— О чем ты говоришь? — прошептала она. Гил пожал плечами с возмутительной непринужденностью.

— Эдвард Маккей уже давно собирался уйти на покой; смерть Вивьен лишь ускорила его окончательное решение. Совет директоров предложил мне эту должность, и я согласился.

— Просто вот так взял и предложил?

— Просто… вот… так! Да! — отчеканил он. Короткие отрывистые слова не оставляли места для сомнений.

— Но как?.. Как только они могли принять столь ответственное решение… в такой спешке?.. Даже не проконсультировавшись с держателями акций? — Мозг Оливии судорожно искал пути, которые свели бы принятое решение на нет.

— Думается, совет рассматривал свой шаг как вызванный принципиальными соображениями; он не действовал на скорую руку. Решение было принято единогласно и, конечно, должно быть одобрено последующим общим собранием акционеров. Совет не предвидит никаких возражений.

Скорее всего, их действительно не будет! Без сомнения, большинство держателей акций сочтет огромной удачей, что совету каким-то образом удалось нанять человека, который уже владеет одним из самых крупных и престижных рекламных агентств Нью-Йорка. У фирмы «Бофор» приличная клиентура, но это мелочь по сравнению со списком клиентов «Россаро Эдвертайзинг».

Легко понять, почему совет директоров обратился именно к Гилу с таким предложением, сложнее определить, почему Гил его принял. Потрясенная Оливия гадала, что заставило его согласиться на эту довольно хлопотную должность? Какой особый интерес мог представлять для него «Бофор»?

— Но… но ты живешь в Нью-Йорке. Как ты сможешь работать исполнительным директором «Бофора»? — слабым голосом сказала она.

В ответ раздался веселый басовитый смех.

— Мир тесен и становится теснее с каждым днем, Оливия. Добраться из Нью-Йорка до Лондона давно не составляет никакого труда. К тому же у меня прекрасный заместитель, который сегодня может вполне самостоятельно вести дела «Россаро» на американском континенте. Я планирую на какое-то время осесть в Лондоне.

Осесть в Лондоне? Значит, это не просто символическое назначение. Гил задумал основательно закрепиться в «Бофоре». Сердце Оливии, казалось, слегка подпрыгнуло, когда она поняла, что это будет означать для нее.

— Итак… Итак, все уже окончательно решено?

— Все до последней детали!

Голова у Оливии пошла кругом. Узнать об условии в завещании Вивьен — достаточно неприятная вещь, застигшая ее врасплох, но совсем ужасно сделать открытие, что Гил переезжает в Лондон, и от нее, Оливии, ожидается, что она будет работать в его подчинении.

— А когда… Когда все это было утрясено?

— Пару недель назад.

Пару недель назад? В голове Оливии отдельные кусочки картины, словно в детской мозаике, стали складываться в единое целое. Ей вспомнился уклончивый телефонный звонок от Генри Элиота, которым тот предупредил ее, что чтение завещания переносится.

— Это из-за твоего назначения оглашение завещания затягивалось, не так ли? — с дрожью в голосе спросила она.

Гил неопределенно пожал плечами.

— Я связался с Генри Элиотом и предложил, чтобы он отложил заседание до официального подтверждения моего назначения. В сложившейся ситуации я считал наилучшим, чтобы ты с самого начала знала, у кого будешь работать.

— Какое внимание с твоей стороны, — пробормотала с издевкой Оливия, и тут до нее дошел полный смысл последних слов Гила. — Тогда тебе должно было быть заранее известно и условие в завещании моей бабушки? — Оливия наполовину обвиняла, наполовину спрашивала.

Гил невозмутимо уселся на стул, вытянув ноги перед собой на всю длину.

— Да, Вивьен обсуждала это со мной.

Все ясно! С Гилом бабушка говорила об этом, но с Оливией — нет. Горько и обидно до глубины души было узнать, что эти двое обсуждали ее будущее тайком от нее, без ее участия. Она знала, что время от времени Вивьен и Гил встречались по общим делам. Но она и не подозревала, что между ними было заведено обсуждать столь деликатные проблемы, тем более что она сама становилась предметом обсуждения на этих встречах!

