Джулия Куин

Великолепно!

Пролог

Бостон, Массачусетс

Февраль 1816 года

— Ты отсылаешь меня?

От потрясения и разочарования фиалковые глаза Эммы Данстер широко раскрылись.

— Не стоит все так драматизировать, — ответил ей отец. — Конечно, я не отсылаю тебя. Просто ты проведешь год в Лондоне со своими кузенами.

— Но почему?

Джон Данстер смущенно заерзал на стуле:

— Просто я думаю, тебе следует посмотреть мир. Вот и все.

— Но я была в Лондоне. Уже дважды.

— И отлично. Теперь ты стала старше… Генри и Кэролайн любят тебя, как родную, а ты сама говорила, что Белл и Нед тебе дороже, чем любой из твоих друзей.

— Они гостили у нас два месяца, и я виделась с ними совсем недавно.

Джон скрестил руки на груди:

— Ты завтра отплываешь вместе с ними, это решено.

Эмма прищурившись посмотрела на отца:

— Ты хочешь поскорее выдать меня замуж?

— Конечно, нет! Просто считаю, что смена обстановки пойдет тебе на пользу.

— Неправда. И есть тысяча причин, почему я не могу сейчас покинуть Бостон.

— Неужели?

— Да. Например, домашнее хозяйство. Кто возьмет это на себя, пока меня здесь не будет?

Джон снисходительно улыбнулся.

— Мы живем в доме из двенадцати комнат, и наше хозяйство не требует слишком большого внимания. Не сомневаюсь, то немногое, что потребуется, вполне может взять на себя миссис Маллинз.

— А как насчет всех моих друзей? Я буду ужасно скучать по ним. И Стивен Рамзи будет весьма разочарован, если я внезапно уеду. Мне кажется, он вот-вот сделает предложение.

— Ради Бога, Эмма! Ты не должна поощрять беднягу, даже если не хочешь ехать в Лондон.

— Но я думала, ты хочешь, чтобы мы поженились. Его отец — твой лучший друг.

Джон вздохнул:

— Когда тебе исполнилось десять, возможно, я и подумывал о вашем браке. Но и тогда уже было ясно, что он тебе не пара. Ты за неделю сведешь его с ума.

— Твоя забота о единственном ребенке так трогательна!

— Поверь, он наскучит тебе до потери сознания, — закончил Джон мягко. — Я только хочу, чтобы Стивен осознал, насколько это бесперспективно, и в этом еще одна причина, почему тебе следует уехать. Если вас разделит океан, Стивен, возможно, поищет жену в другом месте.

— Но я предпочитаю Бостон любому другому месту.

— Ты обожаешь Англию, — возразил Джон голосом, в котором уже чувствовалось раздражение. — В прошлое наше посещение ты только об этом и говорила.

Эмма нервно прикусила губу.

— А как насчет компании? — спросила она тихо.

Джон вздохнул и облокотился на спинку стула. Теперь ему наконец стала ясна причина, по которой Эмма не хотела покидать Бостон.

— Компания «Данстер шиппинг» будет на месте, когда ты вернешься.

— Но мне еще столько предстоит изучить! Как я смогу взять на себя руководство компанией, если не узнаю всего сейчас?

— Сможешь. Никому, кроме тебя, я не оставлю компанию. Я основал ее на пустом месте, и Господу известно, что хочу передать ее родному по крови человеку, но… Нам следует считаться с фактами. Большинство наших клиентов не захотят иметь дело с женщиной, а рабочие не пожелают принимать от тебя указания. Даже если фамилия твоя Данстер, это ничего не изменит.

Эмма была готова расплакаться от такой несправедливости.

— Никто лучше тебя не подходит для того, чтобы руководить компанией, — сказал Джон мягко. — Но это не значит, что остальные со мной согласятся. Как это ни возмущает меня, приходится мириться с тем, что компания не устоит, если у кормила окажется женщина.

— И все же в будущем я стану ею руководить.

— Разумеется, ты не сдашься! Я рассказывал тебе о том времени, когда ты болела инфлюэнцей? Тогда ты победила болезнь, и я понял, что тебя спасло: ты оказалась слишком упорной, чтобы умереть. Но возможно, я единственный человек на свете, более упрямый, чем ты, дочь, и потому тебе следует смириться и принять свою судьбу.

