— Неужели вы не видите, Сильвия, что с вами происходит? — Теперь в голосе его звучали нежность и сочувствие. — Вы боретесь с тем, что гораздо сильнее вас. Но вы заранее обречены на поражение.

— Да как вы смеете говорить мне такие вещи? — выпалила она.

— Потому что я знаю, что это правда. — Он повернулся к ней спиной. — Обняв вас тогда на вокзале, я почувствовал, как забилось ваше сердце. А ваши губы… всего на мгновение, но они будто ожили. Я тогда понял, что нужен вам так же, как и вы мне. Вот и сейчас, Сильвия, — он ликующе улыбнулся, — у вас чуточку сдавило горло. Так ведь? Нет, вы неравнодушны ко мне, как бы усердно ни притворялись.

Гнев охватил Сильвию. Гнев и стыд. Она прекрасно понимала, что в его словах есть доля правды. Она и впрямь едва не поддалась, но вовремя спохватилась, возненавидев себя за слабость. Ее задела безжалостность, с какой он только что обличил ее в непоследовательности. Эту непоследовательность она пыталась скрыть даже от самой себя.

— Вы просто самонадеянный болван, — проговорила она ледяным тоном. — Еще ни один мужчина мне не был так безразличен, как вы.

Лицо Джулиана омрачилось.

— Если бы я принял ваш вызов и был бы с вами еще более откровенен, я все равно не испытал бы разочарования, — резко проговорил он. — Одному Богу известно, почему так случилось, что мы полюбили друг друга. Уверяю вас, я вовсе не собирался терять из-за вас голову, но я не такой гордец и не боюсь признаться, что буквально схожу с ума по вас. Хоть вы и сопротивляетесь. Однако если я готов признать поражение, то и вы могли бы спустить боевые знамена. В конце концов и так все получается по-вашему. Я принял у вас этот чек на смехотворно завышенную сумму, и вы можете считать себя полностью свободной от каких-либо обязательств передо мною. — Он беспомощно пожал широкими плечами. — Ну что еще я могу сделать?

— Чего вы точно не можете, так это заставить меня полюбить вас. — Слова поспешно сорвались с ее губ. — Уж коль случился этот разговор, знайте: я никак не хотела признаться самой себе, что считаю вас привлекательным. Но это не назовешь любовью. Я скорее умру, чем выйду за вас замуж.

Джулиан молчал, еще больше побледнев.

— Если бы я слишком хорошо не знал вашу натуру, — наконец проговорил он, — я бы мог принять вас за одну из тех жеманниц, которых трогает слюнявая сентиментальность, но они до смерти боятся подлинной, открытой страсти, на которой основана истинная любовь между мужчиной и женщиной. Но к этому типу вас не отнесешь, вы просто не хотите позволить себе полюбить меня. В этом-то вся беда. — Он горько усмехнулся. — Вот вы говорите, что скорее умрете, нежели выйдете за меня замуж. А на самом деле вы готовы пожертвовать своим и моим счастьем, только бы не отказаться от своей дурацкой упрямой гордости.

Мысли Сильвии путались.

«Предположим, он прав. Предположим, то чувство, с которым я борюсь, и есть любовь. Тогда понятно, почему я в последнее время не нахожу себе места, — в моей душе происходит борьба». Но Сильвия так и не нашла сил признать это вслух. А Джулиан вдруг подошел к книжной полке и взял с нее какой-то томик.

— Вы, наверное, никогда бы не подумали, что я увлекаюсь поэзией? Не так ли? Конечно, ведь бизнесмены — народ прозаичный. А я вот, представьте себе, люблю поэзию. — Он помолчал. — У Хенли есть одно стихотворение без названия, которое я хочу предложить вашему вниманию. В нем говорится о вавилонском царе, однажды оскорбившем девушку-христианку из славянского племени, и о том, как, встретив его несколько столетий спустя, уже в другой жизни, она мстит ему. Мстит ценою собственного счастья. — Он посмотрел на Сильвию в упор. — Хотите, я прочту его вам? Всего одну строфу.

