Джуди Тейлор

Прощание с прошлым

Пролог

Беатрис Лонге медленно вела машину по дороге, петлявшей мимо современных роскошных вилл. За десять лет, что она прожила в Нью-Йорке, в этом районе графства Лос-Анджелес многое изменилось, и узнать родные места было непросто. Наконец Беатрис остановила машину напротив двухэтажного дома, приютившегося под кружевной сенью розовых акаций, и вышла наружу. С первого взгляда было очевидно, что дом пребывает в запущенном состоянии. От боли у нее сжалось сердце, к глазам подступили слезы.

Мой милый старый дом! — мысленно приветствовала Беатрис дом, в котором родилась и провела самые счастливые годы своей не такой уж длинной жизни. В детстве этот дом был для нее целым миром, в котором царили любовь и радость. А что теперь? Беатрис почувствовала, что еще немного — и ее захлестнет отчаяние. Не самое подходящее время, чтобы раскисать, напомнила она себе и пошла к боковой калитке.

Дорожка, тянувшаяся от калитки, повела ее в глубь сада. Отводя ветки рододендронов, угрожавшие ее лицу и светлому костюму, Беатрис взяла себе на заметку, что надо бы пригласить садовника, одной ей не справиться с буйно разросшимся кустарником. Обрадовавшись, что теперь ее голова заработала в нужном направлении, она набралась мужества и прошла в самый дальний участок сада, где увидела беседку. Когда-то отец собственноручно выстроил ее для игр двух своих дочерей, старшей — Гертруды и младшей — Беатрис. Сейчас со всех сторон закрытая вьющимися розами, беседка напоминала фисташковый торт, украшенный кремовыми цветами и бутонами. Беатрис с трудом раздвинула колючие плети, вошла внутрь и опустилась на низкую скамью. Здесь царила зеленая сумеречная прохлада и было так тихо, что звенело в ушах. Казалось, весь сад погрузился в беспробудный сон, навевая ей воспоминания о прошлом. Будто вновь она услышала заливистый смех сестры, прятавшейся за кустами, а со стороны дома — голос матери: «Труди! Трикси! Девочки, папа приехал!». Тогда они бежали к дому наперегонки, но первой обязательно прибегала Труди. И не только потому, что была старше и бегала быстрее, просто сестра всегда и во всем стремилась быть первой. Трикси обожала старшую сестру и охотно уступала ей первенство. Она считала это справедливым, ведь Гертруда была красивой девочкой: длинные светлые локоны, большие глаза цвета морской волны, маленькие розовые ушки. К восемнадцати годам она превратилась в стройную красавицу, на которую заглядывались взрослые мужчины...

Беатрис подавила рыдания и тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Прошло ровно десять лет, как не стало родителей, погибших в авиакатастрофе. Она давно смирилась с тем, что их нет. В ее памяти они сохранились молодыми, любящими друг друга и детей. Но теперь, после неожиданной смерти Гертруды, боль потери подступила с новой силой. Разве можно смириться с тем, что ее обожаемая старшая сестра скончалась в двадцать восемь лет?!

Беатрис обхватила руками голову и застонала. Почему Труди не сказала по телефону, что беременна? Она бросила бы все дела в Нью-Йорке и прилетела бы к ней сюда. Она бы не допустила гибели сестры! Труди, Труди, что же ты наделала?! — бормотала Беатрис, раскачиваясь из стороны в сторону. Ты всегда была такой веселой и жизнерадостной, ты должна была жить в счастье и любви!

Но почему ей так не везло? Через три года после гибели родителей Гертруда неожиданно вышла замуж. Беатрис прилетала на свадьбу. Рик Килмер сразу ей не понравился, но сестре она об этом говорить не стала. Их брак распался через полтора года. Пришлось Беатрис снова прилететь в Лос-Анджелес и поддерживать сестру во время бракоразводного процесса. Потом Гертруда встретила Уилфрида. Она тогда сообщила сестре: «Трикси! Я самая счастливая женщина на свете. Я встретила мужчину, о котором любая женщина может только мечтать!». Казалось, счастье навсегда вошло в ее жизнь. Правда, сестра ни разу в течение года не обмолвилась, собираются ли они пожениться, что вызывало у Беатрис некоторое беспокойство, которое она старательно гнала от себя.

