— И? — с нетерпением спросила Верити.

— Я немного поколебалась и согласилась, — ответила Энн.

— Она еще колебалась! — Верити усмехнулась. — Ты же сама сказала, что этот парень сразу запал тебе в душу, что ты не могла о нем забыть? Надо было, не раздумывая, отвечать на его предложение согласием!

— Это не столь важно, Верити, особенно теперь, когда та наша встреча уже осталась в прошлом.

— И как она прошла? — полюбопытствовала Верити. Слушать любовные истории подруг всегда было ее хобби. — Между вами что-нибудь произошло?

— Шутишь? — Энн хмыкнула. — Ты ведь прекрасно знаешь, что сближаться с мужчинами я никогда не тороплюсь.

— Ах да! Не то что я. Мы с Марком…

— …Страстно поцеловались на первом же свидании, — окончила за подругу Энн. — Ты рассказывала мне об этом раз двадцать.

Верити захихикала.

— Этот парень попросил меня нарисовать его портрет, и я согласилась, — продолжила Энн. — Сейчас портрет почти готов.

Она сделала паузу. Ей хотелось рассказать подруге о каждой встрече с Аланом, передать содержание всех своих разговоров с ним, в деталях описать, какой он умный, внимательный и сколько невообразимых чувств вызывает в ней. Но на все это у нее ушло бы, наверное, часов десять, если не больше, поэтому она поделилась лишь самым главным.

— Со мной творится что-то странное, Верити. Я как будто заново родилась. Работаю с необыкновенным азартом, вижу мир в ярких красках. Наверное, произошло то, чего я опасалась…

— Ты влюбилась! — провозгласила Верити. — Но ведь это счастье, глупая! Не понимаю, почему ты говоришь о том, что с тобой случилось, таким грустным тоном.

Энн ответила не сразу.

— Да, наверное, ты права… Это счастье. Но я никак не могу отделаться от разных неприятных мыслей…

— Опять о проблемах, которые влечет за собой любовь? — спросила Верити мягко.

— Не совсем, — ответила Энн. — Меня больше пугают даже не проблемы, а уверенность в том, что любые любовные отношения со временем перерастают в привычку. Потом наступает отчуждение, равнодушие, потом следуют измены или нечто подобное.

— Глупости! — с чувством заявила Верити. — Не зацикливайся на своем неудачном опыте, дорогая! — Когда она сильно волновалась, всегда называла Энн «дорогой». — Оглянись вокруг, посмотри, как много влюбленных пар благополучно обзаводятся детьми, растят их, доживают до старости! Возьми, к примеру, своих родителей!

— История моих родителей скорее исключение, чем правило, — все тем же печальным тоном произнесла Энн. — У нас с Дэнни все по-другому: личная жизнь никак не складывается. Моя первая любовь закончилась скандалом, с Джошуа мы встречались всего несколько месяцев, потом я познакомилась с Рейнолдом, и опять неудачно. — Она тяжело вздохнула. — А теперь я уже боюсь испытывать судьбу.

— История твоих родителей вовсе не исключение! — твердо заявила Верити. — Посмотри на своих дядю с тетей, на моих маму и папу, на нас с Марком, в конце концов! И у меня до встречи с ним случались неудачи, ты прекрасно об этом знаешь. Но мы уже шесть лет вместе и ни о каком отчуждении даже не думаем! Ничего не бойся, прошу тебя. Ты сильная, Энн, очень сильная и должна смело смотреть в будущее, каким бы оно ни было. — Подруга перевела дух. — Мой тебе совет: наслаждайся общением с этим парнем столько времени, сколько вам отведено судьбой. Кстати, как его зовут?

— Алан. Алан Атуэлл, — ответила Энн уже совсем другим, почти веселым голосом.

— Алан… Красивое имя.

— Я тоже так считаю, — согласилась Энн.

— Он еще не объяснился тебе в своих чувствах? — поинтересовалась Верити.

— Чуть было не объяснился… — Энн вспомнила, как Алан обнял ее в мастерской, и по всему телу разлилось возникшее где-то внизу живота тепло, а во рту пересохло. Она сглотнула. — Сегодня. Но я из-за своих дурацких страхов остановила его.