Сильвия молчала. Мысли ее пришли в такое замешательство, что она просто не могла говорить. А Джулиан, даже не раскрывая книги, на едином дыхании прочел:

Гордость, которую я растоптал,
Обернулась болью моей.
И терзает, и гложет, и точит меня
Обида, что смерти длинней.
Ибо, даже любя, ты не можешь простить,
Преступив чрез неверья черту.
О скалы этой твердь могу сердце разбить,
Уходя навсегда в пустоту.

Отвернувшись, Сильвия изо всех сил закусила губу, отчаянно пытаясь сдержать непрошеные слезы. А Джулиан, сунув ей в руки книгу, страстно и решительно проговорил:

— Я долго следовал за вами, Сильвия, но больше этого делать не стану. Дальше решать вам. Если вы своим упрямством и непомерной гордыней хотите разрушить обе наши жизни, что ж, сделайте это.

И, не говоря более ни слова, даже не обернувшись, он вышел из комнаты через дверь, ведущую в сад. А Сильвия, потрясенная и подавленная, так и стояла, сжимая в дрожащих руках томик стихов.

Глава 16

Остаток дня прошел для Сильвии словно в тревожном сне; происходящее казалось ей не явью, а какой-то призрачной грезой.

Она осмелилась покинуть библиотеку, лишь когда к ней вернулась хотя бы видимость самообладания, но, даже выждав несколько минут, она все равно боялась, что остальные заметят не только ее долгое отсутствие, но и смущение и неловкость. Однако поскольку спрятаться в чужом доме было невозможно, она с невероятным усилием взяла себя в руки и отправилась на поиски остальных.

Они оказались в гостиной, где разглядывали чудесную коллекцию серебра и хрусталя. Сильвия с облегчением заметила, что ее отсутствие не вызвало подозрения.

Вошел слуга и сообщил, что стол к чаю накрыт. Все отправились на веранду, где их ожидало настоящее пиршество из булочек, пирожных, малины со взбитыми сливками и прочих вкусностей.

За чаепитием, любуясь цветущим садом и стараясь поддерживать непринужденную беседу, Сильвия поймала себя на мысли, что ждет Джулиана. Однако тот к чаю не явился, и Тэсса невзначай заметила, что у брата, должно быть, опять много работы, и попросила извинить его за отсутствие.

Однако беспечный тон Тэссы не избавил Сильвию от подозрения, что девушка удивлена отсутствием брата, а когда он и ближе к шести не порадовал их своим появлением, Сильвия окончательно убедилась в правильности своего предположения. Свидетельством тому явилась охотность, с какой Тэсса взяла на себя роль домашнего гида, и излишняя тщательность, с какой она избегала упоминаний о Джулиане. Судя по всему, девушка догадывалась, что столь необычное поведение брата каким-то образом связано с приездом Сильвии.

Сама Сильвия просто не знала, что ей делать. С одной стороны, у нее была потребность побыть одной и спокойно подумать над тем, что произошло между нею и Джулианом. С другой стороны, напуганная его откровенностью, она хотела во что бы то ни стало поскорее уехать из этого дома и в то же время нет-нет да и ловила себя на мысли, что хочет увидеть его мощную стройную фигуру или услышать глубокий низкий голос.

В половине седьмого вернулись в дом, шумно, наперебой восхищаясь проведенным временем, так что побыть в одиночестве Сильвии так и не удалось.

Возвратившись домой, они обнаружили, что в кафе на редкость мало посетителей, и, отправившись на кухню, Сильвия нашла там Айви. Девушка выглядела совершенно больной.

— Господи, Айви, что случилось? — испуганно воскликнула Сильвия, с порога подскочив к ней.

Айви с трудом выдавила улыбку:

— Меня уже несколько раз так прихватывало, мисс Сильвия, только не так сильно. С посетителями худо-бедно управлялась — все время принимала имбирный порошок с горячей водой. Только вот несколько минут назад что-то меня совсем скрутило.

— Я, пожалуй, сгоняю за доктором, — предложил появившийся на пороге Гай.

Сильвия кивнула:

— А мы с Дафни пока уложим ее в постель.

Айви лишь благодарно кивнула, а успевшая примчаться Пэм пробасила:

— Я тоже знаю, чем помочь, — наполню горячей водой грелку.

