— Почему бы нет? Хотя, честно говоря, я несколько удивился, что, вложив столько труда в реставрацию мебели, вы захотели с ней расстаться. — Он с восхищением посмотрел на китайский комод.

— Боюсь, вас вели в заблуждение. Я не собираюсь ничего продавать.

— Но мистер Уитни ясно дал мне понять по телефону… — Он посмотрел на Чарлза, в недоумении пожав плечами.

— Мистер Уитни? — переспросила Эдди, посмотрев в глаза Чарлзу. — Так что же сказал вам мистер Уитни?

— Он… он объяснил, что вы приобрели эту мебель, когда между вами и ним был заключен договор о взаимных обязательствах. А сейчас, когда он… э-э… — Мастерз деликатно кашлянул в кулачок, — расторгнут, он сказал, что вы хотите избавиться от старых вещей, чтобы окончательно порвать с прошлым.

— Как это мило с его стороны, — усмехнулась Эдвина. — На самом деле я очень привязана к своей мебели, гораздо более, чем когда-то к мистеру Уитни. Думаю, мы не нуждаемся в услугах вашего товарищества.

— Как же так? Я уже переговорил со своими постоянными покупателями, — не сдавался Мастерз.

— Может быть, после того как мы с мистером Уитни поделим наше имущество, мы позвоним вам, — утешила Эдвина, провожая антиквара до дверей.

Гарольд Мастерз бросил прощальный взгляд на обстановку.

— Да… это всегда так мучительно — расставаться с вещами, с которыми связаны лучшие моменты твоей жизни…

Щелкнул дверной замок, и Эдди вернулась.

— Знаешь, Эдвина, — голос Чарлза звучал приторно-мягко, — я поговорил с десятком людей, я выслушал советы многих специалистов по недвижимости.

— Ну и что?

— Цена нашего дома возросла после ремонта до астрономической суммы, — произнес он с энтузиазмом. — Мы заработали бы на этом больше двадцати четырех тысяч долларов. Складываем эту цифру со стоимостью мебели и получаем по сорок пять тысяч на каждого!

Эдвина стояла, уперев руки в бока.

— Это вся прибыль?

— Да, причем если деньги будут в течение шести месяцев вложены в другую собственность, то сумма не будет облагаться налогом. — Глаза Чарлза светились так, будто деньги уже лежали на его счету. — С этой суммы получится почти три тысячи восемьсот долларов чистой прибыли в месяц.

— Ты сказал — три восемьсот? — медленно повторила Эдди.

— Честное слово. Хочешь, я покажу тебе все расчеты? — Он приложил к груди правую руку, будто давал клятву.

— Мне не нужны никакие расчеты! Я заработала все эти деньги одна! Я в этом уверена!

Чарлз почти полностью закрыл левый глаз.

— Сколько предлагает за этот стол Мастерз? — Она провела пальцем по лакированной столешнице.

— Он называл сумму в пять тысяч, но, думаю, мы сможем накинуть еще одну. Я изучил несколько книг по антиквариату и знаю, что коллекционеры дают за такую вещицу от восьми до десяти тысяч долларов. Неплохо для покупки, которая обошлась тебе в двадцать долларов.

— Конечно, хорошо получить четыре тысячи процентов прибыли. — Эдди заботливо поправила кружевную салфетку на середине стола. — Если бы мы просто купили и продали стол. Но ты, наверное, не подумал, об «элементах ручной работы». — Она точно передала интонации Гарольда Мастерза.

— Но это же твоя «ручная работа». Она почти ничего не стоит.

Эдвина напряженно всматривалась в глаза Чарлза.

— Да, я отреставрировала стол самостоятельно. Но знаешь ли ты, во сколько ценится работа мастера-реставратора? Пятьдесят долларов в час!

— Тогда цена этого стола — шесть с половиной тысяч.

— Как минимум. — Эдвина обошла стол вокруг, останавливаясь, чтобы вытереть краем футболки пылинки и отпечатки чьих-то пальцев — Ты представляешь, сколько времени я потратила на то, чтобы, вооружившись зубочисткой, убрать каждую царапинку? Я просидела над этим в общей сложности около десяти часов. Если ты посчитаешь, во сколько обходится мой труд, то, боюсь, тебе не достанется ни цента от продажи стола.