— Он не обиделся? — спросила Верити.

— Ничуть, — пробормотала Энн. — Сказал, что все понимает и будет ждать момента, когда я почувствую, что готова к сближению.

Верити присвистнула. Свистеть она умела отменно и не без гордости проделывала этот трюк при каждом удобном случае.

— По-моему, этот Алан и впрямь парень что надо. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы расстались с ним из-за каких-нибудь глупостей.

— Он предлагает мне съездить на Ниагару, — сказала Энн. — В ближайшие выходные.

— Обязательно поезжай, дорогая! — почти прокричала Верити. — В последнее время ты слишком много нервничала и работала ужасно много. Тебе просто необходимо отдохнуть, слышишь?

— Не переживай, я уже сказала Алану, что согласна, — поспешила успокоить ее Энн. — Он говорит, что, если я захочу, могу поселиться в отеле в отдельном номере.

— Какой порядочный! — воскликнула Верити. — Энн, послушай меня: такие парни на дороге не валяются!

Энн рассмеялась.

— Если бы я была на твоем месте, то поселилась бы с этим Аланом не то что в одном номере, а в одной комнате, на одной кровати! — протараторила Верити.

— Спасибо за заботу и советы, но вот уж с комнатами и кроватями я как-нибудь разберусь сама, — ответила Энн, продолжая смеяться.

— Ладно, разбирайся, — добродушно проворчала подруга. — Но всегда помни о старой доброй Верити, которая всей душой желает тебе счастья.

— Спасибо, старая добрая Верити. О тебе я никогда не забываю, — с шутливой серьезностью ответила Энн.

Они тепло попрощались. И Энн, положив трубку, сладко потянулась, затем взяла в руки медведя, обняла его, закрыла глаза и, успокоенная разговором с подругой, задремала…

Выдернул ее из полусна телефонный звонок. Решив, что это Верити надумала высказать ей еще какое-то соображение по поводу взаимоотношений между мужчинами и женщинами, она улыбнулась и, не открывая глаз, нащупала трубку.

— Алло…

— Здравствуй, принцесса, — раздался с другого конца провода низкий знакомый голос.

От неожиданности Энн резко распахнула глаза и села на кровати.

Давным-давно, слыша от Рейнолда эти два слова, она замирала от счастья. Правда, с тех пор как он в последний раз назвал ее «принцессой», минуло по меньшей мере два года. К тому же она собственными глазами видела его с другой женщиной и в ее жизни появился Алан. Видимо, поэтому голос Рейнолда и его обращение к ней неприятно резанули слух.

За считанные доли секунды в голове Энн пронесся десяток мыслей. Зачем ему понадобилось звонить ей? Что он задумал? Как с ним разговаривать? Не выдать бы голосом, что я счастлива и без него…

— Здравствуй, Рейнолд, — произнесла она сдержанно.

— Хочу узнать, как ты поживаешь, — приглушенно, именно так, как он объяснялся ей когда-то в любви, произнес Рейнолд.

— Хорошо, — односложно ответила Энн.

— Хорошо? Такого не может быть, Энн. — Голос Рейнолда был исполнен вины. — Я нанес тебе чудовищную обиду. Сомневаюсь, что после всего произошедшего ты чувствуешь себя хорошо.

Его признание своей ошибки было Приятно и важно для Энн. Держать на людей зло на протяжении долгого времени она никогда не умела, в особенности на тех людей, которые искренне покаялись перед ней в совершенных грехах.

— Ты, наверное, ненавидишь меня, да? — спросил Рейнолд с болью в голосе.

— Перестань, Рейнолд, — ответила Энн, тронутая его раскаянием. — Я не ненавижу тебя. Оступаются почти все живущие на земле люди. Человек грешен, главное уметь прощать друг другу нанесенные обиды.

— У тебя золотое сердце, — пробормотал Рейнолд тем же любовно-кающимся тоном. — Ты лучшая из всех знакомых мне женщин.

Энн насторожилась. К чему клонит Рейнолд, ей до сих пор было непонятно, но она чувствовала неладное и уже тяготилась разговором.