А потом среди ночи раздался телефонный звонок... Гертруда говорила сбивчиво, то и дело принимаясь рыдать. Беатрис поняла только одно: Уилфрид расстался с ее сестрой, потому что не захотел на ней жениться. «Он не любит детей!» — твердила Гертруда сквозь слезы.

Беатрис никогда не видела Уилфрида, но в тот момент готова была возненавидеть его всей душой. Она предложила сестре приехать к ней в Нью-Йорк, так как работа дизайнера в крупной строительной фирме не позволяла ей броситься на помощь сестре в Лос-Анджелес. Гертруда отказалась приехать, заявив, что справится с этой бедой сама. Голос ее зазвучал твердо, она перестала плакать, и Беатрис ей поверила.

Сейчас она казнила себя за то, что не захотела жертвовать своей карьерой ради сестры. Теперь у нее никого не осталось. Бездетная тетка, у которой она жила в Нью-Йорке, умерла три года назад, оставив ей в наследство большую квартиру в центре Манхэттена. Теперь эта квартира продана, а жить ей предстоит в этом старом доме, еще наполненном дыханием ее сестры.

Беатрис дала волю слезам, оплакивая смерть Гертруды и свое сиротство, но вдруг вспомнила о крошечном существе, которое оказалось в этом мире еще более беззащитным, чем она. О новорожденном сыне Гертруды. В больнице, откуда пришло к ней сообщение о смерти сестры, Беатрис провели в детское отделение и показали ей грудничка в голубом конверте. Малыш крепко спал и был похож на ангела. Ангел, который забрал жизнь у своей матери! — подумала она тогда с горечью.

Поэтому, когда ее спросили, не хочет ли она усыновить племянника, она растерялась и обещала дать ответ через два дня. Врач отнесся к ее ответу с пониманием. Стать матерью в двадцать два года, не имея поддержки в лице мужа или родственников, — для этого требуется большое мужество. К тому же у нее нет пока работы, а денег, вырученных за квартиру в Нью-Йорке, надолго не хватит.

Беатрис вытерла слезы и, покинув беседку, направилась к дому. В конце концов, у ребенка есть отец, мелькнула у нее мысль. Возможно, он захочет принять участие в судьбе сына? Но, вспомнив свой последний разговор с Труди по телефону, она с негодованием отвергла эту мысль. Наверное, этот Уилфрид, «мечта всех женщин», бросил ее сестру, когда узнал, что она ждет ребенка. «Он не любит детей!» — снова зазвучал в памяти трагический голос Труди. Нет, она не откажется от малыша, как бы трудно ей ни пришлось, решила Беатрис, когда поднялась в их бывшую детскую и увидела, что здесь уже все готово для приема нового человека. Труди, оказывается, обо всем позаботилась. Стены светлой комнаты были оклеены новыми обоями с веселым детским рисунком. В углу стояла детская кроватка с пологом из кисеи. Рядом — небольшой комод, заставленный набором детских мазей, присыпок и лосьонов. Беатрис выдвинула верхний ящик. В нем лежало детское приданое. Бережно перебирая крошечные вещицы, она улыбнулась. Впервые за последние три дня. Три дня, которые изменили ее жизнь самым непредсказуемым образом.

Беатрис закрыла ящик комода и прошла в спальню Гертруды. Ее внимание сразу привлекла фотография на тумбочке рядом с кроватью. Гертруда обнимала за талию красивого высокого брюнета. Его рука лежала на ее плече. Сестра выглядела такой счастливой, что слезы непроизвольно снова полились из глаз Беатрис. Нет, этого не должно было случиться с Труди! — хотелось кричать ей. Ведь ей и тридцати еще не было! Упав на постель, Беатрис долго плакала. Потом зашла в ванную, умылась и вернулась в спальню. Вынув фотографию из рамки, она решительно взяла в руки ножницы и отрезала ту часть, на которой был изображен красавец брюнет. Вглядываясь в милые черты родного лица на фотографии, Беатрис мысленно поклялась ей, что позаботится о малыше, как о родном сыне. А об этом чудовище, его отце, подумала она, лучше забыть навсегда. Это из-за него погибла Труди! Беатрис сжала кулаки, чувствуя, как в ее душе нарастает глухая ненависть к незнакомому ей мужчине.

