Джулия Вольмут

Виноградные грезы. Обрести и сохранить

Перед прочтением

Наркотики — зло. Я показываю, как разрушительно они действуют на человека и его отношения с близкими. Все события в книге — вымысел. При зависимости, пожалуйста, обратитесь к специалисту. В книге также упоминается насилие. Если вас это триггерит, читайте с осторожностью.

Плей-лист

LaFee — Ring Frei

Мукка — Мертвые цветы

Reamonn — Faith

Sunrise Avenue — All Because Of You

Rihanna — Unapologetic (full album)

Cazadores — American Lights

Papa Roach — Gravity

Poets Of The Fall — Late Goodbye / Seek You Out

Three Days Grace — Last To Know

Natalia Kills — Marlboro Lights

Alicia Keys — Girl On Fire

Enrique Iglesias — Heartbreaker

Мукка — После тебя

Charlie Puth ft. Selena Gomez — We Don’t Talk Anymore

She Wants Revenge — Little Stars / What I Want

The Doors — Riders On The Storm

Under Delusion — Burning Under Water

Dido — White Flag / Life For Rent

Depeche Mode — Lie To Me (Barabash Remix)

Selena Gomez — Wild Love

Shannon — Let The Music Play

Dolores O’Riordan — Are You Listening? (full album)

Camila Cabello — I Have Questions

Alec Benjamin ft. Alessia Cara — Let Me Down Slowly

Loney Dear — I Lose It All

Кукрыниксы — Никто

Lana Del Rey — Body Electric

Tokio Hotel — Covered In Gold

Depeche Mode — A Pain That I’m Used To

Poets Of The Fall — Choice Millionaire / Standstill / Dancing On Broken Glass

Пролог

Горькая правда, сладкие вина

И только чужое бывает красиво.

© Мукка, «Мертвые цветы»

Он метался. Зверь в тесной клетке. Вернее, в отельном номере. Промозглая Северная Дакота, колючий свитер и литры горького кофе, чтобы не отрубиться посреди съемочного дня. Холод он ненавидел с детства: отец заставлял его часами гулять по окрестностям, а сам трахал очередную девицу. Их визиты отец называл «отпущением грехов». И чтобы не отморозить конечности, приходилось вприпрыжку бежать до церкви. Садиться на дальнюю лавку, спрашивать Господа: почему эти женщины не могут помолиться в воскресную службу?! Ха. Наивный сын пастора.

Он выругался. За сквернословие получил бы оплеуху. «Не греши, мальчишка, — вспомнился приятный отцовский баритон, контраст с угловатой внешностью и темной душой. — Мы праведные англичане». Отец включил бы Сэма Кука [Сэм Кук (полное имя Сэмюэль Кук) — музыкант, внес большой вклад в соул-музыку. // Каролинские богословы — теологи каролинской эпохи. Каролинской эпохой условно называют период правления короля Карла (1625–1649), когда происходило развитие искусства и наук, а также освоение Северной Америки (тогда же была создана провинция Каролина, на территории которой сейчас находятся штаты Северная и Южная Каролина). ] на стареньком граммофоне и продолжил играть роль. «Ах, я несчастный вдовец…» Глаза цвета пожухлой травы, отличный музыкальный вкус и умение манипулировать людьми — вот его наследие.

— Грядут перемены… [Отсылка к песне Sam Cooke — «A Change Is Gonna Come».]

Чертов контракт. Проклятый клип. Дебильные обстоятельства. Он хотел уехать. Хотел увидеть ее. Коснуться мягкой щеки. Вновь сжать упругие бедра. Он хотел… ее. И привести в действие план, расписанный по пунктам.

— Джер? Идешь?

Стивен. Романтичный идиот. В черной футболке с названием их группы — Grape Dreams обвивает виноградная лоза — и взлохмаченными темными волосами, которые она так любила перебирать пальцами.

— Я тоже не хочу видеть Марти, — по-своему, в простодушной манере, фронтмен растолковал недовольный взгляд гитариста. — Наш менеджер — скотина! Не отпустить в Рождество домой! Но сегодня… праздник. — Рэтбоун почесал небритый подбородок. — Время проявить великодушие.

«Надеюсь, ты будешь великодушен, Стив, когда твоя жизнь разобьется вдребезги, как моя машина осенью две тысячи десятого года».

— Встряхнем Сад мира [Прозвище Северной Дакоты.]! — воскликнул Джерад и направился к выходу из номера. — Поверь, друг, следующий год будет незабываемым.

Это копилось так давно,
Но я знаю, перемены грядут, о да, грядут… [Sam Cooke — «A Change Is Gonna Come».]

Глава 1

Я буду охранять эту сказку,

Пусть она будет моей реальностью,

С тобой это возможно…

© Sunrise Avenue, «All Because Of You»

Ари

Пш-ш-ш-ш…

— Меня видно?

Еще несколько секунд на экране танцевали помехи, и я увидела румяное лицо Стивена. Он, в черной дутой куртке и обмотанный шарфом, стоял посреди заснеженного парка. В темноте из-за отблеска фонарей снег казался пропущенным через фильтр «сепия». За спиной Стивена взрывались салюты. «Новый, две тысячи четырнадцатый год!» — кричали жители Северной Дакоты. Ностальгия по холодной Москве сдавила мне ребра.

— Ари?