Эмма чуть не застонала. Итак, поездки в Англию ей не избежать. Впрочем, не стоило рассматривать эту поездку как наказание. Она обожала своих кузенов — Белл и Неда. И все же Эмма не хотела пренебречь добровольно принятым на себя обязательством по отношению к компании «Данстер шиппинг».

— Ладно. — Она поднялась, решив упаковать вещи, поскольку завтра ей предстояло отплыть на одном из кораблей отца. — Но я вернусь.

— Уверен, непременно вернешься. Пока будешь там, не забывай о развлечениях, хорошо?

Эмма ослепительно улыбнулась:

— Папа, ты ведь не думаешь, что я лишу себя приятного времяпрепровождения в Лондоне только оттого, что не хочу туда ехать? — Эмма взялась за ручку двери и приоткрыла ее на несколько дюймов. — Девушке всего раз в жизни выпадает удача стать дебютанткой на лондонском сезоне, и ей следует получить от этого удовольствие, даже если она не любит светскую жизнь.

— Чудесно! Значит, тебе удалось ее убедить? — воскликнула сестра Джона, графиня Уэрт, внезапно входя в комнату.

— Тебе кто-нибудь говорил, что подслушивать невежливо? — мягко поинтересовался Джон.

— Чепуха! Я шла через холл, услышала голос Эммы и решила поинтересоваться: что там с вором, которому ты сегодня дала оплеуху?

— Что такое? — Джон прищурился.

— Я заметила, как кто-то пытается вытащить кошелек у Неда. Он и Белл из-за чего-то пререкались, по своему обыкновению, и Нед не заметил, что его пытаются ограбить.

— И Эмма его ударила? Дочь, разве ты не могла закричать?

— Ради Бога, папа, чего бы я добилась криком?

— Ну уж по крайней мере это была полноценная оплеуха?

Лицо Эммы приняло глуповатое выражение.

— Разумеется. Не исключено, что я сломала ему нос.

Кэролайн всплеснула руками.

— Надеюсь, ты не обидишься, если я скажу, что в Лондоне молодые леди не вступают в драку с сомнительными лицами и не бьют их по носу.

— Поверьте, тетя Кэролайн, настоящие молодые леди и в Бостоне не делают ничего подобного.

Джон хмыкнул:

— Кстати, тебе удалось выручить кошелек Неда?

Эмма не смогла удержаться от улыбки:

— Конечно.

— Я так и знал, моя девочка!

Глава 1

Лондон, Англия

Апрель 1816 года

— Ты, конечно, понимаешь, что нам грозит сущий ад, если мать нас застукает?

Арабелла Блайдон скептически оглядела свой костюм. Она и Эмма одолжили платья у горничных, вызвав тем их ужас, и теперь крались вниз по лестнице лондонского дома Белл.

— Тебе достанется гораздо больше, если твоя мать услышит, как ты бранишься, — усмехнулась Эмма.

— На самом деле мне все равно. Если меня заставят руководить расстановкой цветов на твоем вечере, я просто начну вопить.

— Думаю, крик едва ли будет уместен, раз наша цель — ускользнуть.

— Да тише ты! — пробормотала Белл не слишком любезно, продвигаясь на цыпочках вниз.

Оглядевшись, Эмма с опаской последовала за кузиной. Лестница черного хода никоим образом не походила на ту, по которой обычно они с Белл следовали в главный холл, убранный подушками и роскошными персидскими коврами. По сравнению с ним деревянные полированные ступени черной лестницы казались узкими, а стены были побелены и ничем не украшены. Спокойная простота лестничной шахты напомнила Эмме ее дом в Бостоне, не отличавшийся пышностью и не шедший ни в какое сравнение с роскошью лондонского стиля.

Блайдон-Мэншн, расположенный в фешенебельном районе на Гросвенор-сквер, принадлежал семье больше ста лет и был увешан семейными портретами Блайдонов минувших лет. Эмма оглянулась на пустые стены и тихонько вздохнула, отгоняя воспоминания и тоску по отцу.

— Не могу поверить, что крадусь по лестнице собственного дома, как воришка, только чтобы избежать встречи с матерью, — ворчала Белл по мере того, как они продвигались вниз.

Добравшись до площадки лестницы и миновав первый пролет, они повернули за угол.

— По правде говоря, я предпочла бы свернуться клубочком в своей постели с книгой в руках, но, конечно, она найдет меня там и снова заставит просмотреть все меню от начала до конца.

— Такая судьба хуже смерти, — пробормотала Эмма.

