— Свитка там больше нет.

Я застыл на месте, а затем медленно обернулся. Девушка стояла на прежнем месте и смотрела на меня настороженно и почти дерзко, стиснув зубы.

— Свиток ты там не найдешь, — повторила она, чтобы не оставалось никаких сомнений. — Его в храме больше нет.

— А где он?

Она снова запнулась. Выхватив меч из ножен, я пошел к ней. Лицо ее резко побледнело, она попятилась, но наткнулась спиной на дерево.

— Не знаю, — начала она и застыла, когда я вновь приставил кончик Камигороши ей к горлу. — Подожди, прошу! Ты не понимаешь!

— Где свиток? — вновь спросил я, шагнув ближе. — Говори, а не то я тебя убью.

— Пропал! — выпалила девушка. — Его больше нет в храме. Учитель Исао… Он предчувствовал появление демонов. Он знал, что им нужен свиток, и потому отправил его куда-то… Н-не… несколько дней назад.

— Куда?

— Не знаю!

Я повернул меч так, что его кончик уперся ей в кожу чуть ниже подбородка, и она судорожно схватила ртом воздух.

— Честное слово, не знаю! — повторила она и отвела голову назад, спасаясь от меча. — Учитель Исао не сказал мне, где свиток. Но… я знаю того, кто в курсе.

— Кого?

Она замолчала, глядя на меня черными глазами поверх лезвия. И вновь от ощущения ее присутствия по коже пробежали странные мурашки.

— Откуда мне знать, что ты меня не убьешь, если я скажу?

— Даю слово, — пообещал я. — Слово чести. Если ты мне все расскажешь, я оставлю тебя в живых.

Она осторожно покачала головой.

— Мне этого мало, самурай, — произнесла она, и я нахмурился. Клятва воина считалась совершенно бесспорной, ведь воинская честь не допускала предательств, и сомнения в этом были просто оскорбительны. Самурай, нарушивший клятву, навлекал на себя такой позор, что единственным выходом оставалось сэппуку.

Конечно, я был шиноби, воином тени, и следовал иному кодексу, нежели самураи. Мы действовали под покровом мрака и выполняли такие задания, которые заставили бы любого достопочтенного самурая поморщиться от ужаса и отвращения. Но девушка этого не знала.

Она все смотрела на меня, прижавшись спиной и затылком к стволу дерева и вскинув подбородок как можно выше, чтобы избежать смертельного прикосновения лезвия к горлу. Я крепко стиснул меч в руках и попытался погасить его пыл в моем сознании, ибо Хакаимоно жаждал, чтобы я убил эту наглую простолюдинку.

— Можешь меня убить, — проговорила она, — но тогда ты так и не найдешь то, что ищешь. — Я сощурился, и она вздрогнула под моим взглядом. Казалось, храбрость на миг оставила ее, но потом она сделала глубокий вдох и снова посмотрела мне в глаза. — У меня к тебе… предложение, — сообщила она. — Так что прежде чем отрубить мне голову, выслушай меня, пожалуйста. Демоны начнут охоту на меня. Как только они поймут, что свитка в храме нет, они меня выследят. Сейчас свиток на пути в другой храм, в тайное убежище, которое находится далеко-далеко отсюда. Мне нужно добраться до этого храма и предупредить местных монахов о нападении демонов. Я обещала это учителю.

— Но ты ведь не знаешь, где этот храм, — заметил я.

— В-верно, — подтвердила она. — Не знаю. Но учитель Исао сообщил мне имя человека, который знает. Это священник, он живет в Кин Хейген Тоши. Ему известно месторасположение этого храма, и он расскажет, как его найти. Но я едва ли смогу добраться туда в одиночку. Я не справлюсь с целой ватагой демонов. — Она оценивающе посмотрела на меня, и я понял, к чему она клонит. — Но… ты с демонами справляешься весьма неплохо. Если ты… отправишься со мной и будешь защищать меня во время нашего путешествия, тогда… — Голос ее затих, но непроизнесенные слова повисли в воздухе, и не уловить их смысла было просто невозможно.

Тогда она приведет меня к свитку.

Я задумался. Клан, само собой, в восторге не будет. Как убийца демонов Каге и хозяин Камигороши, я не должен был иметь продолжительные контакты с теми, кто не входил в Клан Тени. На то были двоякие причины. Семейство Каге бережно хранило свои тайны. Наши шиноби были лучшими в стране и обладали талантами, неведомыми остальному миру. Мы были близки к теням, и это отражалось на тех из нас, кто был одарен ками, потому что мы говорили на языке тьмы и неведомого. Клан Тени оберегал свои секреты и охотно убивал чужаков, которым удавалось узнать слишком много. И потому простолюдинка, путешествующая вместе с убийцей демонов Каге, вызвала бы немало подозрений.