— Вот и отлично, детка. А еще ты можешь посидеть с Айви, пока мы не вернемся.

С этими словами старшие сестры убежали наверх.

Через час прибыл доктор Роффли и после осмотра объявил, что налицо случай острого аппендицита, что больная нуждается в госпитализации и что завтра утром ее следует отвезти в больницу в Уитси, что по соседству с Грейт-Хиклинг.

— Ой, мисс, как все скверно вышло! — Айви жалобно и виновато смотрела на Сильвию. — И как вы теперь управитесь без меня?

Доктор поспешил успокоить ее:

— В наше время прооперировать аппендицит — сущий пустяк. Через месяц вернетесь целая и невредимая.

— Да кто же все это время будет стоять у плиты? — вопрошала Айви — Разве мисс Сильвия справится? Сварить яйцо или там сделать бутерброд — это они с мисс Дафни еще кое-как умеют.

— Глупости, Айви. Я уже многому научилась. Так что можешь не волноваться. — Сильвия говорила уверенно, и в этот момент ее действительно больше беспокоило здоровье Айви, нежели голодные посетители, число которых в последнее время возрастало. Что же до Джулиана, занимавшего ее мысли, то теперь он был отодвинут на задний план. Правда, иногда нет-нет, а Сильвии вспоминались его слова или виделся он сам, читающий ей стихи. И все же более всего ее сейчас волновала предстоящая операция. Даже обнаружив, что случайно привезла с собою домой тот злосчастный томик стихов, Сильвия не изменила своих мыслей. Единственное, о чем она позаботилась, это чтобы он не попался на глаза кому-нибудь из домашних, поэтому запрятала его под стопку носовых платков у себя в комоде и тут же о нем забыла.

Легла Сильвия поздно и моментально уснула, а на следующее утро, наспех позавтракав, они с Пэм повезли больную в Уитси, наняв в местном гараже машину и оставив Дафни и Гая обслуживать посетителей.

Убедившись, что Айви помещена в уютную палату и к ней приставлена миловидная сиделка, Сильвия успела вернуться к ленчу и очень скоро удостоверилась, что мрачные опасения девушки имели под собой веские основания. Приготовление пищи казалось ей делом нетрудным, но если ты не привык к этому занятию и вынужден то и дело заглядывать в рецепт, то все вместе отнимает ужасно много времени. Одним словом, Сильвия справлялась с трудом, и посетителям порой приходилось ждать.

Следующие два дня показались ей сущим кошмаром: жизнь превратилась в сплошную череду жирных супов, жестких бифштексов и клеклых пудингов, а все попытки найти на короткое время повариху оказались безуспешными. Миссис Стетлоу, жена местного викария, давно ставшая их постоянной клиенткой, прислала им в помощь двух женщин из своей общины, однако те очень быстро сникли при виде такого огромного количества работы, и хотя они избавили Сильвию от чистки картошки и мытья посуды, зато теперь у нее прибавилось забот по управлению увеличившимся штатом.

Вскоре пришли новости, что Айви успешно перенесла операцию, но из-за небольших осложнений ей пришлось задержаться на больничной койке. Сильвия была расстроена, правда, теперь, когда ее кулинарный опыт пополнился, она чувствовала себя увереннее. Все чаще получая в свой адрес похвалы, она проводила на жаркой кухне долгие часы и очень уставала, так что к концу дня у нее совсем не оставалось сил размышлять о Джулиане и о его чувствах.

Несколько раз она заглядывала в томик стихов, тот самый, что по рассеянности привезла из Грейт-Хиклинг, и вот однажды ее посетила идея вернуть Джулиану книгу, вложив в нее записку с просьбой заехать навестить их.

Конечно, она не любит его, об этом не может быть и речи, твердила себе Сильвия. И стихотворение, которое он прочел ей, совсем не в ее вкусе, и все же с ущербом для собственного самолюбия Сильвия вынуждена была признать, что оно странным образом тронуло ее душу. Кроме того, Сильвия так устала быть главой семейства, что готова была поддаться соблазну уступить первенство и отказаться от независимости. С каждым днем бороться с этим было все труднее. Уже ни приличия, ни собственная гордость не могли погасить в ней страстного желания увидеть Джулиана. Она была готова даже снова поссориться с ним, только бы увидеть.

