Джулия Куин

Полночный вальс

Посвящается моему отцу, который никогда не забывает упомянуть, как он гордится мной. Я тоже горжусь тобой!

И Полу — хотя он и считает, что сюжет можно усовершенствовать, перенеся действие в лес во время дождя.

Глава 1

Оксфордшир, Англия, 1816 год

«Коль хочешь обучить ты целый мир…»

Арабелла Блайдон удивленно заморгала: что-то в этой строчке было не так. В «Зимней сказке» речь не может идти об учебе. Она отстраняла книгу подальше и подносила ее к самому лицу, пока буквы наконец не перестали расплываться.

«Коль хочешь обручить ты целый мир…»

Белл облегченно вздохнула. Теперь строчка приобретала смысл. Девушка снова попыталась сосредоточиться на раскрытой странице, но по-прежнему с трудом разбирала текст, а поскольку ей не хотелось читать, уткнувшись носом в книгу, она попробовала прищуриться, всматриваясь в мелкий шрифт.

Порыв ветра заставил ее поежиться. Оторвавшись от чтения, Белл взглянула на небо, которое начинало затягивать облаками. Собирался дождь, но если ей повезет, начнется он не раньше, чем через час. За это время она успеет дочитать «Зимнюю сказку», положив таким образом конец своим большим шекспировским чтениям. Белл начала с пьесы «Все хорошо, что хорошо кончается» и двинулась дальше — сначала в алфавитном порядке, а затем как получится, открывая для себя «Гамлета», всех «Генрихов», «Ромео и Джульетту» и другие творения Шекспира, о существовании которых прежде и не подозревала. Белл и сама толком не понимала, зачем ей это понадобилось, и оправдывалась лишь любовью к чтению, но теперь, когда конец упорной работы был совсем близок, Белл ни за что не позволила бы какому-то несчастному дождю остановить ее.

Спохватившись, она огляделась, не подслушал ли кто-нибудь ее мысленную брань, и вновь подняла глаза к небу. Солнечный луч прорвался сквозь узкую щель в облаках. Белл посчитала это добрым предзнаменованием и извлекла из корзины сандвич с курятиной. Стараясь не крошить на книгу, она откусила кусочек и вновь углубилась в чтение. Слова расплывались, как и прежде, так что Белл не скоро нашла приемлемое положение.

— Ничего, — сказала она себе. — Будем надеяться, что сорока минут хватит. Потому что больше мне просто не выдержать.

— Разумеется, ведь к тому времени у вас затекут все мышцы, — раздался голос у нее за спиной.

Белл выронила книгу и обернулась. На расстоянии нескольких ярдов от нее стоял джентльмен, одетый с небрежной элегантностью. У него были каштановые волосы и глаза орехового оттенка. Незнакомец сверху вниз насмешливо созерцал Белл и ее одинокий пикник, его ленивая поза указывала, что он стоит здесь уже некоторое время. Белл нахмурилась, и, не найдясь с ответом, надеялась холодностью поставить незнакомца на место.

Однако ее высокомерный вид только позабавил его.

— Вам необходимы очки, — без обиняков заявил он.

— А вы вторглись в чужие владения, — отозвалась Белл.

— Вот как? А по-моему, это вы нарушили границу.

— Никоим образом. Эти земли принадлежат герцогу Эшбурнскому. Моему кузену, — подчеркнуто добавила она.

Незнакомец указал на запад.

— Вон те земли действительно принадлежат герцогу Эшбурнскому. Граница проходит по ближайшему холму. Значит, в чужие владения вторглись вы.

"Белл прищурилась и заложила за ухо волнистый белокурый локон.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно. И хотя я понимаю: владения Эшбурна обширны, но все же не безграничны, мисс.

— Ну, в таком случае сожалею, что потревожила вас, — высокомерным тоном заявила она. — Я немедленно уеду отсюда.

— Не говорите глупостей, — прервал ее незнакомец. — Я вовсе не собираюсь запрещать леди читать под одним из моих деревьев. Можете оставаться здесь сколько пожелаете.

Белл раздумывала, не уехать ли ей отсюда, но соображения удобства одержали верх над гордостью.

— Благодарю вас. Я провела здесь уже несколько часов и устроилась весьма удобно.