Чарлз в изумлении открыл рот. Наконец он промычал:

— Но мы… должны делить имущество на равные части…

— И стол тоже? Что-то я не видела твоей подписи на чеке на его приобретение.

— Но дом же — наш общий! — Чарлз попятился от разъяренной Эдди. Такой он ее никогда не видел.

— Именно дом, Чарлз. Но не его содержимое. — Она гордо вскинула голову. — Оно мое. Я искала эти старые столы и комоды на распродажах, я их реставрировала.

— Но ты же покупала это все для нас двоих! — Его голос становился все громче.

— Да? У тебя есть доказательства этого? — спокойно спросила Эдвина.

— Мы же были помолвлены.

— И ты… — Эдди вдруг замолчала на полуслове, услышав шаги на лестнице.

Хлоя стремительно спускалась вниз, одетая в один из своих нарядных летних костюмов.

— Какие-то проблемы? — защебетала она.

Глубоко вздохнув, Чарлз слегка отстранил ее.

— Дорогая, мы с Эдвиной обсуждали достоинства нашего общего дома, — сказал он безразличным тоном.

— Или его недостатки, — добавила Эдди.

— По-моему, нет причин для спора, — усмехнулась Хлоя. — Имя Чарлза записано в контракте, и это неоспоримо.

— Да, владельца дома, а не чего-либо внутри его. По-моему, это тоже неоспоримо, — уточнила Эдвина.

— Ну хорошо. Продажа антиквариата могла бы удвоить нашу прибыль. — Чарлз чувствовал, что почва уходит из-под ног. — Но если ты не видишь пользы от этого, это твои проблемы.

— Да, я не вижу никакой пользы. Ты не поймешь, если я скажу, что мне приятно видеть ежедневно эти милые вещи. — Ее щеки пылали. — К тому же если один только стол оценивается сейчас тысяч в десять, то в последующем цена может составить двенадцать. Но это будут мои деньги! Ты тоже хочешь иметь их? Пожалуйста, найди антиквариат и сам его отреставрируй.

Хлоя развела руками.

— Несколько тысяч «плюс» или «минус» за этот стол — не так важно. Достаточно тех денег, которые мы получим от продажи дома.

Эдди сощурила глаза, злость захлестнула ее.

— Никаких денег вы не получите! Если только не собираетесь продавать дом без моего согласия.

— Именно так мы и поступим, — насмешливо улыбнулась Хлоя.

— Только попробуйте!

— Ну, если уж мы заговорили на эту тему… — вмешался Чарлз, искоса взглянув на жену.

Хлоя чуть заметно кивнула.

— В таком случае вы совершаете преступление, подобное убийству, наступая на мои права! — кричала Эдди, уже не сдерживая эмоций.

— Да, но не в физическом смысле этого слова. — Губы Чарлза растянулись в злорадной улыбке. Он обнял Хлою и продолжил: — Возможно, здесь более уместно понятие «профессиональное самоубийство».

— Профессиональное самоубийство?

— Жить с человеком, не являющимся твоим мужем, — это грех и попрание моральных норм общества, которое происходит на глазах молодежи. — Чарлз, не поднимая головы, изучал ногти на пальцах, затем взглянул на Эдвину. — Я думаю, что это может быть названо «профессиональным самоубийством» тебя как педагога, особенно когда педсовет колледжа будет информирован об этом.

— Как… как ты… — Язык не слушался Эдди, ноги подкосились.

Эдвина тяжело опустилась в кресло возле камина. Положив дрожащие руки на колени, она наконец подняла глаза на стоящих перед ней людей.

— Вы знаете, что я не делаю ничего, что могло бы навредить моим ученикам, — ответила она.

— Может быть, но в твоем трудовом контракте есть, кажется, пункт о соблюдении норм морали, — самодовольно произнес Чарлз, присаживаясь на диван напротив Эдвины. — Если ты забыла, то я напомню, что сам подписал подобный контракт в университете еще перед поездкой в Париж.

Громкие голоса в столовой заглушили звук захлопнувшейся входной двери и шагов Эда.