Оливию потрясло, как ловко Гил направлял ход событий в течение последних нескольких недель, а может быть, и дольше. Разве узнаешь, как часто он действовал, словно кукольник, дергая ниточки ее жизни туда-сюда своей невидимой рукой?

Наверное, так чувствует себя боксер в нокауте, оглушенный бесчисленной серией ударов. Оливия больше не могла связно думать. Пока ее мозг бешено работал, пытаясь освоиться с таким огромным количеством неприятных открытий, Генри Элиот вернулся в зал и увидел Гила.

— А, мистер Россаро, здравствуйте. Наконец-то вы прибыли. Я получил вашу записку о том, что вы опоздаете… Как добрались?

Гил и адвокат обменивались общими фразами, а Оливия тем временем постаралась привести в порядок свои разрозненные мысли. Несомненно, должен же существовать способ выбраться из положения, в котором она оказалась. Где-то наверняка есть лазейка. В отчаянии она обратилась к Генри Элиоту.

— Существуют ли способы изменить условия завещания, мистер Элиот?

Неожиданный вопрос как будто ошеломил адвоката.

— Не понимаю, о чем вы, мисс?

— Могу я изменить касающееся меня условие в завещании? — повторила Оливия.

— Нет. — Покачал головой адвокат. — Эта статья абсолютно правомерно включена в завещание, и ваша бабушка обладала полным правом на это.

— Но она не сообщила мне о таком странном Условии… Даже не обсудила его со мной.

— Это условие было включено в качестве предохранительной меры, — мягко сказал Генри Элиот. — Ваша бабушка испытывала беспокойство в связи с тем, что вследствие вашей молодости и отсутствия опыта вы еще не готовы занять место в совете директоров. Если бы она прожила дольше, а вы стали бы немного старше и приобрели больше опыта в рекламном деле… тогда условие наверняка было бы исключено из завещания. Вы о нем никогда даже не услышали бы. На мой взгляд, поэтому она и решила не рассказывать вам о нем, и, мне кажется, ваша бабушка поступила весьма мудро.

Это объяснение несколько ослабило чувство обиды, возникшее у Оливии, когда она впервые узнала об условии. Вероятно, Вивьен не хотела огорчать ее, сказав об условии, которое, в конце концов, могло оказаться напрасным. Оливия также вполне понимала ее логику, зная, как твердо Вивьен была убеждена, что молодость и энтузиазм еще не заменяют опыта. Такое объяснение, впрочем, не делало условие более приемлемым. Работать на Эдварда Маккея ей просто не хотелось, но работать на Гила вообще неприемлемо.

— А если я откажусь подчиняться условию? — В этом вопросе прозвучала последняя надежда Оливии.

Лицо адвоката омрачилось.

— Боюсь, если вы откажетесь или не сможете выполнить условие завещания на протяжении всего установленного вашей бабушкой срока, то утратите все права на обладание пакетом акций. Он немедленно перейдет к мистеру Россаро, присутствующему здесь.

Ах, вот как обстоит дело! Оливия потеряет акции и право голоса в руководстве предприятием в будущем, по крайней мере, на уровне совета директоров, наиболее влиятельной инстанции. И уж совсем невыносимо было узнать, что Гил получит все акции, которые по праву принадлежат ей. Они просто свалятся на него, как созревший плод, хотя он и пальцем не пошевелит. Если бабушка действительно хотела обеспечить выполнение данного условия завещания Оливией, она не могла найти более верного способа добиться этого. Вивьен знала, как много значило агентство для Оливии. Для нее не было также секретом, что внучка никогда не откажется добровольно от акций и, разумеется, ни за что не согласится, чтобы они перешли к Гилу!

— Вам плохо, мисс Бофор? Вы так побледнели. Позвольте, я подам вам воды. — Генри Элиот налил немного воды из кувшина и передал ей высокий стакан.

— Благодарю, — пробормотала Оливия, мелкими глотками отпивая холодную воду.

— Вам уже лучше?

