— Цветы — белая и синяя огуречная трава. А еще здесь золотой майоран и кервель с валерианеллой овощной и водяным крессом.
У Ханны голова шла кругом. Как это все выучить? Нужен блокнот, чтобы записать.
Словно по волшебству Адрианна поднялась с места и подошла к серванту.
— Совсем забыла. Кому-нибудь нужны блокнот и карандаш? — спросила она, доставая стопку блокнотов на пружинах с фирменными зелеными обложками кулинарной школы и связку карандашей с тем же дизайном. Ханна и слова не успела произнести, как Адрианна протянула ей набор.
— Спасибо, — вымолвила она, слегка обескураженная. Телепатка она, что ли?
В половине четвертого из духовок вынули последние буханки. Их расставили на подносах для охлаждения, и Адрианна прошлась по ряду, оценивая достоинства и изъяны каждого изделия. У Алана и Мередит хлеб поднялся отлично, у Иззи и Флисс буханки слегка покосились, но в целом удались. У Джейсона вышел шедевр: золотистый, идеальной формы. У Ханны же, наоборот, получилось нечто мало того что бесформенное, так еще и твердое, как кирпич.
Адрианна подбодрила ее улыбкой.
— Все приходит с опытом. Многое зависит от того, как замешивать. У Джейсона крепкие мускулы.
Тот вскинул руку, как Моряк Попай.
— Видали, как я крут?
И бросил исполненный ненависти взгляд на штрафную банку. За этот день он выложил уже семь евро.
— Хорошо, на сегодня сворачиваемся. Все молодцы. Ужин в семь, если хотите. Будете только вы шестеро. Увидимся завтра, с утра пораньше.
На этом Адрианна вышла, предоставив своим трем помощницам убирать посуду и наводить порядок, ну а шестерка учеников сняла фартуки и развесила их на специальных крючках.
— Да, это было жестко, — заметила Иззи, когда они с Ханной вышли на свежий воздух.
— Точно, у меня голова кругом идет.
— И у меня. Прилягу-ка я перед ужином. А то ноги просто отваливаются.
Ханна посмотрела на свои белые теннисные кеды и мысленно улыбнулась.
— Тогда до ужина.
День стоял чудесный, и Ханна, у которой оставалась пара часов в запасе, решила, что ее ноги осилят еще немного нагрузки. Она занесла в коттедж сумку, взяла свитер, захватила бутылку воды из холодильника и яблоко из чаши для фруктов и отправилась вниз по холму, надеясь отыскать тропинку, ведущую через мыс к пляжу.
Ветер стих, на дорожке, ведущей к морю, похрустывали под ногами кусочки кремния. В высоте вились чайки, и их крики разносились над просторами полей. Ханна шла вдоль стены, камни которой были уложены рядами, словно книги в библиотеке, и волоокие коровы местной породы провожали ее взглядами. Мышцы ощутимо болели, когда она добралась до вершины холма, но открывшийся вид того стоил. Впереди вдавалась в море золотая песчаная отмель, окруженная крутыми зелеными холмами. Воодушевленная бризом и пенными барашками, набегающими на берег, Ханна начала спускаться по склону холма, чтобы быстрее очутиться внизу. На середине пути она заметила справа гравиевую дорожку, ведущую прямо к пляжу, и мысленно похвалила себя за выдающуюся невнимательность.
Увы, дорогу впереди перекрывала изгородь. Ханна осмотрела ее: может, перелезть? Деревянные столбы и рейки отделяли участок не шире двухполосного шоссе, вклиниваясь в поле. Обойти-то можно, но придется делать крюк в несколько сотен футов, а потом еще возвращаться обратно. Адрианна, помнится, говорила, что земля до самого берега принадлежит Бирнам.
Ханна перелезла через прочную изгородь и пошла дальше по четко выделявшейся тропинке. Впереди виднелась видавшая лучшие дни постройка, упиравшаяся в каменную стену. Похоже, какое-то укрытие для животных.
— Стоять!
Из-за укрытия выступил мужчина с перекошенным от ярости лицом, но остановило Ханну не это, а двустволка, направленная точно на нее.