— Вижу. — Незнакомец улыбнулся, но при виде этой мимолетной и неловкой улыбки. Белл сделала вывод, что он не привык к подобному выражению эмоций. — Поскольку вы проведете остаток дня в моих владениях, пожалуй, вы могли бы представиться.

Белл смутилась, не зная, чему приписать последнюю фразу незнакомца — снисходительности или вежливости.

— Прошу прощения. Леди Арабелла Блайдон,

— Польщен знакомством с вами, миледи. Позвольте представиться — Джон, лорд Блэквуд,

— Как поживаете, милорд?

— Превосходно, но вам все-таки необходимы очки.

Эмма и Алекс уже целый месяц уговаривали ее показаться врачу, но, в конце концов, они были родственниками. А этот Джон Блэквуд, совершенно чужой человек, явно не имел права навязывать ей свои соображения.

— Будьте уверены, я непременно обдумаю ваш совет, — с едва заметным раздражением пробормотала она.

Джон склонил голову, пряча усмешку.

— Что вы читаете?

— «Зимнюю сказку». — Белл выпрямилась и приготовилась выслушать обычные снисходительные замечания о пристрастии некоторых дам к чтению.

— Великолепная пьеса, но, по-моему, не самое лучшее творение Шекспира, — заметил Джон. — Лично я неравнодушен к «Кориолану» — эту вещь мало кто знает, но мне она нравится. Пожалуй, вам стоило бы прочесть ее.

Белл втайне была рада, что встретила человека, непоощряющего ее любовь к чтению, но отозвалась не очень-то приветливо:

— Благодарю за очередной совет, но видите ли, я уже прочла «Кориолана».

— Подумать только! А «Отелло»?

Белл кивнула.

— Может, вы читали и «Бурю»?

— Да.

Джон нахмурился, выискивая в памяти что-нибудь малоизвестное из произведений Шекспира.

— А какого вы мнения о" Пылком страннике"?

— Не могу сказать, что эта вещь мне понравилась, но я все-таки одолела ее. — Белл не удалось стереть с лица торжествующую улыбку.

Джон недоверчиво покачал головой.

— Примите мои поздравления, леди Арабелла. Признаюсь, я и в глаза не видел «Пылкого странника».

Белл улыбнулась, великодушно принимая комплимент. Ее враждебность к незнакомцу постепенно таяла.

— Не хотите ли присоединиться ко мне на несколько минут? — спросила она, широким жестом обводя свободное место рядом с собой на расстеленном одеяле. — У меня еще сохранилась добрая половина ленча, и я была бы рада поделиться с вами.

На мгновение Арабелле показалось, что ее новый знакомый готов согласиться. Он приоткрыл рот, собираясь что-то ответить, но только вздохнул и так ничего и не сказал. Когда же он наконец заговорил, его голос прозвучал сухо и официально.

— Нет, благодарю вас, — Этим исчерпывался весь ответ. Джон сделал два шага в сторону от Белл и отвернулся, глядя вдаль.

Только теперь она заметила, что Джон хромает. Она подумала, что, возможно, он был ранен во время войны на Пиренейском полуострове. Загадочный мужчина этот Джон. Она была вынуждена признаться себе, что ее новый знакомый весьма привлекателен: у него правильные черты лица, гибкая и сильная, несмотря на поврежденную ногу, фигура. Его бархатные карие глаза светились умом, временами в них проскальзывала затаенная боль. Белл сочла этого человека на редкость таинственным.

— Отчего же нет? — спросила она, возвращаясь к разговору о ленче.

— Просто нет. — Джон не обернулся.

Его невежливость рассердила Белл.

— Вы уверены в том, что не желаете присоединиться ко мне?

— Совершенно уверен.

Белл была удивлена и раздосадована. Прежде никто еще не говорил ей, что вполне может обойтись без ее общества.

Она неловко сидела на одеяле, положив на колени «Зимнюю сказку», и не знала, что сказать — особенно теперь, когда Джон стоял, повернувшись к ней спиной.

Вдруг Джон обернулся и прокашлялся.

— С вашей стороны было неучтиво заявлять, что мне нужны очки, — выпалила она, главным образом для того, чтобы опередить собеседника.

— Прошу прощения. Я никогда не блистал в светских беседах.

— Вероятно, от недостатка практики, — заметила Белл.