Оливия кивнула:

— Да, извините меня…

— Не беспокойтесь… Я понимаю ваше состояние. А сейчас, если вы не против, подпишите эти бумаги.

С трудом она вновь сосредоточилась на листках желтовато-коричневого цвета, которые раскладывал перед ней Генри Элиот. В начале этой недели они вместе прошлись по ним, и теперь Оливия, лишь бегло взглянув, машинально ставила под документами свою подпись. У нее не было ни малейшего желания затягивать эту процедуру дольше отведенного времени.

Иногда Оливия давала волю воображению, представляя себе, какой была бы новая встреча с Гилом, но в мечтах она всегда видела себя умудренной жизненным опытом и уравновешенной, обладающей его ледяной вежливостью и дающей понять с предельной ясностью, что крошка-кузина давно стала совсем взрослой. Однако как отличаются зачастую мечты от реальности! Шокированная столь неожиданной встречей с Гилом, она утратила всякую способность владеть собой и не могла скрыть того, какое глубокое беспокойство вызывало его появление в ее душе. Самоконтроль, которым она всегда гордилась, с каждой минутой превращался в фикцию.

— Хотите, я вызову вам такси? У вас все еще слишком бледный вид, — участливо предложил Генри Элиот, когда Оливия закрыла колпачок своей авторучки.

— Нет, я на машине, — с вызовом произнесла Оливия.

— Я, в самом деле, считаю, что вам не стоило бы вести машину самой, — нахмурился адвокат.

Прежде чем Оливия ответила, заговорил Гил:

— Я отвезу мисс Бофор домой.

— Вот и прекрасно… Прекрасно, — улыбнулся Генри Элиот, явно довольный, что организацию отъезда богатой клиентки берет на себя кто-то другой.

Нет, только не это! Ей и так потребуется собрать все силы, какие у нее остались, чтобы своими ногами уйти из адвокатской конторы. А при мысли о пребывании вместе с Гилом в тесном замкнутом пространстве автомобильной кабины руки и ноги Оливии стали вообще ватными.

— Нет, я доеду сама. — Она поспешила отвергнуть предложение Гила и не смогла удержаться от дополнительного замечания обескураживающего свойства. — Я чувствую себя в большей безопасности, когда сама за рулем. Моя бабушка, может быть, и нуждалась в услугах шофера, а мне он пока еще не нужен.

Грубость была преднамеренной, и оба мужчины поняли это, но Гил лишь холодно ухмыльнулся.

— В таком случае ты можешь отвезти меня. Таким образом, все мы будем удовлетворены. Мистер Элиот будет спокоен, что ты поедешь не одна… Ты будешь сидеть за рулем… И вместо тебя я попользуюсь услугами шофера. А свою машину ты заберешь отсюда потом.

Почему-то грубость Оливии обратилась против нее самой, она вынуждена была признать это с сожалением. Проклятый Гил! Как он ловко умудрился изменить всю обстановку.

— Твое предложение, Гил, определенно разрешило проблему, — не слишком вежливо буркнула она.

Гил наклонился вперед за шляпкой Оливии, лежащей на столе. Используя создавшуюся вследствие этого движения близость к ней, он произнес хриплым шепотом:

— Это моя работа — разрешать… проблемы. Ты вскоре убедишься в этом, крошка-кузина, — здесь я мастер своего дела.

2

У здания адвокатской конторы стояло несколько автомобилей, но Оливия инстинктивно почувствовала, который из них принадлежит Гилу. Черный «ягуар» полностью соответствовал его натуре: подавляет размерами, ослепляет и пугает.

Оливия остановилась у машины и вздрогнула — то ли при мысли о том, что ей предстоит сесть за руль такого мощного автомобиля, то ли из-за перспективы оказаться в нем вместе с Гилом. Точнее Оливия не могла описать своего состояния.

— Ты не передумала насчет того, чтобы вести машину?

— Нет. Почему это я должна передумать?! — возразила она с оттенком показной храбрости.

Гил посмотрел на нее поверх засыпанной снегом крыши «ягуара».