— Привет, дорогая! А вот и я! — крикнул он.

Эд вошел в столовую и увидел бледное лицо Эдди.

— Что здесь происходит? — Он пересек комнату и опустился перед Эдвиной на колени.

— Они узнали о нас, — пролепетала девушка сквозь слезы. — Чарлз намерен пойти в колледж, на педсовет.

Она уронила голову в руки Эда, сотрясаясь от рыданий, а он перебирал ее шелковистые волосы, утешая, как ребенка.

— Что ж, перчатка брошена, я поднял ее, — сухо произнес Эдисон, разглядывая насмешливую улыбку Чарлза. — Каковы ваши требования?

— Эдвина согласна подписать документы о продаже дома, — с триумфом объявил он. — Вся полученная прибыль будет разделена поровну.

— Как это щедро с вашей стороны! — Эд продолжал гладить Эдди.

— Думаю, что это наиболее справедливое решение, — заметил Чарлз, откидываясь на спинку дивана.

— Для твоей воровской натуры? — резко оборвал его Эд.

— Не запугивай!

— Половина — даже слишком много, если вы хотите, чтобы мы молчали, — произнесла Хлоя. — Теперь мы знаем правду, мадемуазель Мэйсон, и получается, что вы занимаете этот дом незаконно. Значит, после его продажи вам полагается меньшая доля.

Неожиданно раздался громкий стук в дверь. Никто не пошевельнулся. Стук повторился. Бросив вопросительный взгляд на Чарлза, Хлоя поднялась и направилась к двери.

Глава 15

— Мистер Крокер? Не знала, что вы договаривались с моим мужем!

— Нет-нет. Я просто был по делам в вашем районе и хотел еще раз осмотреть дом, так как встречался уже с заинтересованными покупателями. — Крокер вытягивал шею, стараясь заглянуть в столовую через ее плечо. — Вы еще не подыскали своего покупателя? Вы тоже имеете это право, только помните, что риэлтору все равно причитается гонорар.

— Естественно, мистер Крокер, — заверила Хлоя, не давая ему пройти в комнату. — Мы не собираемся отбирать у вас право продажи дома. Мы просто беседовали с друзьями.

— Хорошо, хорошо. — Крокер уже собирался уходить, как вдруг увидел сидящую на стуле у камина Эдвину и помахал ей рукой. — О! Я помню вас, мисс. Вы делаете ремонт в доме мистера Уитни! — Он отстранил Хлою и решительно прошел в столовую. — Мне хотелось бы знать, как можно будет с вами связаться. Чувствуется, что вы — опытный маляр, а у меня на примете есть дом, требующий хорошего ремонта.

Эдвина подняла заплаканное лицо.

— Ох, извините. — Крокер протянул руку. — Я Эл Крокер из риэлторского агентства. Мы встречались с вами вчера, помните? — Он протянул ей визитную карточку. — Позвоните, если заинтересуетесь. Не хочу мешать.

Он попятился к двери.

— Я помню вас. Вы оставили кое-какие бумаги, — неожиданно сказала Эдди.

— Да, да, — оживился Крокер. — Я просил вас передать их мистеру Уитни. Они касаются продажи дома.

Внезапно Эдвина вскочила со стула, вынимая смятые листочки из кармана джинсов, и принялась размахивать ими.

— Они мои! Мои! Мои! — кричала она, бегая по комнате, и наконец остановилась возле Чарлза. Помахав документами перед его носом, Эдди снова радостно проговорила: — Они мои, Чарлз Уитни!

Мертвенно бледный, будто окаменевший, Чарлз только переводил глаза от Эдвины к Крокеру.

Крокер, спотыкаясь, поспешил к двери, не спуская, однако, глаз со странной компании.

— Я, кажется, не вовремя, — пробормотал он. — Я позвоню попозже.

Звук захлопнувшейся входной двери вывел Чарлза из ступора. Повернувшись к жене, он прошипел:

— Документы у нее.

Из-под слоя бледно-розовой пудры на лице Хлои проступил лихорадочный румянец. Ее ногти впились в руку Чарлза.