— Скажи вы это другим тоном, миледи, и можно было бы заподозрить, что вы флиртуете со мной.

Белл резко захлопнула «Зимнюю сказку» и вскочила.

— Теперь я понимаю, вы правы: вы не только не блистаете в светской беседе — вы о ней и представления не имеете!

Он пожал плечами.

— Это не единственное мое достоинство.

Белл от изумления приоткрыла рот.

— Вижу, вы не принадлежите к числу ценителей моего юмора, — заметил он.

— Трудно представить себе, что таковые вообще существуют.

Последовала пауза, после которой Джон довольно резко заявил:

— Больше не появляйтесь здесь в одиночку.

Белл торопливо сгребла в корзину свои вещи.

— Не беспокойтесь, я больше не стану вторгаться в ваши владения.

— Я не запрещаю вам приезжать сюда. Я только предложил вам в будущем приходить сюда со спутником.

Так и не подобрав достаточно колкого ответа, Белл заявила:

— Я еду домой.

Джон глянул на небо.

— Советую вам поторопиться: скоро начнется дождь. Мне самому придется прошагать до дома пару миль. За это время я наверняка промокну до нитки.

Белл огляделась.

— Разве вы пришли пешком?

— Иногда, миледи, бывает лучше полагаться лишь на собственные ноги. — Джон склонил голову. — Было очень приятно познакомиться.

— Для вас — вполне возможно, — пробормотала себе под нос Белл.

Она долго смотрела вслед удаляющемуся Джону. Его хромота бросалась в, глаза, но Джону удавалось шагать гораздо быстрее, чем предполагала Белл. Она не сводила глаз с нового знакомого, пока тот не скрылся вдали. Садясь верхом на свою кобылу, она поразилась вдруг промелькнувшей мысли: он хромал, но тем не менее предпочитал пешие прогулки.

Джон Блэквуд прислушался к удаляющемуся стуку копыт и вздохнул. Он вел себя как осел.

Поразмыслив, вздохнул вновь, еще громче — он был раздражен и зол на себя. «Черт побери, я никогда не умел обходиться с дамами!»

Белл придержала кобылу неподалеку от Уэстонберта, дома ее родственников. Несколько месяцев назад ее кузина Эмма, уроженка Америки, вышла замуж за герцога Эшбурнского. Молодожены предпочли шумной лондонской жизни деревенское уединение и со дня свадьбы безвыездно жили в Уэстонберте.

Белл вздохнула: ей самой так или иначе придется провести ближайшее время в Лондоне, возобновить поиски удачной партии. Это занятие давно опротивело ей. Она выезжала уже два сезона, получила более десятка предложений и отвергла их все одно за другим. Некоторые из поклонников не годились в мужья ни по каким статьям, но среди них попадались и вполне приличные люди приятной наружности, обладатели хороших фамилий. Белл просто не могла заставить себя принять предложение глубоко безразличного ей человека. Видя, как счастлива кузина, Белл все яснее понимала: ей будет трудно отказаться от своих мечтаний.

Дождь усилился, и она пришпорила лошадь, пустив ее рысью. Время близилось к трем часам. Белл знала, что к ее возвращению Эмма приготовит чай. Белл жила с Эммой и ее мужем Алексом уже три недели. Сразу после свадьбы Эммы родители Белл решили предпринять поездку в Италию. Их сын Нед заканчивал учебу в Оксфорде и не нуждался в присмотре, Эмму удалось благополучно выдать замуж. Оставалось пристроить только Белл, но, будучи замужней дамой, Эмма годилась ей в компаньонки, так что на время отъезда родителей Белл перебралась к кузине.

О большем она не могла и мечтать. Эмма была ее лучшей подругой, и после многочисленных общих проказ было даже забавно видеть ее в качестве компаньонки.

Белл въехала на холм, откуда открывался вид на Уэстонберт. Длинные, узкие ряды окон, тянущихся по всему фасаду, придавали изящество этому величественному и массивному строению. Белл уже начала считать его своим домом. Она направилась прямо к конюшне, препоручила кобылу заботам грума и бегом бросилась к дому, пытаясь увернуться от яростно бьющих в лицо дождевых капель. Белл торопливо взбежала на крыльцо, но прежде чем успела толкнуть тяжелую дверь, дворецкий широким жестом распахнул ее.