Пока Сильвия пребывала в растерянности, события развивались своим чередом. Дафни, увлеченная приготовлениями к свадьбе Тэссы, тактично сообщила Сильвии, что среди гостей будет Хью, однако это не помешает ей, Сильвии, тоже принять участие в торжестве.

Сильвия отделалась уклончивым ответом, но призадумалась. Во-первых, ясно было одно: им с Джулианом нужно как-то договориться, иначе, когда приедет Хью, все трое окажутся в неловкой ситуации.

«Если я соглашусь выйти за Джулиана, — думала она, смело глядя правде в глаза, — то мы должны объявить о помолвке до приезда Хью, иначе получится неловко. — Но вслед пришла другая мысль: — А может, Хью оторвался наконец от маменькиного подола? Что, если он спросит, люблю ли я Джулиана? — То краснея, то бледнея, Сильвия думала: — На этот вопрос я отвечать не обязана. В конце концов многие женятся безо всяких сантиментов. Вспомнить только, в каких романтических грезах витала я, представляя наше будущее с Хью, и что из этого вышло? Он обманул меня, но сердце мое цело и не разбито. Наоборот, я очень быстро обо всем забыла. — Сильвия кусала губы. — Вся эта любовь на самом деле полная ерунда. Просто женщине нужен кто-то, кто заботился бы о ней. И уж сколь бы ни был грешен Джулиан, он никогда не поведет себя, как Хью, потому что наделен мощным инстинктом мужчины-защитника».

Сильвия заставила себя взяться за перо, но не успело оно коснуться бумаги, как старые мысли вернулись опять. Вдруг Джулиана привлекает ее недоступность? Привыкший к успеху во всех начинаниях, он задет тем, что есть на свете вещи, недоступные ему. Стань она его женой, и его отношение к ней изменится. Быть может, он даже станет обращаться с нею как тогда, в Глостершире.

Сильвия обхватила руками голову. Почему? Почему она позволила себе так запутаться? Где здравый смысл, всегда управлявший ее поступками? И надо ли сейчас писать Джулиану и привести тем самым в движение цепь обстоятельств, результат которых непредсказуем? А быть может, отложить эту затею и подождать?

Ну и пусть на свадьбе будет Хью. В конце концов всем известно, что Айви больна, и никто не осудит Сильвию, если она останется дома.

«Напишу ему только пару строк и посмотрю, как это будет выглядеть, — решила Сильвия, не найдя сил бороться с собой. — Ведь я могу и не отправлять этого письма. Могу вообще разорвать его, а книгу отправить почтой».

И она принялась писать:

...

«Дорогой Джулиан, я должна извиниться за то, что увезла с собой Вашу книгу. Я пребывала в крайнем смятении и не осознавала, что делаю. Признаюсь, мысли мои до сих пор находятся в полной неразберихе, и мне подумалось, что если бы мы могли встретиться, то, быть может, нам удалось бы прояснить положение. Где и когда это могло бы произойти, предоставляю решать Вам, но мне бы хотелось увидеться с Вами до свадьбы Тэссы. Поскольку я все время занята на кухне, вечернее время подходит мне больше.

Искренне Ваша

Сильвия Фрейни».

Перечитав эти строки, Сильвия осталась недовольна. Они могли бы быть написаны лучше, впрочем, совсем хорошо было бы вовсе их не писать.

«Порву это письмо. Отправив его, я уроню себя в его глазах». Она уже почти поддалась этому внезапному порыву, как в дверь тихонько постучали.

Сердце Сильвии бешено заколотилось. «А вдруг это Джулиан? Что я скажу ему? — И дрожащим голосом она едва вымолвила: — Войдите!»

Дверь открылась, и Сильвия сразу же почувствовала себя полной дурой — на пороге стоял Джо Блисон. Он сообщил Сильвии, что собирается заехать к себе домой в Грейт-Хиклинг, а потом навестить Айви, и поинтересовался, не хочет ли Сильвия передать что-нибудь девушке.