— Эд, они мои! — задыхалась Эдди, покрывая лицо Эдисона жаркими поцелуями.

Он крепко обнял ее и посадил к себе на колени. Откинувшись на грудь Эда, она медленно развернула лист бумаги и начала громко и торжественно произносить:

— «Соглашение между Чарлзом Биддингтоном Уитни, Эдвиной Г. Мэйсон и риэлторской компанией о продаже собственности. Штат Огайо. Округ Делавэр. Участок номер…»

Чарлз метнул быстрый взгляд на Хлою.

— «…Подписали Чарлз Уитни и Эдвина Мэйсон». — Эдди встала и поднесла документ к глазам Чарлза, постукивая пальцем по тому месту, где стояли подписи. — Это не моя подпись.

Эдвина быстро отдернула лист, увидев, как за ним тянется рука Хлои.

— Вот теперь мы и поговорим, — ухмыльнулась Эдди.

— Это я… мы просто хотели… — промычал Чарлз.

— Это подделка! — отрезал Эд. — Скверное занятие — заниматься подделкой документов!

— Эдвина, все равно ты не помешаешь мне продать дом! И деньги будут поделены поровну! — закричал Чарлз.

Эдисон собрался было что-то ответить, но девушка крепко взяла его за руку.

— Если вы лишите меня этого дома, плохо будет прежде всего мне, — тихо произнесла она. — Если вы сообщите педсовету подробности моей личной жизни, это сведет на нет все мои прежние заслуги. — Она подняла на Чарлза глаза, полные слез. — Тебе повезло, что я не такая наглая. Просто мои требования более разумны.

— Требования? — Он наморщил лоб.

— Мы не будем продавать дом. Не будем продолжать совместное в нем проживание. — Эдди, казалось, не замечала фырканья Хлои. — Первоначальная цена дома составила восемь тысяч долларов. И хотя почти вся эта сумма была оплачена из моих денег, я, так и быть, отдам вам половину. Таким образом, вы получаете четыре тысячи и покидаете этот дом.

Чарлз бессильно опустил голову на руки, издав мучительный стон. Неожиданно для всех Хлоя накинулась на него с кулаками, истошно выкрикивая французские ругательства.

— По-моему, она сумасшедшая, — прошептала Эдди.

Хлоя наконец остыла, и воцарилась тревожная тишина. Чарлз сидел неподвижно, согнувшись, уставившись в одну точку.

— Ты готов продолжить? — прервала молчание Эдвина.

Он вяло кивнул.

— Так вот. Я беру на себя все издержки по аннулированию этого документа и только после этого возвращаю тебе половину первоначальной стоимости дома.

— А что будет с этими бумагами? — Чарлз показал на листки в ее руках.

— Чем скорее ты уберешься отсюда, тем скорее я верну тебе этот компромат.

— Проклятие! Ты думаешь, мы действительно так просто отдадим тебе дом? — Хлоя резко поднялась. — Глупая женщина! А ты просто дурак, Чарлз! Дом оценен в семьдесят тысяч долларов, а ты, кажется, согласен на эту жалкую подачку! Кстати, мадам Джексон является членом вашего педагогического совета? Значит, я была права. Это тебе, милочка, есть чего бояться. И тебе, Эдисон Риверз. Думаю, мадам Джексон будет крайне недовольна амурными делами своих коллег. — Хлоя повернулась к мужу. — Еще не все потеряно. Чарлз, встань же и действуй как мужчина!

Чарлз схватил Хлою за руку и посмотрел ей в глаза.

— Ты понимаешь, что ты наделала? — сказал он тихо. — Ты совершила преступление. Ты подделала документ и можешь сесть за решетку, если Эдвина этого захочет. А я буду обвинен как твой сообщник. Подумай, как все это отразится на моей карьере! Кто меня возьмет в университет? Да я даже не могу надеяться на самый низкий разряд!

Он резко оттолкнул Хлою и направился к лестнице. Она бросилась за ним по ступенькам. Неожиданно Чарлз остановился и посмотрел вниз, на Эдвину:

— Мы съедем сегодня же. Позже я распоряжусь, чтобы забрали наш багаж. — Он повернулся к Хлое и сказал несколько негромких слов по-французски, а затем снова взглянул на Эдвину: — Тебе не повезло — твои воспитанницы не умеют хранить секреты.