Белл бросила на нее проницательный взгляд.

— Смотри под ноги, — предостерегла она шепотом, — эта ступенька скрипит посередине.

Эмма прищурилась:

— Как я понимаю, ты частенько спускаешься таким образом?

— Случается. Всегда неплохо знать, как улизнуть из дома, никого не ставя об этом в известность. Но обычно я не одеваюсь как горничная.

— Ладно, если мы собираемся помочь кухарке приготовить еду на вечер, совсем не обязательно быть разодетыми в шелка.

Белл пожала плечами и распахнула дверь на кухню.

— Всем привет, мы пришли вам помочь. Вам могут пригодиться две лишние пары рук, разве нет?

Кухарка воздела руки к потолку, при этом в воздух поднялось облако муки.

— Что, ради всего святого, вам делать на кухне? Вы только будете путаться под ногами.

Видя, что ни одна из молодых леди не собирается покинуть кухню, кухарка стиснула зубы и принялась махать на них деревянной поварешкой.

— На случай если вы этого не заметили, смею вам сообщить, что у нас тут полно работы. А теперь отправляйтесь восвояси, пока я не позвала графиню.

При упоминании матери Белл вздрогнула.

— Пожалуйста, разрешите нам остаться, миссис Кук. [Кук (cook — англ.) — повар, кухарка.] — Она была искренне убеждена, что «кухарка» — имя собственное, потому что в течение долгого времени никто не называл означенную леди иначе и все забыли ее имя. — Обещаем не мешать. Напротив, мы сможем вам помочь и будем вести себя тихо.

— Не место вам здесь. Неужели нечем больше заняться, кроме как играть в поварят?

— По правде говоря, нечем, — искренне ответила Белл.

Эмма улыбкой выразила молчаливое согласие. Они с Белл постоянно ввязывались в разные истории и придумывали каверзы, и это продолжалось все три недели с момента их прибытия. Не то чтобы им хотелось неприятностей: просто в Лондоне было совершенно нечем заняться. Дома Эмма все время следила за делами компании «Данстер шиппинг», но в Лондоне бухгалтерию не считали занятием, достойным молодой английской леди, и ей оставалось только примерять туалеты и обучаться искусству танцев.

В итоге Эмма постоянно скучала, поскольку привыкла чувствовать себя полезной.

Она и Белл готовы были пуститься во все тяжкие, лишь бы как-нибудь развлечься. Эмма научила родных играть в покер, игру, которую она сама тайком освоила еще в Бостоне.

Кэролайн качала головой и вздыхала, понимая, что Эмма оказывает скверное влияние на ее детей. До приезда Эммы Белл вела жизнь синего чулка. Теперь же она стала настоящим сорванцом.

Кэролайн также волновалась по поводу дебюта Эммы в свете. Зная, что в конце концов Эмме предстоит вернуться в Бостон к отцу, она втайне надеялась, что племянница влюбится в англичанина и останется в Лондоне. Возможно, тогда бы и ее отец тоже переехал жить сюда.

Пока же Кэролайн давала грандиозный бал с целью представить Эмму обществу.

Бал ожидался нынче вечером, и потому девушки сбежали вниз, чтобы не принимать участия в приготовлениях к нему.

— Пожалуйста, разрешите нам помочь здесь: наверху ужас что творится. — Эмма вздохнула. — Все только и говорят о предстоящем вечере.

— Ну, здесь говорят о том же. — Кухарка усмехнулась. — Сегодня ваша тетушка принимает не менее четырех сотен гостей, а нам предстоит их всех накормить.

— Именно поэтому мы и предлагаем вам помощь. Что надо сделать в первую очередь?

— Вам бы следовало покинуть кухню, пока вас не застали здесь! Жду не дождусь начала сезона: тогда вам наверняка станет не до шалостей.

— Сезон начинается сегодня вечером, — невинно сообщила Белл. — На балу мама представит Эмму светскому обществу, и, возможно, у нас появится столько поклонников, что не останется времени на то, чтобы докучать вам.

— Дай-то Бог!

— А теперь, миссис Кук, — вступила в разговор Эмма, — сжальтесь над нами. Если вы не позволите нам заняться чем-нибудь здесь, тетя Кэролайн заставит нас украшать зал цветами.

— Пожалуйста! — затянула свою льстивую песню Белл. — Вы ведь на самом деле любите, когда мы здесь.