— Я оставила для нее несколько иллюстрированных журналов, — сказала Сильвия, беря с подоконника пачку и передавая ее парню. — А если ты хочешь порадовать ее цветами…

Он улыбнулся и покачал головой:

— Думаю, цветов сегодня не нужно — вчера я привез ей огромный букет.

— А скажи, Джо, очень я тебя затрудню, если попрошу забросить кое-что в Грейт-Хиклинг? — с трудом выдавила из себя вопрос Сильвия.

— Вовсе нет, мисс. Я же на мотоцикле.

— Тогда подожди минутку.

Сильвия торопливо сунула письмо в конверт, тщательно запечатала его и надписала имя Джулиана. Потом, не задумываясь, сунула его в книгу и протянула Джо.

— Это для мистера Мерринга, — проговорила она, стараясь, чтобы ее слова звучали непринужденно. — Эту книгу он давал мне почитать. Я нарочно не заворачиваю ее. Просто попроси, чтобы ее сразу же положили на стол в библиотеке.

— Хорошо, мисс.

Парень явно торопился, поэтому, рассовав под мышки журналы и книгу, поспешно удалился, оставив Сильвию наедине с ее мыслями. Теперь она знала точно, что сожгла все мосты.

Глава 17

Сильвия догадывалась, что проведет ночь без сна, однако, совершив столь неожиданный поступок, почему-то вдруг успокоилась и уснула как младенец. Весь следующий день она пребывала в нетерпеливом ожидании, однако время шло, а весточки от Джулиана все не было. Тогда Сильвия начала пытать Дафни: кто сейчас у Тэссы и не вернулся ли Джулиан в лондонскую квартиру или по-прежнему живет в Грейт-Хиклинг?

— О нет, летом он постоянно живет здесь, а зимой приезжает из Лондона только на выходные.

— Придется ему помогать Тэссе развлекать гостей, — пробасила Пэм. — Она собирает домашнюю вечеринку. Будут все свидетельницы невесты. И знаете, одна из них тоже француженка, как и наш Генри. Зовут ее Мариэтт, она художница, и все считают ее и Джулиана сладкой парочкой.

Дафни бросила на младшую сестренку суровый взгляд:

— Как это скверно — распускать сплетни о друзьях, да еще в таких гадких и вульгарных выражениях!

— А я и не распускаю! — обиженно возразила Пэм. — Все старшие девочки в школе просто уверены в этом. Тетя одной из них — близкая подруга матери Мариэтт.

Старшие сестры молчали, и, смерив их недоумевающим взглядом, Пэм пожала плечами и вышла из кухни, где происходил разговор. Через некоторое время смущенная Дафни тоже покинула Сильвию, и та, снова встав к плите, попыталась сосредоточиться на приготовлении пищи.

Слова Пэм задели ее за живое, но она все же не придала особого значения дружбе Джулиана с этой француженкой. Слухи давно уже доходили до Сильвии, но Джулиан признался ей в любви и предложил ей руку и сердце гораздо позже. «Конечно, он встретится со мной, как только ему позволит время», — уверенно думала Сильвия. Но прошел день, наступил следующий, а вестей от Джулиана все не было. Беспокойство Сильвии усилилось и вскоре сделалось невыносимым.

Какой же она была дурой! Ей нужно было подавить в себе этот порыв и не писать письма. Но раз уж она совершила это, то надо было писать раньше и не ждать столько времени. Наверняка он обиделся на нее за долгое молчание. Конечно, можно теперь порадоваться, что ей не придется выходить за человека, так легко меняющего свои увлечения, но в какое неловкое положение она себя поставила! От этой мысли Сильвия покраснела до корней волос.

Прождав напрасно три дня, она случайно встретила на улице Джо Блисона и как бы невзначай поинтересовалась, доставил ли он книгу в Хиклинг-Хаус.

— Конечно, мисс, — весело закивал Джо. — Моя сестра работает в поместье, и я лично передал ей книгу у заднего крыльца. Я сказал ей, что это книга мистера Джулиана, и она обещала тотчас же положить ее ему на стол в библиотеке.