Джули Кагава

Рождение дракона

Лоре и Таше, мечтавшим о драконах вместе со мной.

...

В единении процветаем

Часть i

Наблюдай. Уподобляйся. Вливайся

Эмбер

— Эмбер, когда погибли твои родители и что стало причиной их смерти?

Я сдержала стон и оторвала взгляд от окна машины, за тонированным стеклом которой блестел яркий солнечный городок Кресент-Бич. Воздух в черном седане был холодным и спертым, и, к моему неудовольствию, водитель включил функцию защиты от детей, так что я не могла открыть окно. Мы провели в машине несчетное количество часов, и мне не терпелось выбраться на солнце из этой тюрьмы на колесах. За оконным стеклом по краям дороги возвышались пальмы и роскошные виллы, которые соседствовали с заветренными серыми лачугами с рекламой еды, футболок, воска для серфинга и прочего. Сразу за тротуаром и полоской блестящего белого песка мерцал Тихий океан, словно огромный кусок бирюзы, манящий меня своими пенистыми волнами и бесчисленными пляжниками, беззаботно плещущимися в сверкающей воде.

— Эмбер? Ты меня слышала? Ответь на вопрос, будь добра.

Я вздохнула и откинулась на холодную кожу сиденья.

— Джозеф и Кейт Хилл погибли в автомобильной аварии, когда нам было семь лет, — продекламировала я, встречаясь с бесстрастным взглядом водителя в боковом зеркале.

Рядом со мной темноволосая голова мистера Рамзи кивнула в знак согласия.

— Дальше.

Я заерзала, сопротивляясь ремню безопасности.

— Они пошли смотреть бродвейский мюзикл «Вестсайдская история», — продолжила я, — и на пути домой их сбил пьяный водитель. Мы с братом жили у дедушки и бабушки до тех пор, пока дедушка не заболел раком легких и не смог больше заботиться о нас, поэтому мы приехали сюда, чтобы остаться у тети и дяди.

Я снова бросила тоскливый взгляд в окно и увидела пару людей, скользящих по волнам на досках для серфинга. Мне стало любопытно. Я никогда раньше не занималась серфингом, точно не в своем пыльном уголке пустыни. Серфинг казался почти таким же веселым занятием, как и полет. Хотя я сомневалась, что есть нечто сравнимое с движением в воздушных потоках, ощущением ветра на лице и под крыльями. Я представить не могла, как смогу пережить это лето, оставаясь все время на земле. Людям повезло, подумала я, когда серферы скрылись из виду. Они не знали, чего им не хватает.

— Хорошо, — рассеянно пробормотал мистер Рамзи, и я представила, как он просматривает наши файлы и биографии на своем планшете. — Данте, какова ваша настоящая задача на время пребывания в Кресент-Бич?

Мой близнец спокойно вытащил наушники из ушей и поставил свой iPhone на паузу. Данте обладал сверхъестественной способностью, которая позволяла ему отвлекаться на музыку или телевизор, но все равно знать, что происходит вокруг. У меня такого таланта не было. Учителям приходилось бить меня по голове, чтобы я обратила на них внимание, когда рядом было хоть что-то интересное.

— Наблюдать и повторять, — заявил Данте холодным спокойным голосом. — Научиться взаимодействовать с людьми и тому, как быть людьми. Усвоить их социальный строй и заставить поверить, что мы одни из них.

Я закатила глаза. Данте поймал мой взгляд и пожал плечами в ответ. На самом деле мы с ним не были близнецами в прямом смысле этого слова. Да, мы одного возраста и, определенно, внешне очень похожи. У нас обоих невероятно рыжие волосы и зеленые глаза. Мы с Данте вместе, сколько я себя помню, но мы появились не из одной утробы. По правде говоря, мы вообще не были в утробе. Данте и я вместе вылупились, что само по себе было очень странно, потому что наш вид обычно не откладывает больше одного яйца за раз. Мы были чужими среди своих. Но вылупились вместе и росли вместе, так что для всех интересующихся он был моим братом-близнецом и единственным другом.

— М-м-м, — Мистер Рамзи снова принялся листать свой планшет, явно довольный тем, что мы не забыли выдуманную предысторию, так глубоко засевшую в моей голове, что я могла пересказывать ее во сне.

Я снова уставилась в окно.

Океан остался позади, сверкающая линия горизонта исчезла из вида, когда мы свернули с главной полосы и въехали в квартал с эффектными бело-розовыми виллами, которые выстроились вдоль улиц, окруженных идеально ухоженными лужайками и пальмами. Некоторые жилища были поистине колоссальными, что заставляло меня изумленно смотреть на них. Я никогда не видела таких огромных домов, разве что по телевизору или в документальных фильмах, которые учителя заставляли нас смотреть много лет назад, когда мы только начинали изучать человеческий род. Мы узнали все об их жилищах, занятиях, поведении, устройстве семей и языке.