— Ладно уж, — ворчливо согласилась кухарка. По крайней мере, девушки умели взбодрить своими безумными выходками весь штат кухни и поднять всем настроение. — Хотя это идет вразрез с моими взглядами и здравым смыслом. На самом деле вам надо быть наверху и готовиться к балу, а не околачиваться на кухне. Видите вон те миски? Насыпьте в каждую по шесть чашек муки и по две сахару. Делайте это осторожно и не путайтесь под ногами.

— А где мука? — спросила Эмма, оглядывая кухню. Кухарка со вздохом снова направилась в кладовую.

— Постойте-ка! Если вы уж так хотите занять мое место, то поднимите эти тяжелые мешки.

Эмма хмыкнула и с легкостью перенесла мешок на стол, где Белл уже отмеряла сахар.

— Хорошо, что мы ускользнули от мамы, — усмехнулась Белл. — Вероятно, она бы заставила нас одеваться, а бал начнется не раньше чем через восемь часов.

Эмма кивнула. Откровенно говоря, она с нетерпением ожидала своего первого бала в Лондоне и была готова безропотно выдерживать долгие часы примерки и уроки танцев. Жаль, что тетя Кэролайн отдавала приказы не хуже любого армейского генерала, так что после долгих недель, посвященных примерке туалетов, выбору цветов и музыки, ни Эмма, ни Белл уже не хотели появляться поблизости от бального зала, пока мать Белл не подготовит все, что необходимо.

Как только все занялись своим делом, Белл обратила к Эмме серьезный взгляд голубых глаз:

— Волнуешься?

— Из-за сегодняшнего вечера?

Белл кивнула.

— Немного. Знаешь, вы, англичане, пугаете своей приверженностью этикету и всевозможным правилам.

Белл ответила сочувственной улыбкой и отвела от глаз прядь волнистых волос.

— У тебя все пройдет прекрасно. У меня сложилось впечатление, что ты хорошо знаешь, что делаешь, и люди тебе верят.

— Ты такая умная, — отозвалась Эмма. — Это потому, что ты много читаешь.

Белл в притворном ужасе закатила глаза.

— Я никогда не найду мужа, если все время буду сидеть, уткнувшись в книгу.

— Так говорит твоя мать?

— Да, но она желает мне только хорошего и ни за что не станет настаивать на моем браке, чтобы сбыть меня с рук. В прошлом году она разрешила мне отказать графу Стоктону, а он ведь считался самым завидным женихом.

— И чем он тебе не угодил?

— Его смутило то, что я люблю читать.

Эмма улыбнулась и добавила муки в миски с тестом.

— Он сказал, что чтение не для женских мозгов, — продолжала Белл. — Это способствует зарождению «вредных идей».

— Упаси Боже!

— Знаю, знаю. Еще он сказал, чтобы я не волновалась, и обещал после свадьбы отучить меня от этого вредного занятия.

Эмма искоса взглянула на кузину:

— А ты не сказала, что искоренишь его самоуверенность?

— Хотела, да раздумала.

— А я бы сказала.

— Не сомневаюсь. У тебя талант говорить то, что думаешь.

— Это комплимент?

Белл ответила не сразу.

— Думаю, да, — сказала она наконец. — Сейчас рыжие не в моде, но я предсказываю, что уже через месяц ты с твоей невозможной манерой высказываться будешь иметь грандиозный успех, и, как я понимаю, те, кто обо всем осведомлен, сообщат мне о том, что рыжие стали гвоздем сезона и моей кузине повезло, хоть она и имеет несчастье быть американкой.

— Я почему-то в этом сомневаюсь, но с твоей стороны очень мило так считать.

Эмма сознавала, что она не так хороша, как Белл, но собственная внешность вполне ее удовлетворяла. Нед однажды назвал Эмму хамелеоном, имея в виду то, что при каждом повороте головы ее волосы меняли цвет и луч света мог заставить их запылать. А глаза Эммы, обычно светло-фиалковые, темнели и загорались опасным блеском и становились почти черными, когда она гневалась.

Вытерев руки о передник, Эмма громко позвала:

— Миссис Кук! Что нам делать дальше: мы уже израсходовали всю муку и сахар.

— Яйца. В каждой миске должно быть по три яйца. И никаких скорлупок — если они попадут в мои пироги, то вместо них я подам гостям ваши головы.

— О! Миссис Кук нынче свирепствует. — Белл хмыкнула.