— Мне просто показалось, что ты выглядишь немного… испуганной.

Конечно, она была испугана, но не хотела, чтобы он догадался почему. Она и без того уже раскрыла слишком много своего сокровенного за сегодняшний день.

— Ты уверен, что доверишь мне руль в такой гололед? — с усмешкой сказала Оливия, втайне надеясь отчасти на отрицательный ответ.

— А ты уверена, что справишься за рулем?

Их словесная пикировка начинала уже напоминать настоящую дуэль, и Оливия не собиралась отступать и идти на попятную.

— Безусловно, — ответила она твердо, взяв протянутые ей Гилом ключи.

Внутри машину никак нельзя было назвать тесной, но почему-то возникло ощущение подавленности, и Оливия, болезненно воспринимая соседство Гила, завозилась со своим ремнем безопасности. Все ее попытки закрепить ремень ни к чему не приводили, пока Гил не взял ее онемевшие, непослушные пальцы в свои и точно не посадил металлическое кольцо в гнездо.

Это было первое его прикосновение к ней, но даже сквозь плотную перчатку Оливия почувствовала, как по руке пробежал, покалывая кожу, электрический разряд. Прошло пять лет, пять долгих лет, когда они в последний раз обнимали друг друга, но все же глубоко запрятанные воспоминания вновь зашевелились в душе. Разумом она могла пытаться забыть власть этого человека над собой, но этого не сделало, и не было способно сделать ее тело.

Она осмелилась бросить на него взгляд из-под длинных густых ресниц. Испытал ли он такое же чувство? Если да, то это никак не отразилось ни на его расслабленной позе, ни на ленивой точности движений, с которой он подготовил все кнопки на щитке приборов.

Оливия прикусила губу, сосредоточившись на том, чтобы вставить ключ в замок зажигания. Она сурово бичевала себя, доказывая, что нечего глупить. То, что произошло пять лет назад, ничего не значило для Гила. Он, вероятно, даже забыл, происходило ли что-нибудь между ними. Как ей хотелось, чтобы она могла сказать то же самое и о себе!

Через несколько минут они уже выехали на многолюдную магистраль; Оливия, в нормальной обстановке уверенно водившая машину, сейчас нервничала, что было на нее совсем не похоже. Она попробовала объяснить это непривычным для нее автомобилем, обледеневшей дорогой, однако прекрасно знала, что ничто другое не волновало ее больше, чем присутствие Гила. Он сидел рядом, и ее сознание было настолько поглощено этим обстоятельством, что привычные для любого автомобилиста действия за рулем ей приходилось выполнять не автоматически, а при полной концентрации всех умственных и физических способностей.

В конце концов, молчание стало невыносимым, и Оливия вдруг обнаружила, что первая задала вопрос:

— Сколько же времени осталось до твоего официального вступления в должность исполнительного директора?

— Я уже вступил в должность.

Столь быстрый ответ удивил ее. Она ожидала или, быть может, надеялась, что пройдет еще несколько недель, прежде чем Гил покончит с делами в Америке. Обычно переход на новую работу на столь высоком уровне совершался не так легко. Совет директоров, наверное, лез из кожи вон, уговаривая Гила приступить к исполнению своих обязанностей практически немедленно.

— Уже вступил?.. — Оливии не удалось скрыть разочарования.

Гил кивнул.

— И это означает, что отныне ты работаешь на меня. Ты сможешь уже завтра перенести свои вещи в кабинет рядом с моим.

— Завтра? — Сердце у Оливии упало, когда она услышала это зловещее слово.

Все происходило с невероятной быстротой. До настоящего момента перед ней еще не раскрылось во всей своей ужасающей реальности то, какие изменения вносит в ее жизнь пресловутое условие из завещания.

— Но я сейчас веду переговоры с несколькими клиентами; мы где-то на середине пути… Я ведь не могу просто так все взять и бросить.

Во взгляде Гила промелькнуло нетерпение.

— Я и не предлагаю, чтоб ты бросила все. Я уже распорядился, чтобы существующие у тебя связи были переданы другим исполнителям в отделе.