— Да. — Я вышла на крыльцо и закрыла заднюю дверь бара Cotton Candy. — Видно. — Пока Эмилия и Джеймс готовились скромно провожать старый год, я опять разговаривала со Стивеном. Быть с ним на связи вошло в привычку — в самую полезную и необходимую.

Он обещал вернуться в декабре, но съемки одного клипа перетекли в съемки второго. Наша совместная песня «Цветочные облака» понравилась продюсерам, и те захотели выпустить ее следом, вместе с клипом. Сингл-подогрев к новому альбому, запланированному на конец весны. Я радовалась, что теперь не девочка-проблема: не мешаю карьере Grape Dreams. Я помогаю создавать хиты! Но Стивену пришлось задержаться. А мне — смириться.

— Ари, смотри!

Стив наклонился, и на фоне сугробов я увидела его ноги в синих джинсах. Когда он вернулся, то сжимал в ладони снег. Пальцы покраснели от холода, а глаза, темные из-за освещения, сияли.

— Ты впервые видишь снег? — удивилась я.

— Нет, бывал в холодных штатах, но видел снег не так часто, как рус-с-з-кая душа, — протянул «с-з» с отвратительным акцентом — от которого я, на мой взгляд, избавилась! — «Она всего лишь русская девушка. У нее в крови водка, и она танцует с бурыми медведями» [Переделанная строчка из песни Jenia Lubich — «Russian Girl».], — пропел Рэтбоун.

Опять. Раз в сотый. Он услышал текст песни, и ему показалось забавным постоянно напоминать мне о стереотипах России.

— Мы могли бы радоваться снегу вдвоем. — Стивен ушел от толпы, встал под ветвистым деревом и с паром выдохнул: — Я скучаю.

— Ты скоро вернешься. — Мне не хотелось думать, как заманчиво его предложение приехать в столицу штата, город Бисмарк. Любить Стивена, наслаждаться зимой, посетить парки или музеи. — У меня работа, — напомнила я, облокотившись о перила.

Да, помогла с песней. Да, менеджер группы Марти Эванс принял мое присутствие в жизни фронтмена. Но я не вписывалась в коллектив. Что мне там делать? Путаться под ногами, отвлекать… и видеть ухмылку Джерада Андерсона, а также слышать его подколы.

Я встрепенулась. Нет. Хватило мне поездки на виллу в Малибу.

В дополнительных съемках были и плюсы: Стивен мечтал отвезти меня на Рождество в Техас, познакомить с родителями. А я до дрожи боялась разочаровать его близких. Они казались правильными людьми: ходили в церковь, устраивали барбекю на заднем дворе, содержали свою ферму. Американская семья с рекламной открытки. Моя биография их шокирует.

— Сделай снежного ангела, — попросила я. — Мне нравилось их делать.

Там, в другой жизни.

Стивен покорно упал в снег и вновь пропал из кадра. Телефон зацепил темное небо и пару наряженных деревьев. Почти Красная площадь…

— Увидимся в новом году, мой солнечный свет.

Стив показал результат — силуэт на снегу — и завершил звонок, когда я кивнула. В Северной Дакоте новый год наступал через пару минут, а у меня оставалось два часа. Проглотив ком в горле, я смотрела на пустую парковку. Пот защекотал спину, и я сняла свитер. Мне жарко! Тридцать первого декабря!

Зима в Калифорнии не такая, как в России. Вместо сугробов редкий дождь, а гирляндами украшены пальмы. Спустя четыре года мне по-прежнему трудно поверить, что Новый год в Америке — это повод закатить вечеринку и позвать друзей, а не семейный праздник. Проводам старого года не сравниться с Рождеством и Днем благодарения.

Покончив с наркотиками, я возненавидела вечеринки: тусовщики рады поделиться порошком… Поэтому я напросилась к Эмилии и Джеймсу. С друзьями и трехлетней Ким мы собирались уютно провести вечер: приготовить ужин, поиграть в настольные игры, посмотреть «Интуицию» и «Холодное сердце». Cotton Candy закрыли до выходных, и в лофте на втором этаже нам никто не мешал.

— Как поговорили? — Эмилия вытерла муку со лба и поставила в духовку штоллен [Традиционная немецкая рождественская выпечка из дрожжевого сдобного теста.]. Подруга приехала из Мюнхена, и немецкий кекс был частью ее рождественской традиции.

Я жила в Германии пару лет, но и мне штоллен напомнил о празднике. О волшебном, беззаботном времени…

— Ты в порядке, Ари?

Обычно я рассказывала подруге все, но… ее зеленые глаза счастливо сияли, и я вспомнила блеск в глазах Стивена, когда он показал мне снег. Физически больно оттого, что Стив далеко.

Я через силу улыбнулась и устроилась на диване: кинула свитер рядом, достала из кармана телефон.

Джеймс и Ким украшали маленькую елку, Эми занялась пуншем. Мои друзья были семьей, вновь напомнив, что своей у меня нет. Никогда не было, наверное. Оттого больно вспоминать Новый год: в зимний праздник я чувствовала дом — домом, в плане не house, а home, домашний очаг. «Мы должны быть как все», — твердила мать. Для нее имидж был превыше всего. А я радовалась притворной нормальности. Мы ставили ель до потолка, нарезали салаты, звали родственников, смотрели концерты по телевизору, говорили тосты, открывали подарки…