— Давай забудем все плохое, что между нами когда-либо произошло, — предложила она, намереваясь таким образом подвести беседу к миролюбивому завершению. — В любом случае, все это уже не имеет особого значения, и…

— Что касается меня, мне нечего забывать, милая, — проникновенно прошептал Рейнолд, перебивая ее. — Все, что связано с тобой, прекрасно.

Энн нахмурилась. Теперь напыщенность речи собеседника уже не только тревожила, а пугала ее. Ей нестерпимо захотелось сейчас же прекратить разговор, и она устало произнесла:

— Я очень много работала сегодня и хочу спать, Рейнолд. Надеюсь, ты не обидишься, если…

— Только не бросай трубку, принцесса, очень тебя прошу! — взмолился Рейнолд. — Выслушай меня, это очень важно для нас обоих, для нашего будущего!

Нашего будущего? — отозвалось в голове Энн. Он что, спятил?

Она открыла рот, собираясь популярно объяснить ему, что ни о каком совместном будущем и речи идти не может, как Рейнолд продолжил.

— С Вайолет у меня все кончено, Энн. Клянусь, я никогда в жизни больше не взгляну ни на какую другую женщину, кроме тебя!

— Что-о?! — Энн расхохоталась.

— Что смешного ты нашла в моих словах? — спросил Рейнолд, мгновенно переходя с проникновенного шепота на обычный, даже жестковатый тон.

— Ничего. Просто не поняла, зачем ты клянешься мне в подобных вещах, — ответила Энн, вытирая выступившие на глазах слезы. — Мне теперь совершенно безразлично, на кого ты будешь смотреть и как часто.

— Я виноват перед тобой, Энн, и признаю это! — воскликнул Рейнолд.

Перед глазами Энн живо возник его образ: недовольно сдвинутые светлые брови, наморщенный усыпанный веснушками нос, слегка покрасневшие, как всегда при сильном волнении, глаза.

Неужели я когда-то его любила? — подумала она. Неужели находила милым, даже симпатичным? Неужели не видела, что в гневе он выглядит просто отвратительным, уродливым, отталкивающим?

Ей представилось спокойное мужественное лицо Алана, его умные серые глаза, стройная сильная фигура. И невысокий веснушчатый Рейнолд показался вдруг по сравнению с ним еще омерзительнее.

— Ты хорошо отомстила мне, Энн, — опять заговорил Рейнолд. — Ушла от меня, заставила страдать. Теперь мы квиты, и нет смысла продолжать эту глупую и жестокую игру.

— Игру? — воскликнула пораженная Энн. — Что ты называешь игрой, Рейнолд?

— Твое поведение, естественно. Пора возвращаться домой, Энн. Твое место здесь, в нашем доме. — Теперь его голос звучал повелительно.

Энн не верила своим ушам.

— Ты чудовищно заблуждаешься, Рейнолд! — выпалила она, задыхаясь от негодования. — Я не играю с тобой. Я ушла от тебя навсегда и возвращаться не намереваюсь!

— Ты ведешь себя как ребенок, — произнес он раздраженно.

— А ты — как самовлюбленный болван! — возразила Энн. — Думаешь, без тебя я не в состоянии прожить?

Рейнолд вздохнул.

— Насколько я понимаю, принцесса, ты все еще слишком взвинченна. Что ж, я потерплю. Отложим наш разговор до лучших времен. Спокойной ночи. — И, не дожидаясь ответа, положил трубку.

7

Энн, не помня себя от гнева, бросила медведя, которого все еще держала в одной руке, вскочила на ноги и с треском водрузила трубку на рычаги телефонного аппарата.

Подобного поворота событий она никак не ожидала, поэтому ощущала себя сейчас ребенком, которого застали за кражей любимых конфет.

Уверенность Рейнолда в том, что она должна к нему вернуться, взбесила ее. И в первые после беседы с ним мгновения ей даже не верилось, что этот разговор — не порождение ее больного воображения.

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, переодевшись в легкий халат и распахнув окна — в комнате почему-то стало слишком душно, — Энн уселась в глубокое мягкое кресло и принялась напряженно размышлять о том, как ей теперь быть.

Рейнолд, естественно, позвонит еще не раз, думала она, кусая губу. Я опять скажу, что не желаю к нему возвращаться, и вновь услышу в ответ «отложим наш разговор до лучших времен». О Господи! Как мне теперь от него отделаться?