1

— Пол, ты ничего не забыл? — спросила Беатрис, когда ее шестилетний сын направился к выходу в сопровождении Памелы.

Пол обернулся, вырвал свою ладошку из руки няни и бросился на шею матери.

— Я забыл тебя поцеловать, мамочка! — Он покрыл ее лицо поцелуями.

— Хватит, Пол, милый, ты опоздаешь в школу, — смеясь сказала Беатрис и поставила сына на пол. — Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. — Пол широко улыбнулся, продемонстрировав дырку на месте двух передних зубов. Если б не выпавшие молочные зубы, подумала Беатрис, он был бы сейчас точной копией Гертруды с ее последней фотографии. Та же счастливая улыбка, длинные светлые локоны, только вот глаза другие — большие, широко расставленные, темно-карие.

Глядя в открытое окно, Беатрис проводила взглядом Памелу с сыном и вздохнула. С годами Пол все больше становится похожим на свою родную мать. Как жаль, что Гертруды нет с ними, она могла бы гордиться таким сыном. Общительный, доброжелательный, он почти никогда не бывает в плохом настроении, редко обижается, и то ненадолго. Наверное, поэтому он быстро завел себе друзей в школе, а учителя не могли на него нарадоваться. Пол обладает удивительной памятью, учеба дается ему легко. Со стороны кажется, что он и не учится вовсе, а просто играет в очередную игру. Любознательности этого шестилетнего малыша можно только удивляться. Хотя временами, особенно в те часы, когда Беатрис нужно поработать дома, она становится просто обременительной.

Подумав так, Беатрис сразу начала себя корить за то, что в последнее время стала меньше уделять времени Полу. Можно только порадоваться: с каждым годом она получает все больше заказов на праздничное оформление всяких торжеств и, соответственно, больше зарабатывает. Но именно сейчас Пол особенно нуждается в родительском внимании. Если бы рядом с ней был кто-то еще, кто мог бы заменить сыну отца...

Телефонный звонок прервал ее мысли. Похоже на телепатию, мелькнуло в голове Беатрис, когда она услышала в трубке голос Роберта Бейтса.

— Доброе утро, Роб. Что-то случилось? — спросила она, поглядывая на часы.

— У меня есть для тебя хорошее предложение, Бетси, — сообщил ей Роберт радостным тоном.

Сердце Беатрис на секунду замерло. Роберт Бейтс, сын старых друзей ее родителей, первым пришел ей на помощь шесть лет назад. За эти годы их деловые отношения переросли в дружбу, а в последнее время она стала часто ловить на себе его слишком нежные взгляды. И Пол его любит...

— Какое? Говори быстрей, а то я опаздываю на встречу в цветочной фирме, — прикрыв секундное замешательство торопливым деловым тоном, сказала Беатрис.

— Миссис Мак-Кен выдает замуж свою дочь Виолу. Ей требуется твоя профессиональная помощь в оформлении свадебного торжества. Заказ дорогой, так что не вздумай отказаться. Она просила организовать встречу с тобой во второй половине дня. К двум часам успеешь?

— Успею. Спасибо тебе, Роб, — ответила она, неожиданно для себя почувствовав, что с души свалилась большая тяжесть. — Диктуй адрес.

В Беверли-Хиллз Беатрис бывала не один раз, выполняя заказы владельцев роскошных современных особняков. Не один раз она проезжала мимо особняка, который выделялся своей необычной архитектурой и большой территорией вокруг. Профессиональным взглядом она сразу определила, что хозяева реконструировали старинный замок. Именно в этом, понравившемся ей с первого взгляда особняке дожидались ее сейчас новые работодатели. Въехав на территорию, прилегающую к дому, она отметила, с какой тщательностью здесь ухаживают за каждым кустиком, за каждым цветком. Для этого надо иметь большие деньги, подумала Беатрис и вздохнула. Даже свой небольшой садик она пока так и не сумела до конца привести в тот вид, о котором мечтала шесть лет назад.