Дверь наверху громко хлопнула. Еще несколько минут из спальни доносились возбужденные голоса.

Эдди прошептала:

— Это мой дом! Весь мой! — Она заплакала, прижимаясь к Эду.

Он поставил ее на пол, вгляделся в ее заплаканные, но светящиеся от счастья глаза и задумчиво сказал:

— Что ж, Эдди, мне пора возвращаться домой. Схожу в спальню кое-что забрать.

— Зачем? — Эдвина казалась смущенной и потерянной.

— Я бы не стал говорить об этом, но Чарлз прав. Если я останусь с тобой, возникнет масса вопросов. И твоя, и моя карьера будет под угрозой, если Хлоя не прикусит свой длинный язык.

Сверху лились, подобно потоку лавы, громкие проклятия.

— Но я не хочу…

Эд нерешительно посмотрел на Эдвину. Теперь она совсем не выглядела счастливой, хотя то, о чем мечтала, наконец свершилось: она оставалась одна в своем доме. Слезы текли по ее щекам. Эд хотел было прижать ее к себе, успокаивая и гладя по голове, однако удержался. Он слишком долго утешал ее. Теперь же, когда Эдвина добилась своего, она сама должна показать, хочет ли она продолжения их отношений.

Он резко спросил:

— Что ты хотела сказать?

Эдвина вытерла слезы. Подняв влажные, словно утренняя трава, зеленые глаза, она вопросительно посмотрела на Эда. Неожиданно, разразившись новой волной рыданий, она упала в его объятия. Они застыли на несколько минут. Потом Эдвина собралась с силами и очень тихо заговорила:

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Это мой дом, но я хочу делить его с тобой!

Эд склонил голову, чтобы лучше расслышать ее слова, звучащие сквозь всхлипывания.

— Если мы даже лишимся нашей работы, я не боюсь этого. Я хочу только быть с тобой. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Ненавижу спать в одиночестве!

— Эдвина, зачем ты так говоришь! Ты же любишь детей, любишь свою работу, — осторожно начал Эд. Боясь быть слишком резким, он ждал ее ответа, надеясь услышать то, о чем он молил Бога почти целый год.

— Я люблю тебя… — прошептала она задыхаясь. — Я люблю тебя и не хочу, чтобы ты уходил!

В следующую минуту сильные руки подхватили Эдвину и закружили по комнате. Эд ощутил ее, такую теплую, такую сладкую, такую желанную.

Изнемогая от головокружительного танца, они без сил рухнули на диван. Их руки переплелись.

— Я люблю тебя, Эдвина Гермиона Мэйсон, — хрипло пробормотал Эд. — Я не хочу уходить отсюда. Этот дом — волшебный. Он подарил нам любовь. Он сберег ее. Я хочу жить с тобой в этом доме сотню лет.

— Думаю, он прослужит нам еще дольше. Так долго, как долго мы сможем платить налоги.

— Почему бы нет? — Он оторвался от Эдвины, любуясь ее преображенным лицом, ставшим еще прекраснее.

— И миссис Джексон… — начала она.

— …будет счастлива видеть мистера и миссис Эдисон Риверз своими соседями, — завершил Эд. — Особенно если ее сын-сорванец не улучшит в этом году свои знания по математике.

Единственными словами, за которые уцепился воспаленный мозг Эдвины, были «мистер и миссис Эдисон Риверз». Слезы снова покатились по ее лицу. Похоже, все, на что она была сегодня способна, — это лить слезы. Но это были слезы счастья.

Эд поднял ее тонкую руку, на которой играло старинное бабушкино кольцо, нежно поцеловал пальцы.

— Мы поженимся как можно скорее.

Они не заметили, как Чарлз и Хлоя спустились вниз, как, проходя мимо, злобно фыркнула Хлоя. Они не слышали, как громко хлопнула тяжелая входная дверь. Во всей вселенной не существовало в этот момент никого, кроме них двоих. Самых счастливых.

Мир и спокойствие поселились в старом доме, наполненном любовью. Навеки.