Но не менее веской причиной был и я сам. Мне особенно яро запрещали общаться с чужаками, потому что я представлял серьезную опасность, ведь мог в любой момент покориться демону меча. Особенно опасны в моем случае были эмоции, потому что благодаря им Хакаимоно проникал ко мне в душу. Гнев, страх, неуверенность — чем сильнее было чувство, тем ближе демон подбирался к тому, чтобы поработить своего хозяина. Меня не раз предупреждали о том, что едва Хакаимоно возьмет надо мной верх, пути назад уже не будет. Мне пророчили, что я стану чудовищем и у Клана не будет иного выбора, кроме как лишить меня жизни.

Но меня отправила на задание даймё Клана Тени сама госпожа Ханшу. Я поклялся, что заберу свиток, и от меня ждали повиновения любой ценой, пусть даже ценой моей собственной жизни — или жизни кого-то из окружающих. Неудачу мне бы ни за что не простили.

— Ну что, по рукам? — спросила девушка.

8. Два путника

Незнакомец задумчиво молчал. Мы стояли близко друг к другу, и я видела черты его лица — высокие скулы, полные губы, шрам, тянущийся от самого лба до переносицы. И глаза… фиолетовые, яркие, цвета ириса. Когда я смотрела в них, по спине пробегали мурашки. Взгляд у него был пустой, в нем не читалось никаких эмоций, никакого сочувствия или понимания. В них нельзя было разглядеть душу. Никогда прежде я еще никого не боялась. Несмотря на многочисленные угрозы и наказания Дэнги-сана, в глубине души я всегда помнила о том, что монахи храма Тихих Ветров никогда не причинят мне зла. Но этот юноша, с виду совсем молодой, с личиком ангела, смотрел так, что ошибиться было невозможно. Смотрел, как настоящий убийца.

И все же этот бездушный убийца был моим единственным шансом добраться до храма Стального Пера живой. Сердце бешено заколотилось от этой мысли, но, понаблюдав за тем, как незнакомец расправляется с аманодзяку, как легко побеждает их, в голове у меня возникла идея — безумная, рискованная, пожалуй, чересчур опасная. Демоны наверняка отправятся за мной в погоню, как только поймут, что свитка в храме нет. Скорее всего, о́ни начнет охоту на меня, и как бы мне ни хотелось отомстить за учителя Исао и остальных, тягаться с этим отвратительным чудовищем я была не в силах.

Меня била дрожь, в груди затянулся болезненный узел. Я никак не могла поверить, что их больше нет. Что еще сегодня днем я зажигала в зале свечи и мечтала очутиться как можно дальше от храма. Я ведь никогда не бывала за пределами леса. Я не знала, куда идти, как разговаривать с людьми. Всю свою жизнь я общалась лишь с монахами, ками и странным ёкаем в лесу. А теперь мне предстояло отнести свиток в храм Стального Пера, как я и обещала учителю Исао, но я понятия не имела, как туда добраться и что делать при встрече с демонами.

Но… этот человек был способен их убивать. Так легко и играючи. Быть может, он не менее опасен, чем чудовища. И если он станет меня защищать, любому демону, ёкаю или кровожадному человеку, жаждущему заполучить свиток, сперва придется сразиться с ним.

Оставалась одна маленькая проблема.

Он тоже искал Драконью молитву. И не важно, по чужому ли заданию, как и демоны, или по доброй воле. Я почувствовала прикосновение узкого лакированного ящика, спрятанного под фуросики, которой я обмотала плечо, и сердце громко заколотилось. Если он узнает, что свиток у меня, меня ждет такая же жуткая смерть, какой умерли демоны, рассеявшиеся по ветру. Придется соблюдать предельную осторожность и действовать с умом, иначе мой возможный защитник станет моим главным врагом.

На мгновение меня посетила отрезвляющая мысль о том, что учитель Исао ни за что не одобрил бы моей лжи, того обманного маневра, при помощи которого я заставила этого юношу сопроводить меня до храма Стального Пера. Дэнга непременно назвал бы это очередной лисьей уловкой и обманом. Но воин из меня никудышный, я не умела рубить врагов на куски мечом, а о внешнем мире знала лишь по рассказам монахов. Мой храм разрушили до основания, мою семью перебили у меня на глазах, а мне самой поручили почти невыполнимое задание, о котором монахи, судя по всему, знали еще с тех самых пор, как я появилась в храме. То самое предсказание пробуждало во мне непонятные чувства, но мне страшно хотелось одного — закопаться в глубокой норе и не высовываться наружу. Я понимала, что одной мне не справиться, а помощников у меня не было. Как сказала старая тануки сегодня вечером, я кицунэ, ёкай. Не человек. Вот и все мои умения.

Я неотрывно смотрела в глаза незнакомца, который обдумывал мое предложение, и видела, что внутри у него происходит борьба. Наконец он кивнул и отступил от дерева, убрав от моей шеи свой жуткий меч.