— Вы Беатрис Лонге, — сказала вышедшая ей навстречу статная дама лет шестидесяти с высокой прической седых волос. — А я миссис Мак-Кен. — Она протянула Беатрис руку. Добрая улыбка смягчила холодные черты ее красивого ухоженного лица.

Беатрис была тронута, что сама хозяйка вышла ее встретить. В таких домах обычно бывает целый штат прислуги.

— Очень приятно, — ответила Беатрис, пожав прохладную руку миссис Мак-Кен.

— Свадьба моей дочери состоится в этом доме. Полагаю, вы хотите его осмотреть, — сказала хозяйка и повела Беатрис по дому.

Внутреннее убранство особняка поразило Беатрис простотой и элегантностью. Она подумала, что здесь не пройдет та броская роскошь, помпезность, которой обычно требуют от нее. Здесь придется хорошенько все продумать, чтобы не нарушить гармоничную красоту декора этого дома.

— Познакомьтесь, мисс Лонге, с моей дочерью Виолой, — сказала миссис Мак-Кен, когда они вошли в большую гостиную.

Беатрис обернулась и увидела прелестную девушку... в инвалидной коляске. У нее перехватило дыхание от сострадания. К счастью, ей удалось быстро подавить в себе эмоциональный всплеск. Она улыбнулась и протянула Виоле руку.

— Можете звать меня просто Бетси. Правда, мама звала меня Трикси, еще одно уменьшительное имя от Беатрис.

— Трикси! — засмеялась Виола. — Смешно и мило. Правда, мама?

Смех девушки был таким нежным, мелодичным, что мысль об инвалидности такого очаровательного существа вновь показалась Беатрис невыносимой.

— Свадьба Виолы состоится в апреле, так они решили с Тони Ирвингом, ее женихом. Ты еще не успела изменить время свадьбы, дорогая? — обратилась мать к дочери с ироничной улыбкой.

Виола сделала большие глаза, в которых притаился лукавый смех, отрицательно покачала головой так, что ее черные кудри разлетелись в разные стороны, и, подъехав к матери, нежно обняла ее за талию.

В апреле? — удивленно подумала Беатрис, а сейчас у нас август. Зачем начинать подготовку к свадьбе так рано?

Словно прочитав ее мысли, миссис Мак-Кен пояснила:

— Не удивляйтесь, работа предстоит большая. Молодые будут жить вместе со мной. В той части дома, которая будет предоставлена в их полное распоряжение, Виола задумала многое изменить. Она сама вам сегодня расскажет.

Говоря это, миссис Мак-Кен гладила блестящие кудри дочери и улыбалась. Беатрис невольно залюбовалась их такими разными и такими красивыми лицами, и глаза ее увлажнились от волнения. Когда произошла трагедия с этой девочкой, чья красота поражает в самое сердце? Почему судьба оказалась такой жестокой к этому жизнерадостному, полному жизни существу? Какие же страдания выпали на ее долю и долю матери!

Вероятно, мать заметила ее волнение, потому что предложила дочери организовать для них чай. Виола, сверкнув белозубой улыбкой, посмотрела на Беатрис и выехала из столовой.

— Мне рекомендовала вас моя подруга Холли. Вы оформляли свадьбу ее старшей сестры, — сказала Виола, когда они сели пить чай, накрытый в этой же гостиной. — Вы не представляете, насколько вы облегчите жизнь моей мамочке, если все, что связано с подготовкой свадьбы, вы возьмете в свои руки. Ей и так со мной достается. — Она нежно посмотрела на мать. — Апрель я выбрала потому, что в этом месяце родился Тони. Я спросила у него, какой подарок он хотел бы получить к своему тридцатилетию, и он попросил меня стать его женой. Мы ведь подружились с ним еще в школе. Задолго до... той нелепой случайности. — Она продолжала улыбаться, но в глазах ее на мгновение сверкнули слезы. — Так вы не откажетесь, Бетси?

