Губы Алека сжались:

— Она лгунья и, скорее всего, воровка.

Элдридж нахмурился. На лице женщины он рассмотрел целый букет эмоций. Недоверие, ярость, страх. Но там было еще что-то, что ему запомнилось. Этот потерянный взгляд ее больших темных глаз затронул что-то в глубине души.

— Она лгала, да. Но я не думаю, что она лгунья или воровка, — ответил он медленно и посмотрел на вазу. — И она была права, знаешь ли. Эта самая ваза была произведена в эпоху Цзяцзин.

— Я не говорил, что она глупая, пусть ее математические способности и оставляют желать лучшего, — мрачно возразил Алек.

— Хм.

— Вам нужно было ее отпустить. Она хотела уйти.

— Нет. — Он вспомнил вспышку беспомощного ужаса, которую заметил в ее глазах, прежде чем она успела взять себя в руки. — Она не хотела уходить, Алек. Ей некуда идти.

Алек вздохнул и поставил свой пустой бокал. Он поднялся на ноги. Его дядя принял решение, ничего не поделать.

— Понятно. Ну, что ж, уже поздно, мне пора спать.

Это заявление заставило герцога Элдриджского вернуться в настоящее.

— Неужели ты собираешься спать, Алек? — спросил он с веселым лукавством. — Я слышал разговоры про тебя и милую леди Довер.

У них с прекрасной вдовой было чем заняться, кроме разговоров, подумал Алек, но удержался от улыбки и сказал:

— Джентльмен никогда не болтает. — Он задержался у двери, наблюдая за своим дядей. Его лицо приняло серьезное выражение: — Один совет, герцог, если мисс Донован останется тут, я бы посоветовал попросить миссис Дэнбери пересчитать серебро.

* * *

Чувство нереальности происходящего усугублялось, пока Кендра следовала за миссис Дэнбери по коридору и поднималась на два пролета по лестнице для прислуги. Свет от единственной лампы, освещавшей их путь, превращал стены в комнату ужасов с кривляющимися тенями. Кендра пыталась понять, что из всего этого — настоящее. Она напрягла спину, пытаясь бороться с приступом паники, который угрожал поглотить ее полностью. Что бы ни происходило, был ли это психоз или что-то паранормальное, паника тут не помогла бы.

Миссис Дэнбери остановилась у деревянной двери.

— Я поговорю с вами завтра, мисс Донован, — ее тон был холодным и подозрительным. — Сегодня вы можете разделить спальню с Роуз. — Затем она кратко постучала в дверь и открыла ее.

Свет от единственной лампы пролился за пределы дверного проема и осветил крошечную комнату, спрятанную прямо под крышей. У одной стены стоял большой дубовый шкаф, а напротив него две узкие односпальные кровати, разделенные ночной тумбочкой. Одна из кроватей была занята. Кендра увидела, как покрывало задвигалось, из-под него показалась бледная рука, а потом два больших карих глаза под оборками белого ночного чепца посмотрели, жмурясь, в направлении входа в комнату.

— Кто здесь?

— Это я, миссис Дэнбери.

— Миссис Дэнбери? — Девушка зевнула. — Мадам, сколько времени? Что случилось?

— Ничего не случилось, Роуз. Извини, что мы тебя побеспокоили, но мисс Донован нужно где-то спать. Спокойной ночи. — Она удалилась и унесла с собой лампу.

Кендра принялась моргать, пытаясь привыкнуть к темноте. Лунный свет проникал сквозь крошечное окошко на дальней стене. Стали слышны поспешные движения на кровати, затем звуки ударов стали о кремень, за которым последовали вспышки. Большая свечка на ночной тумбочке отбросила маленький кружок света.

Девушка посмотрела на нее.

— Вы кто? — прямиком спросила она.

— Кендра Донован. — Из-за того что она опять почувствовала приступ тошноты, она резко села на свободную кровать.

— Что с вашими волосами? Вы что, болели?

— Можно и так сказать.

Они разглядывали друг друга в тусклом свете. Девушке было не больше пятнадцати или шестнадцати, решила Кендра. Она была симпатичная. Большие, как у Бемби, глаза светились любопытством на круглом лице, обрамленном старомодным ночным чепцом и падающими в беспорядке темными локонами.