— Я это уже слышала, мисси! Хотите оставаться у меня на кухне, принимайтесь за работу!

— Где вы держите яйца, миссис Кук? — Эмма обшаривала ящик, в котором держали скоропортящиеся продукты. — Я нигде их не вижу.

— Я так и знала, что у вас двоих нет чутья и таланта к кухонному делу, — проворчала кухарка и открыла ящик, однако и ее поиски оказались столь же безрезультатными.

— Ну и дела. У нас нет яиц!

Лицо кухарки из мрачного стало свирепым.

— Какой разиня забыл купить яйца? — грозно воскликнула она.

Поскольку никто не признавался, кухарка оглядела кухню, и наконец ее взгляд задержался на молодой девушке, сгорбившейся над горой ягод.

— Мэри, — окликнула она помощницу, — ты скоро закончишь?

Мэри вытерла передником мокрые руки:

— Нет, мэм, у меня еще полно работы. Никогда не видела столько ягод.

— Сьюзи?

У Сьюзи руки были по локоть в мыльной пене, потому что она поспешно перемывала посуду.

Эмма оглядела кухню, в которой трудились по меньшей мере двенадцать человек, но все они казались ужасно занятыми.

— Ну, это бог знает что, — проворчала кухарка. — Надо накормить четыре сотни душ, а у меня нет яиц и нет никого, кто мог бы пойти и купить их.

— Я пойду, — вызвалась Эмма.

Кухарка неодобрительно посмотрела на нее:

— Да вы с ума сошли!

— Эмма, этого ни в коем случае нельзя делать, — присоединилась к ней Белл.

Эмма широко раскрыла глаза:

— Я не сошла с ума и не понимаю, почему бы мне не пойти и не купить яйца? К тому же глоток свежего воздуха мне не повредит: я все утро просидела взаперти…

— Но тебя могут увидеть, — возразила Белл. — И ты вся в муке. Прекрати, ради всего святого!

— Пока я здесь ни с кем не знакома. Кто меня узнает?

— Но ты не можешь выйти из дома в платье горничной.

— Как раз в этом платье мне и следует идти, — терпеливо пояснила Эмма. — Если бы я надела одно из платьев, которые ношу утром, все бы удивлялись, почему это леди вышла на улицу без сопровождения и отправилась на рынок за яйцами. Когда я одета, как горничная, никто и не посмотрит на меня. А вот ты, конечно, не можешь пойти со мной: тебя мгновенно узнают.

Белл вздохнула:

— Мама меня убила бы.

— Ну вот видишь. Если миссис Кук нужна наша помощь, то это единственно правильное решение. — Чувствуя себя победительницей, Эмма улыбнулась.

— Не знаю, не знаю, Эмма. — Белл пожала плечами. — Позволить тебе выйти из дома одной…

Эмма с раздражением вздохнула:

— Я соберу волосы в узел на затылке, как делают горничные, а еще могу испачкать платье и щеки мукой.

— Эй, не очень-то старайся! — прикрикнула на Эмму кухарка. — Не стоит тратить на это хорошую муку.

— Ну, Белл? — Эмма ждала. — Что ты думаешь?

— Не знаю. Маме бы это не понравилось.

— Она об этом не узнает.

— Ну тогда ладно! — Белл обернулась к другим работникам на кухне: — Ни слова об этом, вы поняли?

— Мне это тоже не нравится, — проворчала кухарка. — Совсем не нравится.

— У нас нет выбора, если вы собираетесь испечь пироги для сегодняшнего праздника. Почему бы вам не поручить Белл выжимать сок из лимонов? Я обещаю вернуться так скоро, что вы и моргнуть не успеете. — С этими словами Эмма вырвала из руки кухарки деньги и выскользнула за дверь.

Выйдя на улицу и глотнув холодного весеннего воздуха, Эмма ощутила свободу. Свободна! Так приятно время от времени покидать дом кузины; к тому же одетая горничной, она могла прогуливаться сколько угодно долго. А вот после сегодняшнего вечера ей больше не придется покидать Блайдон-Мэншн без сопровождения.

Эмма завернула за угол и не спеша побрела по тротуару, останавливалась перед каждой витриной и подолгу разглядывая ее. Как она и ожидала, никто из леди и джентльменов, проходивших мимо, не задержал на ней взгляда. Да и какой интерес могла вызвать маленькая рыжеволосая горничная, с ног до головы покрытая мукой?