— Благодарю, Норвуд, — задыхаясь от бега, выговорила Белл. — Наверное, вам пришлось долго ждать меня.

Норвуд почтительно склонил голову.

— Норвуд, Белл вернулась? — донесся из глубины холла женский голос, и каблучки кузины застучали по мраморному полу. — Похоже, дождь зарядил надолго. — Эмма обогнула угол коридора. — О, ты уже здесь!

— Я слегка промокла, но платье не пострадало, — весело отозвалась Белл.

— Я же говорила тебе, что пойдет дождь!

— Ты считаешь себя обязанной заботиться обо мне теперь, когда ты превратилась в важную матрону?

Эмма сделала гримаску, ясно выразившую все ее мысли по этому поводу.

— Ты сейчас похожа на крысу-утопленницу, — заметила она.

Белл ответила ей уничтожающим взглядом.

— Пойду переоденусь, скоро подадут чай.

— Чай подадут в кабинет Алекса, — сообщила Эмма. — Сегодня он решил составить нам компанию.

— Отлично. Я не задержусь.

Белл поднялась по лестнице и по лабиринту коридоров вышла к своей комнате. Быстро сменив промокшую амазонку на светло-голубое домашнее платье, она вновь спустилась вниз. Дверь в кабинет Алекса оказалась прикрытой. Услышав за дверью хихиканье. Белл сочла необходимым постучаться. После недолгого молчания на стук ответила Эмма:

— Входите!

Белл усмехнулась: постепенно она постигала маленькие тайны супружеской жизни. В некотором смысле Эмма стала не только ее компаньонкой, но и наставницей. Эмме и Алексу никак не удавалось держаться благопристойно, особенно когда они считали, что их никто не видит. Губы Белл невольно растянулись в улыбке. Она еще не была посвящена во все тайны зачатия и деторождения, но догадывалась, что ласки молодых супругов имеют некоторое отношение к беременности Эммы. Толкнув дверь, Белл вошла в просторный кабинет, обстановка которого безошибочно указывала на то, что его хозяин мужчина.

— Добрый день, Алекс, — поздоровалась Белл. — Как ты провел день?

— Насколько я понимаю, суше, чем ты, — ответил Алекс, наливая в чашку молоко и пренебрегая чаем. — У тебя с волос еще капает.

Белл скосила глаза, оглядывая собственное плечо. Капли с волос намочили ткань платья. Она пожала плечами.

— Ну что же, полагаю, тут ничем не поможешь, — усевшись на диван, она налила себе чаю. — А как прошел твой день, Эмма?

— Без особых событий. Я весь день корпела над конторскими книгами и письмами от управляющего одного из наших уэльских имений. Похоже, там возникли кое-какие сложности. Я уже подумываю отправиться туда и разобраться с ними на месте.

— Никуда ты не поедешь, — проворчал Алекс.

— Да неужели? — отозвалась Эмма.

— Вот именно: ты никуда не выедешь отсюда еще шесть месяцев, — подтвердил ее супруг, окидывая нежным взглядом огненные кудри и фиалковые глаза жены. — А может, и целый год.

— Если ты рассчитываешь продержать меня в постели, пока не родится ребенок, значит, ты не в своем уме.

— Тебе давно пора узнать, кто здесь командует.

— Тогда тебе…

— Перестаньте! — рассмеялась Белл. — Довольно! — Она покачала головой: со всем мире невозможно было найти людей упрямее этой пары. Но тем не менее Алекс и Эмма идеально подходили друг другу. — Почему бы вам не послушать, как провела день я?

Эмма и Алекс выжидательно посмотрели на нее.

Белл глотнула чаю, согреваясь и подкрепляя силы перед разговором.

— Итак, я познакомилась со странным человеком.

— В самом деле? — Эмма заинтересованно подалась к ней.

Алекс, напротив, откинулся на спинку дивана, и на его лице появилось скучающее выражение.

— Да, он живет поблизости. По-видимому, его земли граничат с вашими. Его зовут Джон Блэквуд. Вы с ним знакомы?

Алекс подскочил.

— Как ты сказала? Джон Блэквуд?

— Да, Джон, лорд Блэквуд — так он представился. А в чем дело? Ты его знаешь? Но это имя настолько распространено…

— У него каштановые волосы?

Белл кивнула.