Не в состоянии сидеть на месте, Энн вскочила с кресла, прошла в кухню, внезапно приняв решение поесть перед сном овощного салата, достала разделочную доску из шкафа, помидоры, огурцы и зелень из холодильника и принялась крошить все это так мелко, как никогда раньше.

Я не хочу к нему возвращаться, стучало в ее висках. Ни за что не соглашусь на это. Я давно не люблю его, он неприятен мне, просто невыносим. И я ему безразлична — в течение последних двух лет я убеждалась в этом изо дня в день. Нам следовало расстаться гораздо раньше, но у меня не хватало смелости. А теперь я должна расхлебывать последствия своей нерешительности. Так мне и надо! Интересно, почему он задался целью вернуть меня? Действительно, расстался с Вайолет и почувствовал себя одиноко? Или попытался жить с ней и понял, что со мной ему удобнее? Спокойнее? Привычнее?..

Салат она не доделала. Оставила измельченные овощи на доске и, выпив стакан минеральной воды, направилась в мастерскую, внезапно ощутив желание немного поработать.

В коридоре ей встретился Мики. По-видимому услышав, что хозяйка в кухне, он поднялся со своего излюбленного спального места — мягкого пуфика в комнате для гостей — и пошел проверить, не появилось ли чего вкусного в его миске.

— Пойдем со мной, дружок, — сказала Энн на ходу. — Помурлычешь мне, и я, быть может, немного успокоюсь.

Мики, давно выучивший, что означает «пойдем со мной, дружок», без особого энтузиазма, но все же поплелся по коридору вслед за ней.

Как только она зашла в мастерскую и ее взгляд упал на портрет Алана, а потом на то место, где они стояли, когда он обнимал ее, проблема, терзавшая ее душу последние двадцать минут, в сравнении с тем чувством, которое вдруг переполнило ее, представилась настолько незначительной, что молодая женщина рассмеялась.

Мики, появившийся в это мгновение на пороге, с удивлением уставился на нее.

Она подхватила его на руки, прижала к груди и закружила.

— Мики, миленький! Ты даже не представляешь, какая глупая у тебя хозяйка! Нервничает по пустякам, а самому важному придает так мало значения!

Она легла в этот вечер спать с улыбкой на губах, а проснувшись утром, взглянула на возникшую вчера вечером проблему совершенно по-иному.

Пусть звонит, сколько хочет, решила она. Я постоянно буду отвечать, что больше не желаю иметь с ним дела, и в конце концов Рейнолд отвяжется.

Была среда, до выходных оставалось всего три дня.

Энн еще раз закрыла глаза и вспомнила о намеченной поездке на Ниагару. На сердце сделалось так отрадно и весело, что захотелось тут же вскочить с кровати, распахнуть настежь окно и закричать о своем счастье на весь город…

Сегодня она собиралась серьезно поработать над очередным рисунком к книге Фраймана, купить кое-какие продукты и еду для кота, позвонить в галерею и попросить, чтобы в субботу за нее провел экскурсии кто-нибудь другой, и договориться с братом, чтобы на выходные он забрал Мики к себе.

О своем разрыве с Рейнолдом она еще не рассказала никому из родственников. Дэниелу предстояло узнать эту новость сегодня.

С Аланом они договорились встретиться завтра, то есть в четверг. Тогда же Энн планировала закончить писать его портрет.

Заправив нарезанные накануне овощи маслом и сварив кофе, она с удовольствием позавтракала и воодушевленно приступила к работе.

В течение шести часов все ее внимание было посвящено королевскому замку и воздвигнутой вокруг него крепостной стене с башнями. Но где-то на подсознательном уровне в ее голове постоянно присутствовали мысли об Алане и о предстоящем совместном отдыхе на Ниагарском водопаде. От этого настроение все время сохранялось приподнятым, а работалось необыкновенно легко.

В три дня она позвонила в галерею и без труда договорилась о подмене на субботу. Дэниел — он всегда как будто чувствовал, что сестра в нем нуждается, — позвонил сам на сотовый полчаса спустя.