— Ты распорядился? О чем?.. — захлебнулась словами Оливия, внезапно охваченная гневом. — Как ты смеешь вмешиваться в мою работу, даже не поговорив со мной? Ты не имеешь права…

— У меня есть полное право, — обрезал ее Гил ледяным тоном. — Как исполнительный директор я отвечаю за расстановку служащих по рабочим местам, я решаю, где они могут трудиться наиболее эффективно, а где нет. В должности, которую ты занимаешь сейчас, ты не можешь быть моим помощником.

До этого момента в сознании Оливии теплилась полуосознанная надежда: вдруг Гил сохранит за ней ее нынешний пост, оставит ее там, где она привыкла работать. Теперь и эта надежда лопнула.

— Ты… в самом деле, значит, хочешь, чтобы я стала твоим помощником?

— А в каком еще качестве, по-твоему, я бы мог нанимать тебя?

— Я… я не знаю, — замялась Оливия.

— Но уж не думаешь ли ты, что я собираюсь из твоей должности устраивать синекуру?

— Конечно нет! — разозлилась Оливия. — Я не ищу никаких поблажек. Я просто не ожидала, что мне придется работать непосредственно под твоим началом. Вот и все.

— Не ожидала или не хотела? — сухо потребовал прямого ответа Гил.

— Ну, хорошо, так и быть, скажу: не хотела, — с вызовом произнесла Оливия, решив выложить все карты на стол. — Я люблю свою работу.

Я не хочу переходить на другое место. И я не желаю работать на тебя.

— По крайней мере, честно сказано, но боюсь, твои пожелания никого не волнуют, — небрежно произнес Гил. — Отныне ты будешь работать под моим началом, поэтому лучше тебе привыкнуть к этой мысли.

Оливии захотелось ударить его. Не будь у нее обе руки заняты управлением машиной, она могла бы, в сущности, поддаться этому соблазну. Неожиданно в голову ей пришла ужасная мысль: а что, если Гил задумал превратить ее жизнь как своей подчиненной в ад и таким образом выжить ее с работы, заставить согласиться… на увольнение?! Если она уйдет, — неважно, по какой причине, — ему удастся заполучить ее акции. Так ведь и сказал адвокат.

— Как я могу быть уверена, что ты не планируешь отделаться от меня с целью заполучить мои акции? — прямо спросила Оливия.

— Совершенно не можешь быть уверена, — так же прямо ответил Гил. — Ты просто должна доверять мне. Если будешь хорошо работать на своем посту, бояться тебе нечего.

Оливия сердито подумала: ничего себе гарантии! Доверять Гилу! Да лучше она доверится гремучей змее.

— А в чем точно будет состоять моя работа в качестве твоего помощника?

— Ты будешь помогать мне, естественно, — мягко сказал он.

— А нельзя ли поконкретнее.

— Кое-кто из моих клиентов в «Россаро Эд-вертайзинг» планирует организовать ряд рекламных кампаний в британских средствах массовой информации. Я намерен добиться того, чтобы «Бофор» получил соответствующие заказы, а ты мне будешь помогать их добывать.

— Но почему я не могу просто продолжать заниматься заказами, которые у меня уже в руках?

Гил вздохнул в знак того, что ему с трудом удается сдерживать терпение.

— Потому, — ответил Гил, — что тебе пора уже учиться иметь дело с заказами большего размаха. Это — тот самый опыт, который тебе будет нужен, если бы ты когда-нибудь захотела занять заветное место в совете директоров. Кроме того, я думаю, «Бофор» готов пустить корни в более широких сферах рынка рекламы. Фирма довольно успешно действует в последние годы, но далеко не так хорошо, как могла бы. Я намерен радикально изменить ситуацию.

Оливия не могла понять, нравились ли ей планы Гила. «Бофор» всегда гордился качеством своих услуг и личными контактами с клиентами, которые может себе позволить не такая уж большая фирма. Оливии не улыбалась перспектива превращения «Бофора» в огромную безликую рекламную агентурную сеть, подобную некоторым гигантам в Америке.