— Вас пригласили для приема?

— Я… да. Меня наняли личной горничной. — Кендра снова почувствовала, как паника щекочет заднюю стенку ее горла, пытаясь овладеть ею полностью. Она бы сказала, что это невозможно, что она не может сидеть тут сейчас на этом твердом маленьком матрасе при свете свечи, разговаривая с девушкой, сошедшей со страниц учебника по истории. Но ей очень тяжело давалось отрицание всех этих картин, запахов и чувств.

И это повергало ее в еще больший ужас.

— О, — сказала девушка под впечатлением. — Моя сестра продвинулась и стала личной горничной в Лондоне. Она сначала была посудомойкой в замке. Моя мама говорит, что мне нужно только начать работать. Я люблю трудиться. В прошлом году миссис Дэнбери повысила меня до помощницы кухарки, когда Эмма стала служанкой, а Дженни уехала в Бат. — Она вдруг остановилась и залилась краской от смущения. — Только посмотрите, как я разболталась. Вы, должно быть, устали, вы же болели и все такое. — Она нахмурилась, оглянувшись. — У вас есть сумка, мисс Донован?

— Кендра. Пожалуйста, называй меня Кендра, — сказала она, не задумываясь, и посмотрела вокруг, как будто бы ее сумка вдруг могла как по волшебству появиться здесь. Она вспомнила, что оставила ее на полу в кабинете перед своим бегством через скрытую дверь. Конечно же, сумка, как и тело сэра Джереми, исчезла. — Боюсь, нет. Я ее потеряла.

— Ну, ничего страшного. Миссис Дэнбери снабдит вас всем необходимым. Я Роуз. Вам помочь раздеться?

— Что? Ой. Спасибо, — Кендра встала и повернулась спиной к Роуз примерно так же, как недавно к Сэлли. Это воспоминание заставило ее снова содрогнуться.

— Вот теперь залезайте под одеяло. Вы вся холодная!

Кендра села, нагнувшись, чтобы ослабить шнуровку своих полуботинок. Роуз присела перед ней, помогла их снять, и отставила в сторону.

— Вы откуда? Говорите не как англичанка.

— Я из Соединенных Штатов.

— О-о-о, Америка. Я так много слышала о ней, — сказала она, залезая в кровать. — Мой папа говорит, что колонисты — шайка варваров. Только не принимайте на свой счет.

— Я и хуже прозвища слышала, — Кендра встала и разделась до рубашки. К тому моменту, как она залезла под простыни и натянула на себя тонкое покрывало, она дрожала от холода больше, чем от шока или страха. В комнате, как ей быстро стало ясно, было как в холодильнике.

Роуз улыбнулась ей, прежде чем наклониться и задуть жалкое пламя свечи:

— Спокойной ночи, мисс.

Какое-то время Кендра молчала, уставившись на кривую тень от потолка. Она слышала, как девушка пытается устроиться поудобнее в своей кровати, слышала ее легкое дыхание. Не считая этих звуков, тишина казалась абсолютной.

— Роуз? — прошептала она.

— Да?

— Какой… какой сейчас год?

Кендра не видела лица Роуз, но почувствовала по ее внезапному молчанию, что она шокировала девушку. Она не могла ее ни в чем винить. Если бы кто-то задал ей тот же вопрос, она бы подумала, что этот человек свихнулся.

— В смысле, какое число? — спросила девушка осторожно.

— Нет… — Ее горло сжалось от дурного предчувствия, но она все же смогла произнести то, что должна была. — Я имею в виду, какой сейчас год? Я же болела, помнишь? — добавила она неубедительно.

— А, ну да. — Но все же Роуз медлила с ответом, будто пытаясь понять, какая болезнь могла бы стереть память человека до такой степени. — Сейчас 1815-й, — ответила наконец она, ее голос звучал мягко и обеспокоенно в темноте. — Теперь вы вспомнили?

— Да… — соврала она, закрывая глаза на правду, которую она отказывалась принимать.

— Спите спокойно, мисс.

Кендра ничего не ответила. Она сомневалась, что вообще сможет заснуть. Но усталость вскоре пересилила и одолела ее. Во сне ей виделись сумасшествие и убийство.