— И карие глаза?

Ответом Алексу был второй кивок.

— Он примерно моего роста, среднего телосложения?

— Полагаю, да. Он не настолько широк в плечах, как ты, но ростом тебе не уступит.

— Хромает?

— Да! — изумленно воскликнула Белл.

— Это тот самый Джон Блэквуд, провалиться мне на месте! — Алекс недоверчиво покачал головой. — Значит, теперь он пэр. Должно быть, титул ему пожаловали за воинскую доблесть.

— Вы вместе воевали? — спросила Эмма.

Взгляд Алекса стал отстраненным.

— Да, — негромко подтвердил он. — Джон — командовал другой ротой, но мы часто виделись. Я все гадал, что с ним могло случиться. Не знаю, почему я не попытался разыскать его — возможно, боялся узнать о его смерти.

Последнее замечание привлекло внимание Белл.

— Что ты имеешь в виду?

— Как странно! — словно не расслышав вопроса, проговорил Алекс. — Он был отличным солдатом и надежным товарищем. Его самоотверженность вызывала изумление. Он постоянно подвергал себя опасности ради спасения других.

— Что же в этом странного? — удивилась

Эмма. — Судя по твоим словам, он благородный человек.

Алекс повернулся к обеим дамам, и его лицо вдруг прояснилось.

— Странно то, что этот человек, который всегда относился к себе с потрясающим пренебрежением, после ранения повел себя самым неожиданным образом…

— Что же произошло? — обеспокоенно спросила Белл.

— Он был ранен в ногу, и врач решил, что ее нужно ампутировать. Должен сказать, это заключение было сделано с полнейшим равнодушием. Джон все это время оставался в сознании, но дрянной лекаришка даже не удосужился сообщить ему об ампутации — просто повернулся к фельдшеру и сказал: «Подай пилу».

Белл передернуло: страдания Джона Блэквуда она воспринимала на удивление болезненно.

— Джон словно взбесился, — продолжал Алекс, — никогда еще я не видел ничего подобного. Он схватил врача за рубашку и подтащил к себе, так что они оказались нос к носу. Учитывая, что Джон потерял много крови, можете представить себе, как он был силен! Я хотел вмешаться, но передумал, услышав, каким тоном Джон обратился к врачу.

— Что же он сказал? — спросила Белл, сползая на край дивана.

— Этих слов я никогда не забуду. Глядя в глаза врачу, он произнес: «Если ты отнимешь у меня ногу, Бог свидетель, я отыщу тебя и отрежу тебе обе ноги!» Врач струсил и заявил, что охотно предоставит пациенту возможность умереть, если ему так угодно.

— Но ведь Джон не умер, — напомнила Белл;

— Да, он выжил. Но уверен, его военной карьере пришел конец — вероятно, это даже к лучшему, потому что мне всегда казалось, что насилие вызывает у него отвращение.

— Как странно… — пробормотала Эмма.

— Да, Джон — замечательный человек. Он всегда нравился мне. Когда на него нападала охота поболтать, он изумлял слушателей своим остроумием. Но случалось это нечасто. Самое же удивительное, что даже на войне он всегда оставался благородным человеком, что далеко не каждый может себе позволить в боевой обстановке.

— Право, Алекс, вряд ли на свете найдется человек более благородный, чем ты, — поддразнила мужа Эмма.

— О моя прелестная и преданная жена! — склонившись, Алекс запечатлел поцелуй на лбу Эммы.

Белл очень хотелось узнать что-нибудь еще о Джоне Блэквуде, но она не могла найти подходящего предлога, чтобы расспросить Алекса. С некоторым раздражением Белл призналась самой себе, что ее новый знакомый произвел на нее слишком глубокое впечатление.

Белл всегда отличалась прагматичностью и не была склонна к самообману. Она призналась себе, что Джон Блэквуд заинтриговал ее с первой же минуты знакомства, но после рассказа Алекса Белл была им буквально очарована. Все, что имело к нему хоть какое-то отношение, приобретало для Белл новое значение, и предпочтение, которое Джон отдавал пешим прогулкам, было вполне естественным после столь ожесточенной борьбы за сохранение ноги.

Белл удивилась самой себе, осознав, какой оборот приняли ее мысли, и недовольно покачала головой. Эмма тут же осведомилась: