больше его удивляло то, что Энди избегала его взгляда. Он ожидал, что она встретит его со сжатыми кулаками, выдвинутым вперед подбородком и потоком гневных слов в адрес противника.

Она вся съежилась, бросив на него испуганный взгляд. Ее нижняя губа задрожала:

— Мне будут делать укол?

— Делать тебе… — он в удивлении уставился на нее. — Конечно, нет, какой укол! Ты мне лучше скажи: ты сама расскажешь, как все было, или мне придется услышать это от директора? Я бы, честно говоря, предпочел узнать все от тебя.

Энди подняла голову, отложила завернутый в полотенце кусок льда и посмотрела на него. Один ее глаз так распух, что она не могла его открыть, в другом стояли слезы. Постаравшись взять себя в руки, Джон окинул ее лицо быстрым профессиональным взглядом. Не было заметно ни повреждений кожи, ни признаков серьезной травмы, но синяк намечался знатный.

Когда он попытался коснуться Энди, она, всхлипнув, увернулась.

— Эй, куда подевался мой отважный тигренок? — удивленно произнес Джон. — Сиди смирно, солнышко. Я не собираюсь делать тебе больно, я только хочу тебя осмотреть. Интересно мне знать, на что похожа вторая девочка!

Он осторожно ощупал кожу на ее лице. Осмотр подтвердил его первую оценку. Конечно, сильных повреждений детский кулачок нанести не мог, но в одной ноздре Энди была видна бурая корочка, свидетельствовавшая о недавнем кровотечении. Достав свой офтальмоскоп и направив свет в глаз Энди, Джон спросил:

— Так что же все-таки произошло, дочка?

— Какая-то плохая девочка ударила меня по лицу. — И тут она по-настоящему расплакалась. Джон нахмурился. Он не мог припомнить, чтобы Энди когда-нибудь раньше плакала.

— Понятно. Но, солнышко мое, ты, наверное, что-то такое сделала, из-за чего она тебя ударила, — мягко произнес он, присев рядом с дочерью и положив руку ей на плечо.

— Я вообще ничего не делала! Правда! — всхлипнула она. Джон сгреб ее в охапку и усадил к себе на колени. Она зарыдала еще громче. Это было невероятно! В свое время Энди вела себя мужественно даже при переломе ноги, который она заработала, пытаясь перелететь с одного балкона на другой. — Мы с Кэти крутили для Моники скакалку, а эта плохая девочка вдруг закричала и начала меня бить.

И тут она ошарашила его, произнеся сквозь слезы:

— Я хочу домой! Я… хочу… к моей… маме…

— Маленькая моя! — Джон сам чуть не расплакался от этого неожиданного признания. Он откинул ей волосы с лица и крепче обнял ее. Энди сжалась в комок и зарылась у него на груди, чего давно не делала. А он-то думал, что она уже забыла! Как она могла забыть! Ей было больно, страшно, она, конечно же, была расстроена переездом в новый город, чужой дом, переходом в новую школу, где она никого не знала — и она повела себя так, как любая другая маленькая девочка повела бы себя на ее месте: она хотела домой, хотела к маме.

Он тоже хотел к ее маме, но они потеряли Лауру навсегда. У Джона осталась только Энди, а у Энди — только он.

Он позволил ей плакать, наслаждаясь теплом ее тела и той доверчивостью, с которой она прижималась к нему, как бы ища защиты в его объятиях. Если на эти несколько драгоценных минут она хотела перестать быть тигренком, то он — именно тот, кто должен дать ей возможность немного побыть испуганной маленькой девочкой. Его девочкой.

— Радость моя, я тебя люблю, — прошептал он, зажмурившись. — И твоя мама тебя любит.

Откуда-то издалека Джон услышал истошный женский вопль: «Джули!», затем дверь медкабинета распахнулась с таким треском, что он подумал, что стекло разлетится на куски. В кабинет влетела высокая стройная женщина. Она вмиг очутилась перед ним, откинула назад гриву ярко-рыжих волос и уперла в него взгляд, в котором растерянность боролась с бешенством. Бешенство безоговорочно победило, и она рявкнула:

— Эй, ты! А ну отпусти немедленно мою дочь! Живо!

Джон разинул рот от изумления. При первых же словах, произнесенных женщиной, Энди соскользнула у него с колен и бросилась к ней.

— Мама! Эта новенькая ударила меня так больно, и у меня потекла кровь! Смотри, вся моя новая блузка испачкалась! — закричала она, показывая на пятна крови. — Она испорчена!

— Все хорошо, крошка, все хорошо. Мама с тобой. — Женщина опустилась на одно колено и обняла плачущую девочку. — Не плачь, моя хорошая. Не переживай из-за блузки, мы ее отстираем, лучше покажись-ка. Дай мне рассмотреть твое лицо.

Пока Джон стоял как громом пораженный, не веря своим глазам, за склонившейся женщиной возник директор, а рядом с ним в дверной проем вклинилась его секретарша, рот которой тоже был широко раскрыт. И тут между ними протиснулась… Энди.

В том, что это была его дочь, не могло быть никаких сомнений: короткие кудри, бунтарский взгляд, ни царапинки на лице. Он со стоном протер глаза. Джон мог поспорить на что угодно, что она отбила себе костяшки пальцев, нанося удары, следы которых он только что видел.

— Энди? — Он встал и протянул ей руку. Она быстро обогнула склонившуюся женщину и подошла к нему. Голова ее была высоко поднята, плечи расправлены, а глаза метали искры.

— Пап, ты это видел? — Она с негодованием указала на другую девочку. — Она стащила мое лицо!

— Боже мой! — произнес он медленно, снова опускаясь на кушетку. Джон перевел взгляд с Энди на ее всхлипывающую копию, которую крепко держала рыжеволосая женщина, осматривая заплывший глаз. — О Господи!

Женщина живо вскочила на ноги и накинулась на него:

— Молитесь получше, мистер! — Ее изумрудные глаза сверкнули. — Что за исчадие ада вы растите, какое чудовище могло так поступить! Вы что, не признаете элементарных норм поведения и не прививаете их своей дочери? Ваша дочь ударила Джолин! Она поранила ее! Взгляните!

Прежде чем он смог придумать достойный ответ, она снова опустилась на одно колено и приблизила свое лицо к лицу Энди.

— А что касается вас, юная леди, если вы еще когда-нибудь, слышите, когда-нибудь тронете Джолин, вы будете иметь дело со мной. Может быть, вам разрешают бить людей у вас дома, возможно, вам сойдет с рук то, что вы пнули директора и обругали школьного секретаря, но вам не разрешается трогать Джолин. — Она понизила голос и придвинула лицо еще ближе к Энди. — И я не тот человек, с которым приятно иметь дело, если кто-то обидит мою дочь. Я ясно выражаюсь?

К великому изумлению Джона, его отважная дочь вжалась ему в колени и произнесла слабым голосом:

— Да, мэм.

— Отлично. Посмотрим, запомнишь ли ты это.

Она снова вскочила на ноги и сгребла в охапку свой экземпляр Энди, затем резко повернулась на сто восемьдесят градусов, при этом ее ярко-рыжие волосы всколыхнулись, как подхваченное ветром пламя, и набросилась на директора.

— Мэгги… э-э… мисс Эдейр, — проговорил директор, — я настаиваю на том, чтобы вы не обижали мистера Мартина, который только что приехал в наш город. Я вижу, что допустил ошибку, и Джолин, по-видимому, не виновата, но, великий Боже, какое поразительное сходство! Девочки похожи, как близнецы!

— Он прав, Мэгги, — произнесла секретарша, — я тоже их спутала.

Переведя взгляд с одной девочки на другую, Джон понял, почему возникла эта путаница, хотя голова его шла кругом от тысячи вопросов, ни на один из которых он не мог придумать хоть сколько-нибудь правдоподобного ответа. Единственное, что лезло ему в голову в эту минуту, было то, как точно подходило рыжеволосой ее имя. Мэгги. Мэгги Эдейр. О, воистину ее должны были звать только Мэгги Эдейр и никак иначе.

«Похожи, как близнецы…» Мэгги и думать не хотела об этом сверхъестественном сходстве. Она метнула взгляд в сторону мужчины, все еще сидевшего на кушетке и сжимавшего коленями свою дочь. Казалось, он был так же ошеломлен, как и она.

— Они не близнецы! — крикнула она. Она обращалась не к директору и не к Лу, а к сероглазому мужчине, словно именно его было необходимо в этом убедить.

— Они вообще не имеют друг к другу никакого отношения! Если они и похожи, это не более чем случайное совпадение. Я… — Она умолкла, пытаясь побороть подступившую вдруг панику, но волна страхов и сомнений уже захлестнула ее. Мэгги отстранила руку директора. — Прочь с дороги. Я забираю Джолин домой.

— Послушай, Мэгги, прошу тебя, — произнес Элмер Абернефи, снова беря ее за локоть. — Мы — взрослые люди и могли бы спокойно все обсудить. Ведь Андреа тоже впервые у нас. Я уверен, что она сожалеет о своем поступке и очень скоро поймет, что мы не допускаем драк в нашей школе.

— Но вы допускаете их, Элмер Абернефи, — возразила Мэгги; паника быстро улетучилась, уступив место злости. Это вернуло ее к жизни, и она уцепилась за эту внезапно подступившую злость, позволила ей охватить себя целиком, зафиксировать все ее существо, как гипс фиксирует сломанную ногу. Посмотрев ему прямо в глаза, она дала выход тому огромному разочарованию, которое жизненные взгляды этого человека породили в ней за два года его директорства. — Конечно, вы допускаете драки. И не только допускаете, вы закрываете глаза на их последствия, вот почему стали возможны ситуации, подобные сегодняшней.

— Нет, нет. — Он попытался было увернуться от нее, но уперся в письменный стол. — Ты абсолютно оши…

Мэгги не дала ему договорить:

— Элмер, дорогуша, это не я ошибаюсь, а ты. Ты уехал учиться в какой-то модный колледж и вернулся оттуда, напичканный дурацкими идеями, которые мне совершенно не нравятся, вроде этой твоей установки, что ребенок не имеет права давать сдачи, если его ударили.

— Ответный удар лишь провоцирует драку, Мэгги, — мягко произнес директор таким тоном, как будто пытался объяснить некий основополагающий принцип тому, кто, вне всякого сомнения, легко смог бы его усвоить, если бы только директор имел возможность произносить его с достаточной частотой.

Джон очень не любил людей, говоривших с такими занудными интонациями. Когда он слышал, как кто-то начинает вещать подобным образом, у него сами собой сжимались кулаки, и ему хотелось немедленно «спровоцировать драку» с таким человеком. Мисс Эдейр, похоже, разделяла его чувства.