И вот теперь нам предстояло жить среди них.

Я снова почувствовала прилив радостного волнения, которое сделало меня еще более нетерпеливой. Мне хотелось на воздух. Хотелось трогать, чувствовать и видеть этот мир. Мне хотелось, наконец-то, перейти к практике. Мое окружение до недавнего времени представляло собой огромное подземное помещение, за пределами которого я никогда не была, затем частную школу посреди Большого Бассейна [Пустынное нагорье на западе Северной Америки.], вокруг которой не было ни души на многие мили, а компанию мне составляли брат и учителя. Это было безопасное, хорошо охраняемое и, скорее всего, самое скучное место на планете. Я снова заерзала на сиденье, случайно задев переднее кресло.

— Эмбер, — одернул меня мистер Рамзи с ноткой раздражения в голосе, — сиди спокойно.

Хмурясь, я откинулась назад и скрестила на груди руки. Сиди спокойно, угомонись, не шуми. Это были самые знакомые фразы в моей жизни. У меня никогда не получалось сидеть на одном месте долго, хотя учителя и старались изо всех сил привить мне «немного терпения».

«Терпение, — не раз говорил мне нудный мистер Смит, — это благодетель, которая особенно свойственна вашему роду. Самые лучшие планы никогда не придумывались за день. Ты располагаешь роскошью времени… Времени на то, чтобы подумать, спланировать, просчитать и предвидеть то, как все осуществится. «Коготь» выживал веками и продолжит выживать лишь потому, что знает ценность терпения. Так к чему же эта окаянная спешка, деточка

Я закатила глаза. Эта «окаянная спешка» была связана с тем, что мне редко удавалось самой распоряжаться своим временем. Учителя хотели, чтобы я сидела, слушала, училась, вела себя тихо, в то время как мне хотелось бегать, кричать, прыгать, летать. В моей жизни существовали только правила: это тебе делать нельзя, этого не делай, будь здесь в такое-то время, четко следуй указаниям. Чем старше я становилась, тем хуже складывалось положение вещей. Каждая маленькая деталь моей жизни была спланирована и расписана за меня, пока я не оказалась на грани взрыва. Единственным, что не давало мне сойти с ума, было ожидание дня, когда мне должно было исполниться шестнадцать. В этот день я смогу стать «выпускницей» заброшенной земли, и при условии, что меня признают подготовленной, я начну следующую стадию обучения. Я делала все возможное, чтобы стать «подготовленной», и это, должно быть, дало свои плоды, потому что мы теперь были здесь. «Наблюдай, уподобляйся и вливайся» — это было нашей официальной миссией, но меня заботило лишь то, что я нахожусь не в школе и вдали от «Когтя». Мне, наконец-то, представилась возможность увидеть мир, который я изучала всю свою жизнь.

В конце концов седан заехал в тупик, окруженный небольшими, но от этого не менее элегантными виллами, и остановился перед подъездной дорожкой в самом центре. Я выглянула в окно и радостно улыбнулась, глядя на то место, которое станет моим домом на неопределенное время.

Здание, возвышавшееся над нами, располагалось на крошечном газоне с низкой травой, кустарником и одной-единственной пальмой, окруженной кирпичами. Стены дома были веселого маслянисто-желтого цвета, а черепичная крыша — темно-красной. На верхнем этаже красовались огромные стеклянные окна, в которых отражался дневной свет, а входная дверь находилась под аркой, словно это был проход в замок. Однако лучше всего было то, что сквозь пространство между домом и его соседом я могла видеть серебристый блеск воды, и мое сердце подпрыгивало при мысли об океане прямо на заднем дворе.

Больше всего на свете мне хотелось распахнуть дверь, выпрыгнуть из машины и помчаться вниз по песчаным дюнам, пока я не достигну океана, поджидающего меня внизу. Но мистер Рамзи, наш официальный сопровождающий на сегодня, повернулся в кресле, чтобы посмотреть на нас, в частности, на меня, как будто знал, что у меня на уме.

— Ждите здесь, — сказал он, раздувая свои большие ноздри в такт указанию. — Я сообщу вашим опекунам, что вы прибыли. С места ни ногой, пока я не вернусь.

Мистер Рамзи открыл дверь, впуская в салон небольшой пьянящий порыв тепла и соленого воздуха, а затем захлопнул ее за собой и зашагал по истоптанной кирпичной дорожке к вилле.

Я начала стучать пальцами по кожаному сиденью и ерзать.

— Ого, — выдохнул Данте, выглядывая из-за моего плеча и вытягивая шею, чтобы рассмотреть дом целиком. Я чувствовала его присутствие позади себя. Рука брата опиралась на мою спину для баланса.