Джулия Гарвуд

Мужчина мечты

В одно мгновенье видеть вечность,
Огромный мир — в зерне песка,
В единой горсти — бесконечность,
И небо — в чашечке цветка.

Блейк У. «Изречения невинности»

Глава 1

Добродетель смела, а чистота бесстрашна!

Шекспир У. «Мера за меру»

Лондон, Англия, 1868 год

Стервятники собирались в вестибюле. В гостиной, столовой и библиотеке наверху уже было полно народу, а на изогнутой лестнице ждали своей очереди новые, одетые в черное хищники. Время от времени двое-трое из них одновременно кивали, с жадностью потягивая шампанское из своих бокалов. Они выжидали, осторожные и полные надежд, а еще мерзкие и отвратительные.

Родственники.

Немало здесь было и друзей графа Хейвенсмаунда, которые пришли выразить поддержку и сострадание по поводу вот-вот ожидаемой трагедии.

Праздник состоится позже.

Присутствующие недолго держали себя с достоинством, подобающим столь скорбному событию: вскоре алкоголь расслабил их, на лицах появились улыбки, тут и там уже слышался откровенный смех, перекрывая звон хрустальных бокалов.

При смерти основательница рода. Были две ложные тревоги за последний год, но многие полагали, что этот — третий — приступ все-таки совершит чудо; ну сколько можно обманывать всеобщие ожидания!

Леди Эстер Степлтон, древняя, по нынешним меркам, старуха: ей уже перевалило за шестьдесят, — всю жизнь только и делала, что копила, копила и копила, пора бы уж ей отправляться на тот свет, чтобы родственники могли наконец начать тратить. Это куда же годится: у одной из самых богатых женщин Англии единственный здравствующий сын едва ли не нищий. Неправильным считали это и сочувствующие ему кредиторы, о чем и заявляли громко всякий раз, когда граф мог их слышать. Ведь Малкольм все-таки не кто иной, как граф Хейвенсмаунд, и уж ему-то можно позволить тратить сколько пожелает и когда пожелает. Следовало, правда, учесть, что он не только мот, но еще и распутник, причем его предпочтения касаются в основном очень молоденьких девушек, но эти маленькие шалости вовсе не беспокоили ростовщиков — пожалуй, даже наоборот. Конечно, более респектабельные банкиры уже давно отказались давать деньги безнравственному графу, но уличные любители поживиться только рады были ублажить его. Каждый из них ссужал графа деньгами под огромные проценты, если требовалось выплатить очередной его карточный долг, не говоря уже о головокружительных суммах, которые приходилось выкладывать, чтобы заткнуть рот родителям соблазненных и брошенных молодых леди. Долги эти, безусловно, накапливались и составляли уже круглую сумму, но кредиторы терпеливо ждали в надежде совсем скоро получить не только долги, но и огромные проценты.

Ах как им это грело душу!

Томас, молодой помощник захворавшего дворецкого, вытолкал вон очередного кредитора, а потом с видимым удовольствием захлопнул дверь. Их наивность наводила на него тоску. Он не сомневался, что они и сами все прекрасно понимают, а ходят так, для порядка: вдруг повезет.

Томас жил в доме с двенадцати лет, и сейчас ему казалось, что за все эти годы ничего более позорного не видел. Его любимая хозяйка наверху отчаянно цепляется за жизнь, чтобы продержаться хоть немного: уладить все дела и дождаться любимую внучку Тейлор, которая должна приехать, чтобы сказать ей последнее «прости». А в это самое время внизу в полном разгаре светский прием, который устроил сын умирающей: сам ведет себя как настоящая скотина, каковой, в сущности, и является, и гости ему под стать. Джейн, его дочь, тут же, не скрывая своей радости: отец обещал ей значительную сумму из своего будущего состояния.

«Вот уж верно: каково семя, таковы и всходы», — подумал Томас. Отец и дочь — яблонька и яблочко что по характеру, что по аппетиту. Томас нисколько не переживал, что думает столь нелестно про родственников хозяйки: она думает точно так же. Не раз в разговоре леди Эстер называла Джейн гадюкой. Так это еще мягко сказано: сам Томас называл ее куда хуже. Она никогда не улыбалась, ее голова была полна злобных интриг. Знающие люди говорили, что Джейн — разрушительница: юные леди, которые только выходят в свет, ее побаиваются, и обходят стороной молодые джентльмены.

Однако на сей раз она зашла слишком далеко: посягнула на самое дорогое, что есть у леди Эстер, — попыталась уничтожить леди Тейлор.

— Ну ничего, — буркнул себе под нос Томас, — совсем скоро Джейн и ее распутному папаше придется обнародовать все свои мерзкие делишки.