— Дэнни, у меня куча новостей, — прощебетала Энн, едва произнеся слова приветствия. — Во-первых, мы расстались с Рейнолдом, во-вторых, я опять живу на Квин-стрит, в-третьих, я хочу попросить тебя взять на выходные Мики. Я уезжаю на Ниагару с… — На этом месте она споткнулась. Назвать Алана своим новым возлюбленным она не решилась, просто знакомым тоже, ведь он уже был для нее гораздо большим. — С одним другом.

Дэниел, опешивший от потока новостей, выплеснутых на него без всякой подготовки, несколько секунд молчал.

— Ну и ну, сестренка! — наконец произнес он. — Насколько я понимаю, скучать тебе не приходится.

Энн засмеялась. Брат никогда ни о чем лишнем у нее не спрашивал и в любой ситуации был на ее стороне, за что она еще сильнее дорожила дружбой с ним. Вот и сейчас он не напал на нее с расспросами, а подбодрил шуткой.

— О скуке мне даже подумать в последнее время некогда, — ответила Энн.

— Признаюсь честно: я давно заметил, что ваши с Рейнолдом отношения никуда не годятся, — сказал Дэниел посерьезневшим голосом. — Наверное, даже хорошо, что вы расстались. За Мики не беспокойся: я приеду за ним в субботу утром, ключ от твоей квартиры у меня есть. И… — Он кашлянул, и по этому с детства знакомому кашлю Энн поняла: брат догадался, что в ее жизни появился другой мужчина и что она от этого мужчины без ума. — И желаю вам с другом приятно отдохнуть на Ниагаре.

— Спасибо, Дэнни.

— Портрет готов, — сказала Энн, на шаг отступая от мольберта и окидывая работу еще одним внимательным взглядом. — Можешь оценить его и считать своим.

Алан медленно поднялся со стула, подошел к полотну и принялся с восторгом его рассматривать.

С позавчерашнего дня портрет вроде бы изменился мало, но приобрел ту законченность, которая отличает эскиз от собственно произведения искусства. Те внутренние качества Алана, которые Энн подметила в нем и искусно отобразила на холсте, теперь казались ему еще более поразительными. И, любуясь сейчас детищем таланта своей удивительной подруги, он, если бы она не смотрела на него сейчас, не сдержался и прослезился бы.

Ему хотелось опуститься перед ней на колени, расцеловать ее всю от пальчиков на ногах до макушки, наговорить кучу восторженно-ласковых слов. Но он лишь медленно повернулся к ней, с осторожностью взял ее руку и прижался к ней губами.

— Ты не представляешь, насколько я восхищен этим портретом и как сильно тебе благодарен, — пробормотал он, поднимая голову и глядя ей в глаза. — Ты просто волшебница, Энн.

Явно польщенная, она убрала руку и просияла. Прозрачная кожа на ее щеках покрылась легким румянцем.

— Я рада, что тебе понравилось. Мне очень хотелось справиться с этим портретом как можно лучше.

Вновь заговаривать об оплате Алану было неловко, особенно сейчас, когда на милом лице Энн отражалось столько искренней радости, несовместимой с деньгами. Но он прекрасно помнил, что она предлагала поговорить об оплате позднее, и был убежден, что самой ей поднимать сейчас денежный вопрос представляется еще более неловким, чем ему.

К тому же, хотя Алан ни капли не сомневался в том, что по уши влюблен в эту женщину, он не был уверен, что его чувство взаимно. А поэтому не имел права рассчитывать на то, что Энн смотрит на него как на одного из близких друзей, в отношениях с которыми о деньгах не говорят.

Энн явно ему симпатизировала. В этом убеждало и то, что она согласилась с ним познакомиться, и то, что написала его портрет, и то, с каким удовольствием угощала чаем и болтала с ним на разные темы, и то, что приняла приглашение съездить вдвоем на Ниагару. Когда Алан обнял ее и хотел поцеловать, он сразу почувствовал, что и как мужчина ей далеко не безразличен. Вздрогнув, она прильнула к нему тогда с такой готовностью, а ее теплая мягкая грудь на протяжении нескольких минут, в течение которых это объятие длилось, так высоко и красноречиво вздымалась, что он с уверенностью мог сказать, что Энн хочет близости с ним.