Виола внимательно смотрела в глаза Беатрис. Только сейчас Беатрис поняла, что она не так юна, как ей показалось с первого взгляда. Наверное, всего года на три моложе меня, решила она. Уж слишком проницательным был взгляд этой девушки, которая не захотела смириться со своим несчастьем, а стремится к полноценной активной жизни.

— Думаю, что не откажусь, — медленно произнесла Беатрис, не отводя взгляда от лица Виолы. — Правда, я хотела для начала ознакомиться с вашим проектом, если он у вас есть, и рассчитать свои возможности. Справлюсь ли я? Этот вопрос всегда стоит у меня на первом месте, когда я собираюсь приступить к новой работе.

— Разумный подход, — заметила до этого молчавшая мать. — Но где же мой сын? — Она взглянула на маленькие часики, висевшие на длинной цепочке у нее на шее. — Он обещал приехать к чаю. Знаете, Бетси, после смерти мужа я оказалась абсолютно беспомощной. Если бы не сын, не знаю, как бы я справлялась со всеми проблемами. Ни одно серьезное решение не принимается в этом доме без его согласия.

— Может, тебе стоит выйти замуж? — предложила Виола. — Мне невыносимо, что ты будешь чувствовать себя одинокой после моей свадьбы.

— Глупенькая, разве я смогу найти замену твоему отцу?

— Ну, полагаю, претендентов на твою руку найдется немало, — усмехнулась Виола. — Будет из кого выбирать, не сомневайся.

— После твоего отца мне никто не подойдет. А одиночество мне не грозит, милая. Мы же будем жить в одном доме, только в разных половинах. Это не так уж далеко, согласись.

— О, слышу, что подъехал брат. Пойду, встречу его. — С этими словами Виола покинула гостиную.

— Виола любит брата. Он нечасто балует нас своим появлением. В центре Лос-Анджелеса у него адвокатская фирма, и работа у него на первом месте, а мы на втором. К этому мы привыкли. Но, когда он долго не приезжает, мы по нему скучаем.

За дверью послышался мужской голос. Дверь распахнулась, и следом за Виолой в гостиной появился высокий темноволосый мужчина. Скользнув равнодушным взглядом по лицу Беатрис, он подошел к матери и склонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Словно штормовой ветер ворвался в уютную гостиную — вот что почувствовала Беатрис, когда увидела этого человека. Дыхание у нее перехватило, сердце замерло. Он был не только необычайно красивым, вокруг него словно пульсировало энергетическое поле, захватывавшее в сферу своего воздействия всех, кто находился поблизости. Такие мужчины обычно выделяются в толпе, на таких мужчин оглядываются женщины.

Наконец он обратил внимание на Беатрис, и мать представила их друг другу.

— Беатрис Лонге, она, как мы надеемся, возьмется за подготовку свадьбы Виолы и Тони. Бетси, это мой сын, Уилфрид Мак-Кен.

— Вы отважная женщина, мисс Лонге, если соглашаетесь иметь дело с моей сестрой. У Виолы семь пятниц на неделе. Сегодня она хочет выкрасить все стены розовой масляной краской, а завтра потребует завесить их гобеленами.

Но Беатрис уже не слышала его. Поднявшись со стула, она словно окаменела. Уилфрид... Уилфрид! Тот самый красавец брюнет, которого она видела на фотографии в обнимку с ее сестрой Труди! Тот самый мужчина, по вине которого сестра погибла молодой! Нет, она не могла ошибиться. Несомненно, это он. Она увидела его протянутую руку, но не нашла в себе сил пожать ее.

— Что-то не так? — спросил он, прищурившись.

— Нет, все в порядке, — с трудом выдавила Беатрис.

Господи! Сколько всего она мысленно наговорила ему шесть лет назад, полагая, что он может через какое-то время появиться у дверей ее дома! А теперь при встрече с ним буквально онемела.

— Вы побледнели, Бетси. Вам нехорошо? — забеспокоилась миссис Мак-Кен. — Присядьте, пожалуйста, я налью вам еще чаю.

— Спасибо, все уже в порядке. Легкое головокружение, ничего страшного.