Добродушная леди Эстер, слишком озабоченная собственными болезнями и семейными утратами, не замечала, что происходит вокруг. С того дня как старшая сестра Тейлор, Мариан, увезла своих малюток-близнецов в Бостон, леди Эстер начала угасать. Ей становилось все хуже, но не покорилась судьбе она лишь потому, как считал Томас, что непременно хотела при жизни увидеть, как малышка Тейлор, которую она воспитала будто собственную дочь, выйдет замуж и устроит свою судьбу.

Свадьба Тейлор была отложена по вине Джейн. Правда, это кошмарное событие имело и положительную сторону: у леди Эстер наконец открылись глаза. До этого безобразного случая она всегда ко всем проявляла снисходительность, но теперь просто жаждала мести.

Да где же Тейлор, ради всего святого? Томас молил Бога, чтобы она приехала поскорее, чтобы успеть подписать необходимые бумаги и проститься с бабушкой.

Еще несколько минут слуга нервно ходил взад-вперед, терзаясь тревожными мыслями, но затем был вынужден вернуться к своим обязанностям: провожать гостей, бесцеремонно рассевшихся на лестнице, в уже переполненную утреннюю гостиную в задней части дома. Он заранее отнес туда побольше напитков и закусок и, затолкав внутрь последних желающих, закрыл за ними двери и поспешил вернуться в вестибюль.

Шум с улицы заставил Томаса направиться к боковому окну и выглянуть наружу. Он сразу узнал верх черной кареты, которая, покачиваясь, замедляла ход в центре подъездной аллеи, и, облегченно вздохнув, произнес благодарственную молитву. Тейлор наконец приехала.

Томас заглянул в гостиную, убедился, что граф с дочерью все еще развлекают друзей, и поскорее закрыл двери. Если повезет, он сможет провести Тейлор через вестибюль и вверх по лестнице незаметно.

Тейлор тем временем пробиралась через толпу охотников за удачей, которые буквально осадили дом. Открыв ей дверь, Томас с удовольствием отметил, что она полностью игнорирует негодяев, старавшихся привлечь ее внимание. Некоторые из них буквально совали ей в руки свои визитные карточки, представляясь самыми лучшими в Англии советниками в области инвестиций, способными обеспечить ей тройную прибыль с капитала, который она скоро унаследует. И для этого от нее почти ничего требуется: лишь передать наследство им в управление.

Томасу было так противно смотреть на их ужимки, что хотелось вымести весь этот сброд грязной метлой, но ему пришлось сдержаться и, загородив собой Тейлор, открыть для нее дверь, гневно глядя через плечо на докучливых приставал.

— Мошенники — вот они кто, все до одного, если хотите знать мое мнение.

Тейлор согласно кивнула:

— Будь твоя воля, ты бы их разогнал, да, Томас?

Слуга улыбнулся:

— Сесил влепил бы мне затрещину, опустись я до их уровня. Дворецкий должен всегда помнить о чувстве собственного достоинства, миледи.

— На прошлой неделе я отправила Сесилу записку, но еще не получила ответа, поэтому начала волноваться.

— Не переживайте. Сесил хоть и стар, но еще крепок, кряжистый как дубленая кожа. Невзирая на свои болезни, он пришел проститься с леди Эстер. Кстати, она уже назначила ему пенсию. Вы знали об этом? Теперь он обеспечен наилучшим образом, леди Тейлор, так что не будет ни в чем нуждаться до конца своих дней.

— Почти тридцать лет он преданно служил этой семье, — напомнила Тейлор. — И хорошая пенсия — самое малое, что для него можно было сделать. А ты, Том, чем собираешься заняться? Не думаю, что дядя Малкольм позволит тебе здесь остаться.

— Ваша бабушка подумала и об этом. Ей хотелось, чтобы я присматривал за ее братом Эндрю. Мне придется переехать в Шотландию, но это не имеет значения: я готов хоть на край света отправиться ради леди Эстер. Она еще одарила меня наделом земли и назначила ежемесячное пособие… Впрочем, вы наверняка в курсе, это ведь ваша идея — вы всегда заботились о Томе, это уж точно, хоть я и постарше вас.

Тейлор улыбнулась. Это и правда была ее идея, но, вне всякого сомнения, бабушка и сама пришла бы к этой мысли, если бы ее не поглотили другие проблемы.

— Неужели, Том? — с улыбкой поддразнила его девушка. — Ну, может, всего на каких-нибудь два года.

— А все же старше, — возразил он без улыбки. — Ну-ка позвольте вашу шаль. Хорошо, что вы в белом — ведь именно так хотелось вашей бабушке. Прелестное платье, и если простите мне мою дерзость, то позволю себе заметить, что сегодня вы выглядите намного лучше, чем в прошлый раз.

Томас тут же пожалел о сказанном: не следовало напоминать ей об обстоятельствах их последней встречи. Разумеется, Тейлор не забыла того, что произошло тогда, однако напоминать ей об этом унижении было не по-джентльменски.