Она в жизни не видела двустволки, тем более так близко, а незнакомец приближался, и не думая опускать оружие.
— Вы вторглись в частные владения.
Он остановился в нескольких футах от нее. Крепко сбитый, в твидовой шляпе и засаленном, поношенном пальто.
— Я… э-э…
— Вы что, ограду не видели? Вы тупая, что ли?
У Ханны пересохло во рту.
— Я остановилась в Киллоргэлли.
— Это не причина сюда вторгаться.
Он подошел так близко, что ружье уперлось ей в грудь. Губы скривила злобная усмешка.
— Я… я думала, это территория Киллоргэлли.
— Ничего подобного, и лазили вы через мою изгородь, — резко бросил он. — Если повредили ее, тем хуже для вас.
— Извините. — Сердце гулко ударяло о ребра. Она чувствовала прикосновение металла, но не решалась схватиться за ствол. Нарастающее негодование усилило выброс адреналина. — Вовсе необязательно в меня целиться.
Голос прозвучал более уверенно и властно, чем она себя чувствовала, и это придало ей смелости. Ханна вскинула голову и смерила незнакомца надменным взглядом.
— Я вроде не браконьер или что-то типа этого. Я просто гуляю. Не думаю, что у вас есть право мне угрожать.
На самом деле она вовсе не была в этом уверена. Вдруг в Ирландии не такие законы, как дома? Там владельцы земли могли попросить посторонних уйти, но им не дозволялось применять силу. А если здесь по-другому?
— Я юрист. — Она старалась придать голосу уверенности.
— Юрист? — На мгновение выражение его лица изменилось, глаза сузились. — Тем лучше для вас. Но на своей земле я делаю что хочу.
С этими словами он резко толкнул Ханну стволом ружья. Та попятилась в изумлении и страхе. Нога запнулась о кочку, и Ханна плюхнулась на землю, уставившись в два темных отверстия дула, нацеленного на нее. От ужаса скрутило желудок. Пальцы шарили по гравию в поисках опоры.
Мужчина усмехнулся с мрачным удовлетворением.
— Убирайтесь отсюда.
Ханна отползала назад, пока не сумела наконец встать на ноги, не решаясь повернуться к нему спиной.
Она в отчаянии вытянула руки вперед. Может, если она будет его слушаться, он уберет оружие.
— Хорошо, хорошо, я ухожу.
Она медленно повернулась. С трудом дыша, на трясущихся ногах побрела к ограде. Последние силы ушли на то, чтобы, опираясь на дрожащие руки, перелезть через верхнюю планку. Буквально перевалившись на другую сторону, Ханна заставила себя встать на ноги и зашагала прочь, постепенно убеждаясь, что все еще может двигаться. Она взбиралась вверх по склону, твердо решив не оглядываться. Нервы были взвинчены до предела, а сердце билось так сильно, что ей в любой миг могло стать плохо. И все-таки она забралась на вершину холма. Как мерзко было осознавать, что этот гад смотрит вслед, упиваясь ее поражением.
На самой вершине, когда Ханну накрыл гнев оттого, что кто-то посмел так с ней поступить, она все-таки обернулась. Этот тип ушел. Она шумно выдохнула. Слава богу. От облегчения она едва не упала, ноги затряслись. Не было сил пошевелиться. Зубы стучали, и какой-то инстинкт толкнул ее: беги! К безопасному коттеджу! Раскинув руки, словно огородное пугало, Ханна кинулась через поле туда, где маленький желтый дом сулил ей защиту.
Она не то вбежала, не то ввалилась в калитку, бросилась к двери и захлопнула ее за собой. Укрытие. Безопасность! Она заперла оба замка и сползла на пол: ноги подкосились. Уткнулась лбом в колено, и горячие слезы, которые больше не получалось сдерживать, хлынули потоком сквозь прерывистые, судорожные всхлипы. Адреналин схлынул, накрыли эмоции, нормальная реакция. Это было понятно, но при мысли о собственной беспомощности рыдания только усиливались.
— Ханна?
Заслышав голос, она вскинула голову и сквозь слезы увидела, что к ней кто-то подходит.